Варвара Еналь - Древние города [litres]

Енси поднялся так высоко, что Мэй не смогла бы его достать, даже если бы имела пружины в подошвах.

– Не оставляй меня! – заорала она Люку, но тот уже направил машину вертикально вверх.

Немного заваливаясь на поврежденную сторону, дракон набирал высоту. Возмущенно заурчал Облак, сделал небольшой круг над головой Мэй и уселся на землю. Как будто жалел. Глупая железяка!

Как мог Люк оставить Мэй! Что это за идеи у него появились? Что он задумал?

Первый Город находился совсем рядом – отвесные скалы, окружавшие его, закрывали половину небосвода. Городские плато пылали, здоровенная блестящая Гадина длинным хвостом разрушала то, что еще не успело сгореть, и медленно снижалась. Аккуратно опускала свою тушу, пытаясь поместиться в узком городском кольце.

Появился Енси – он зашел сверху, но летел слишком медленно, покачивался и кренился в сторону. На такой машине разве можно гоняться за Ниу-Ши?

– Пошли, – резко сказал отец, – поднимемся на площадку перед мостом. Оттуда будет лучше видно.

– Что видно? – пробормотала Мэй, наугад ступая по траве: она не решалась оторвать взгляд от Люка.

Он задумал что-то ужасное. Это не закончится хорошо, это просто не может хорошо закончиться…

– Надо было его остановить…

– Он знает, что делает. Кроме него, это никто больше не сделает… – Отец не смотрел на Мэй.

Он просто поднимался по развалинам, протягивал руку, помогая забираться, подсказывал, куда лучше поставить ногу. И отворачивался.

Они забрались на покрытые мелкой сеткой трещин каменные плиты, через которые просовывала усики настырная трава. Мэй подняла голову и увидела, как Енси, падая камнем, с разгону влетел в открытое брюхо Ниу-Ши.

– Он сошел с ума! Он не остановит ее!

Облак вдруг курлыкнул и полетел вперед, набирая скорость. Вытянул шею, забил крыльями. Мэй окликнула его несколько раз, но дракончик словно потерял слух. Несся что было сил, уменьшаясь на глазах, к горному плато, над которым толстым здоровенным червем висела Ниу-Ши.

– С ума они посходили, что ли… – пробормотала Мэй. Все привычное и знакомое, все дорогое и важное ускользало из ее рук, убегало, пропадало в вышине. Зачем-то забрался в Гадину Люк, и даже хвоста Енси не было видно. Только подозрительно яркие вспышки внутри Гадины – выстрелы роботов.

– Люк что, решил сам отключить машину? Но как он это сделает?

– Я знаю ровно столько, сколько и ты, – ответил отец слишком ровным голосом.

Город горел – вверх поднимались густые клубы дыма. Когда же эта зараза разрядится? Когда закончится весь ее пыл? Сколько еще можно стрелять огнем?

И тут Мэй вдруг поняла, что заряжаться Ниу-Ши полетит в Камлюки, к Костровой Башне, туда, где есть Живой металл. И тогда для Всадников не останется ни одного шанса. Ни одной надежды на жизнь.

Облак уже почти добрался к самому брюху Гадины – хлопал крыльями и казался слабым смешным птенцом, подбирающимся к огромной ящерице. Дракончик был совсем рядом с огнем и дымом, и от сознания собственного бессилия Мэй могла только кусать губы и до едких слез вглядываться в небо.

В этот момент из брюха Ниу-Ши вывалился Люк – как-то странно, боком. Просто Люк. Енси остался внутри.

Облак рванулся за Люком, а через несколько мгновений Гадина взорвалась. Рвануло так, что вздрогнуло небо, а обломки – здоровенные, черные обломки – посыпались вниз, полыхая, как тысяча костров.

– Люк! – Мэй закашлялась, но тут же вскочила на каменный блок и закричала снова, срывая голос на хрип. – Люк!

