Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

– Ну, родня моя – пресвитериане.

– Да? Думаю, это значит, что в последние дни ты не посещал службы. Что ж, я и сам иногда пропускаю, когда клев хороший. Но… Видишь там церковь, чуть дальше по улице? Колокольня за вязами. Найдешь работу – приходи как-нибудь в воскресенье к десяти утра, тебя там встретят по-братски. Мы – епископальные методисты, но разница невелика. Наше общество терпимо.

– Благодарю вас, сэр, непременно зайду.

– Хорошо. Повторяю, мы – народ терпимый. В основном у нас методисты и баптисты. Но на фермах иной раз попадаются и мормоны. Хорошие они соседи; всегда платят по счетам. Есть несколько католиков, и никто ничего против них не имеет. У нас даже есть еврей.

– Похоже, у вас очень неплохой городок.

– Это так, все свои, живем честно. Только вот еще что. Примерно через полмили за церковью выставлен знак, ограничивающий городские пределы. Если не найдешь работы и жилья, тебе лучше оказаться за ним еще до заката.

– Понимаю.

– Иначе я сам выдворю тебя из города. Без обид – просто так положено. У нас после заката – ни бродяг, ни ниггеров. Сынок, не я здесь устанавливаю правила; я их только выполняю. Это наш судья Марстеллор не любит бродяг. А его настроил кое-кто из наших добрых леди – белье с веревок крадут и тому подобное. Так что или плати десять долларов, или садись на десять суток. Плохо не будет – каталажка прямо у меня в доме. Деликатесов не обещаю, поскольку на каждого заключенного мне выдают лишь по сорок центов в день. Если хочешь, добавь пятьдесят центов – и будешь есть так, как мы. Понимаешь, никто тут не хочет усложнять другим жизнь, – просто судья и мэр хотят, чтобы это место осталось таким же тихим и законопослушным.

– Понимаю. Конечно, без обид… потому что я не дам вам повода меня упечь.

– Рад слышать. В любом случае, я чем-нибудь могу помочь тебе, сынок, просто дай мне знать.

– Благодарю вас, мне нужна помощь прямо сейчас. Есть ли у вас общественная уборная? Или придется терпеть, пока не найду кусты где-нибудь за городом?

Офицер улыбнулся.

– Уж такое-то гостеприимство мы в состоянии проявить. В суде есть настоящий городской туалет с бачком… но он не работает. Дай-ка подумать. В той стороне живет кузнец; он иногда пускает автомобилистов, проезжающих по дороге. Схожу-ка я с тобой.

– Это весьма любезно с вашей стороны.

– Рад помочь. А скажи-ка мне свое имя.

– Тед Бронсон.

Кузнец обрезал копыто молодому мерину.

– Привет, Дикон. – Он поднял голову и кивнул.

– Здравствуй, Том. Это мой юный друг, Тед Бронсон. Видишь, пляшет канзасский квикстеп? Не разрешишь ли ты ему воспользоваться твоими удобствами?

Кузнец окинул взглядом Лазаруса.

– Ну давай, Тед. Только постарайся не просадить стену конюшни.

– Благодарю вас, сэр.

Лазарус прошел по тропке за мастерскую и с удовольствием обнаружил, что дверь уборной без щелей и закрывается изнутри на крючок. Лазарус покопался в потайном кармане в нагруднике комбинезона и достал из него деньги.

Бумажные банкноты были достоверны во всех деталях; их воссоздавали на основе оригиналов, хранившихся в музее древней истории в Нью-Йорке. По сути дела, деньги эти были фальшивыми, но реставрация удалась настолько, что Лазарус, не колеблясь, предъявил бы их в любом банке, если бы не одна деталь: какая дата на них стояла?

Он быстро разделил бумажные деньги на две пачки: до 1916 года и после – потом, не пересчитывая, сунул одну пачку в карман, оторвал страничку от каталога Монтгомери, лежавшего в ящичке, завернул в нее бесполезные купюры, постаравшись, чтобы они не походили на деньги, и бросил в дыру. Потом достал из того же потайного кармана монеты, проверил даты их чеканки.

Большинство из них оказались тоже негодными и последовали за бумажными деньгами. Целую секунду Лазарус восхищался идеальной копией никелевой монетки с бизоном – такая прекрасная вещь – и по крайней мере на две секунды задумался над массивной золотой двадцатидолларовой монетой. Золото всегда золото; цена его не уменьшится, если расплавить или расплющить монету в бесформенный слиток. Но был риск, что он не успеет уничтожить чеканку, а следующий городской клоун может оказаться не таким дружелюбным, как Дикон. И золотой тоже отправился вниз.

Лазарус почувствовал облегчение. Здесь распространение поддельных денег считалось серьезным преступлением и могло стоить ему долгих лет тюремного заключения. Неприятно, да и бежать бывает трудно. А нехватка денег – вещь поправимая. Поначалу Лазарус даже не хотел брать с собой деньги, а потом взял небольшую сумму – на несколько дней, пока он оглядится, сориентируется, привыкнет к обычаям и языку и как-то начнет зарабатывать на жизнь. Нечего было даже и думать о том, чтобы прихватить с собой денег лет на десять.

Ничего, это было даже забавно – и хорошая тренировка для гораздо более трудной работы в эпохе, которой он вообще не знал. Англия времен Елизаветы – вот где у него возникли бы настоящие проблемы.

Он пересчитал оставшиеся деньги… 3 доллара 87 центов. Неплохо.

– А я уже решил, что ты там утонул, – сказал кузнец. – Ну как, легче?

– Гораздо легче. Спасибо.

– Не за что. Дикон Эймс говорит, что ты механик.

– Я умею обращаться с инструментами.

– А в кузнице работал?

– Да.

– Ну-ка, покажи руки.

Лазарус выставил ладони.

– Горожанин, – сказал кузнец.

Лазарус промолчал.

– А может, ты отдыхал несколько лет?

– Может быть. Еще раз спасибо.

– Подожди. Плачу тридцать центов в час. И будешь делать то, что скажу, а нет – я тебя уволю прямо через час.

– Договорились.

– Разбираешься в автомобелях?

– Немного.

– Глянь-ка, может, сумеешь отремонтировать Жестяную Лиззи. – Кузнец кивнул в дальний угол мастерской.

Лазарус оглядел фордик, который уже заметил там раньше. Черепаховая спинка машины была снята, вместо нее приспособили деревянный ящик, чтобы сделать из автомобиля пикап. На колесах оставила след дорожная грязь, но они оказались в прекрасном состоянии. Лазарус поднял переднее сиденье, промерил бензин мерной линейкой, которую обнаружил там же, – его оказалось полбака. Потом проверил и долил воду, воспользовавшись насосом, найденным в мастерской. Затем открыл капот и принялся разглядывать двигатель. Проводок от катушки магнето был отсоединен. Лазарус вновь соединил его.

Проверив ручной тормоз, Лазарус решил, что он не слишком надежен, что-то подложил под колеса и только потом включил зажигание, открыл дроссель и установил задержку искры.

Осторожно положил ладонь на рукоятку, не обхватывая ее пальцами, поднял в верхнее положение, крутанул… еще раз.

Мотор загрохотал: маленькая машина затряслась. Лазарус бросился на сиденье водителя, передвинул регулятор зажигания на три деления и вернул дроссель на место.