Стивен Кинг - На подъеме

– А с виду останусь таким же могучим дядькой, – сказал Скотт и рассмеялся. – Вот такие дела.

– У тебя замечательное настроение, если учесть, что с тобой происходит.

– Настроение действительно замечательное. Может быть, это и ненормально, но так оно и есть. Иногда я думаю, что это лучшая в мире программа снижения веса.

– Да, – сказал Эллис, – но чем все закончится, вот вопрос?

Через два дня после телефонного разговора с доктором Бобом кто-то тихо постучался в дверь дома Скотта. Если бы музыка – сегодня это были «Ramones» – играла чуть громче, Скотт вообще не услышал бы стука и гость ушел бы восвояси. Наверное, с облегчением, потому что когда Скотт открыл дверь, на крыльце стояла Мисси Дональдсон, напуганная до полусмерти. Он впервые увидел ее с того дня, когда заснял Ди и Дама, облегчавшихся у него на лужайке. Похоже, Дейдре сдержала слово, и теперь его соседки бегали в парке, держа собак на поводках. В противном случае их бы оштрафовали независимо от того, насколько хорошо были воспитаны боксеры. В парке строго запрещалось выгуливать собак без поводка. Скотт видел таблички.

– Мисс Дональдсон, – сказал он. – Добрый день.

Скотт никогда раньше не видел ее одну, без Дейдре. Он не стал переступать порог и постарался не делать резких движений, потому что боялся ее спугнуть. У нее и вправду был такой вид, будто, стоит ему шелохнуться, она тут же умчится прочь, словно дикий олень. Скотт внимательнее присмотрелся к своей неожиданной гостье. Блондинка. Не такая красивая, как ее партнерша, но симпатичная, с добрым лицом и ясными голубыми глазами. Было в ней что-то хрупкое, что-то, напомнившее Скотту мамины декоративные фарфоровые тарелки. Такую женщину трудно представить хлопочущей на кухне в ресторане среди бурлящих кастрюль и скворчащих сковородок, раскладывающей по тарелкам вегетарианские блюда и командующей младшими поварами.

– Чем могу быть полезен? Вы не зайдете? Хотите кофе… или, может быть, чаю?

Он еще не проговорил и половину этой вежливой формулы гостеприимства, а Мисси уже затрясла головой, причем так решительно, что ее длинный хвост перелетел с одного плеча на другое.

– Я пришла извиниться. За Дейдре.

– Вам вовсе незачем извиняться. И вовсе незачем гулять с собаками в парке, так далеко от дома. Все, о чем я прошу: берите с собой пару пакетов и проверяйте мою лужайку на обратном пути. Ведь это не трудно, правда?

– Совсем не трудно. Я говорила об этом Дейдре. Она чуть не откусила мне голову.

Скотт вздохнул:

– Мне очень жаль это слышать. Мисс Дональдсон…

– Вы можете звать меня Мисси, если хотите. – Она опустила взгляд и даже слегка покраснела, как будто сказала что-то не очень приличное.

– Конечно, хочу. Потому что мне хочется, чтобы у нас были нормальные, добрососедские отношения. Здесь так принято. Но, кажется, наше с вами знакомство началось неправильно, хотя я даже не знаю, в чем причина.

По-прежнему глядя себе под ноги, она сказала:

– Мы живем здесь почти восемь месяцев, а вы единственный раз по-настоящему с нами заговорили – с кем-то из нас, – когда наши собаки испачкали вашу лужайку.

Скотту стало неловко, потому что Мисси сказала правду.

– Я заходил к вам с пакетом пончиков, когда вы только-только сюда переехали, – ответил он (словно оправдываясь), – но вас не было дома.

Он думал, она сейчас спросит, почему он не зашел еще раз, но она не спросила.

– Я пришла извиниться за Дейдре, но еще я хочу объяснить, почему она злится. – Мисси подняла взгляд и посмотрела на Скотта. Было видно, что это потребовало немалых усилий, она сцепила руки в замок и прижала их к животу, но все же сумела заставить себя посмотреть ему прямо в глаза. – На самом деле она злится не на вас… то есть и на вас тоже, но вы не единственный. Она злится на всех. Переезд в Касл-Рок был ошибкой. Мы переехали сюда потому, что ресторан был почти готов к открытию, и цена была очень хорошая, и нам хотелось уехать из города – я имею в виду, из Бостона. Мы знали, что это рискованно, но риски казались вполне приемлемыми. И нам очень понравился Касл-Рок. Здесь так красиво. Впрочем, вы сами знаете.

Скотт кивнул.

– Но теперь нам, наверное, придется продать ресторан. Точно придется, если ничего не изменится к Дню святого Валентина. Это единственная причина, по которой она согласилась, чтобы ее фотографию разместили на той афише. Она не говорит о том, как все плохо, но знает это. Мы обе знаем.

– Она говорила, что сейчас самый сезон созерцать краски осени… и все говорят, лето в этом году было особенно удачным…

– Да, лето было хорошее, – немного воодушевившись, согласилась Мисси. – А что касается осенних туристов, у нас их не так уж много. В основном все едут дальше на запад, в Нью-Хэмпшир. Все-таки в Норт-Конуэе гораздо больше и туристических развлечений, и магазинов. Наверное, зимой будут лыжники, проездом до Вефиля или Шугарлофа…

Скотт не стал говорить, что большинство лыжников, направляющихся на курорты западного Мэна, объезжают Касл-Рок по шоссе номер два. Ему не хотелось еще больше ее огорчать.

– Но мы все равно не продержимся зиму без помощи местных. Вы же знаете, как это бывает, должны знать. Местные помогают друг другу пережить трудное время и продержаться до лета, когда начнется сезон отпусков и в городе снова появятся отдыхающие. Хозяйственный магазин, склад пиломатериалов, кафе «У Пэтси»… они держатся в голодные месяцы. Но местные почти не ходят к нам во «Фрихоле». Кто-то ходит, конечно, но таких очень мало. Дейдре говорит, это все потому, что мы с ней лесбиянки. И не просто лесбиянки, а состоящие в браке . Мне не хочется думать, что это правда… но, наверное, да. Так и есть.

– Я уверен… – Скотт смущенно умолк. В чем он уверен? Что это неправда? Но откуда ему знать, если он никогда не задумывался об этом?

– В чем вы уверены? – спросила она. Не раздраженно, а с искренним любопытством.

Он подумал о своих электронных весах, об их непреклонном обратном отсчете.

– Честно сказать, я ни в чем не уверен. Если это правда, мне очень жаль.

– Заходите к нам, – сказала она. Возможно, это был завуалированный упрек, ведь она наверняка знала, что он ни разу не обедал в «Поле фрихоле». Но Скотт сомневался, что эта молодая женщина способна на такое изощренное ехидство.

– Непременно зайду, – пообещал он. – Надо полагать, у вас есть frijoles [1] Фасоль (исп.). ?

Она улыбнулась, и ее лицо засияло.

– Да, много видов.

Он улыбнулся в ответ.

– Глупый вопрос.

– Мне надо идти, мистер Кэри…

– Просто Скотт.

Она кивнула:

– Хорошо, Скотт. Было очень приятно с вами поговорить. Я боялась сюда идти, но я рада, что мне все же хватило смелости. – Она протянула руку. Скотт сердечно ее пожал. – Но у меня одна просьба. Если увидите Дейдре, пожалуйста, не говорите ей, что я к вам приходила.