Внутри Города творился ужас. Огонь гудел ненасытным чудовищем, запертым в тесной каменной клетке, превращая Первый Город в раскаленную печь.

И в эту печь упал Люк…

Мэй стояла и смотрела на поднимающийся дым, на почерневшие края плато, на обрушившиеся сторожевые башни. И чувствовала, как пустеет внутри, как подбирается лютый холод и обволакивает сердце…

Она все повторяла и повторяла имя Люка, шептала, как заклинание, как будто само это слово могло вызвать из небытия ее любимого…

Отец рывком прижал ее к себе, обнял горячими руками и уткнулся губами в макушку. Не сказал ни слова.

Да и нечего было говорить.

Про то, как заставить дракона взорваться, Мэй слышала от близнецов. Всадники называли это Последним Кличем. Программа, убивающая машину. Она хранилась на специальных цифровых носителях, тонких и маленьких, и имелась у каждого Всадника.

Вот ее, видимо, Люк и применил. И теперь – все. Это и было его планом. Потому он и не взял с собой ни Мэй, ни ее отца.

Теперь нет ни Енси, ни Люка, ни Облака. И Ниу-Ши тоже нет…

И Вурногов нет. И их источника Живого металла тоже нет.

И все потому, что Городские напали на Всадников в ночь Затмения.

А до этого Всадники нападали на Городских.

А еще раньше была Железная война за Живой металл.

– Все умирают от войны. Никто не побеждает. Не бывает победителей в войне, – прошептала Мэй, чувствуя, как леденеют губы и переворачивается небо.

Ноги подогнулись, и она бы упала, но отец держал ее крепко.

– Ты права, Мэй, ты права. Никто не побеждает в войне. Пойдем, может, в Городе нужна помощь. Теперь там каждый здоровый человек будет на счету. – Отцовский голос стал глухим, чужим и блеклым. Пустым, лишенным надежды и жизни.

– Мы не выберемся из Города. Я не пойду. Я не пойду! – закричала Мэй и попыталась вырваться.

– Нам надо найти Люка. И предать земле. Хотя бы это сделать для него.

Они должны зайти в Город, чтобы найти Люка. Найти и похоронить. В дымище, в пожарище, в огонь. В смерть и ужас. И там Мэй будет искать своего любимого парня. Чтобы похоронить.

Но она просто не может видеть его мертвым! Не может, и все!

– Я не хочу помогать Городским! И Люка хоронить тоже не хочу! И в Город мы не попадем. Мы не перелезем через скалы, а потайных выходов в нем нет, мы не можем вернуться. Я хочу назад, в Камлюки… я хочу в пустыню… – Мэй бормотала еще что-то невнятное, не в силах остановиться…

– Мэй, нам надо вернуться. Надо найти Облака, хотя бы Облака. Он должен был уцелеть. И после вернемся. Вход в Город есть, я его уже вижу.

Мэй не сразу поняла, где отец углядел Городской проход. Да ей было и все равно. Она отстранилась, взялась зачем-то заплетать растрепанные волосы в косу, потом опустила руки и тихо проговорила:

– Ладно. Пошли.

Какая разница, если Люка нет. И Енси нет…

Ее жизнь снова станет тихой и пустой. До жути пустой, как после гибели братьев. Она уже не будет летать, у нее не осталось драконов. У нее не осталось почти ничего любимого и дорогого. Только отец. Только семья Люка и, может быть…

Может быть, Облак действительно уцелел.

Проход оказался узким глубоким ущельем, спрятанным за каменными воротами. Теперь серые громадные створки, ровно обтесанные и покрытые специальным раствором, делающим их невидимыми среди скал, оказались распахнутыми. Из них торопливо выходили длинные вереницы людей, просто вытекали горестными реками. Люди торопились, спотыкались. Рыдали, кричали, стенали. Уцелевшие поддерживали раненых, женщины несли и вели немногочисленных детей.