Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

А то, может, удастся продать ее с выгодой на Единогласии – для тех мест подобное совершенство в новинку.

Он разложил кресло, болтами прикрепил его к палубе, поднял на максимальную высоту, поставил перед ним акушерскую табуретку, отрегулировал и ее, после чего обнаружил, что кресло можно опустить сантиметров на десять-двенадцать и при этом останется еще достаточно места для работы. Проделав все это, он уселся в акушерское кресло и принялся возиться с регулировками. Оказалось, что седалище можно приспособить и для особы ростом с него самого, впрочем это неудивительно: на Валгалле встречаются дамы и повыше.

Минерва, по моим расчетам, Ллита перехаживала дней десять. Ребят это не беспокоило, а я старался не привлекать их внимания, поскольку сам тоже не слишком беспокоился: выглядела Ллита хорошо во всех отношениях. Я подготавливал ее не только с помощью наставлений и тренировок, но и с помощью гипноза, чтобы все прошло для нее как можно легче: терпеть не могу лечить родовые травмы у женщин, канал этот должен растягиваться, а не рваться.

Тревожило меня одно: не исключено, что придется свернуть шею уроду. То есть – зачем кокетничать перед собой? – убить новорожденного. Все вычисления, которые я проделал в одну бессонную ночь, оставляли лазейку для риска, и если я ошибся в предположениях, шансы могут оказаться хуже, чем мне хотелось бы думать.

Но если придется, значит – придется.

Я тревожился гораздо больше, чем Ллита. Она, похоже, вообще не волновалась: гипнотическая подготовка давалась мне неплохо.

Но если мне придется это сделать, нужно будет действовать быстро, чем-то отвлечь их внимание в сторону и поскорее убрать скорбные останки подальше от их глаз. А потом заняться жуткой работой: попробовать вновь соединить их эмоционально. В качестве супружеской пары? Не знаю. Быть может, у меня сложится определенное мнение, когда я увижу, что она выносила.

Наконец схватки участились, и я велел им забираться в кресло… условия были легкими, четверть нормального тяготения. Кресло было отрегулировано; натренировавшись, они привыкли к этому положению, Джо устроился внутри, широко расставил ноги, уперся ими в подколенники и чуть прижал – но не крепко, поскольку дергаться не ему. После чего я поднял Ллиту и без особых трудов усадил ему на колени – в этом псевдотяготении она весила менее сорока фунтов… то есть восемнадцать кило.

Она расставила ноги почти горизонтально и подалась вперед. Джо держал ее, чтобы она не провалилась между его бедер.

– Так хорошо, капитан? – спросила она.

– Отлично, – ответил я. В кресле ей было бы, пожалуй, удобнее, но тогда Джо не мог бы обнять ее. Я даже не говорил им, что рожать можно иначе. – Поцелуй ее, Джо, дай я вас пристегну.

Левый ремень – вокруг обоих колен, потом вокруг правых… для ступней я добавил дополнительные упоры, потом обвязал грудь, плечи и бедра Джо так, чтобы он не мог шевельнуться, даже если весь корабль рассыплется на куски, но Ллита была свободна. Руки ее лежали на рукоятках, а его руки пряжкой живого любящего пояса соединились прямо под ее грудью, над выпуклым животом. Он знал, что делать, мы уже тренировались. Когда потребуется, я скажу, чтобы он надавил, но не раньше.

Мой табурет был привинчен к полу. Я надежно присоединил свой ремень безопасности, привязался и напомнил им, что начинается главное – в этом попрактиковаться мы не могли, чтобы не случилось выкидыша.

– Джо, сомкни пальцы, но не мешай ей дышать. Тебе удобно, Ллита?

– А… – едва выдохнула она. – Я… Начинается!

– Терпи, дорогуша!

Я убедился, что левой ногой упираюсь в педаль управления гравистатом, и поглядел на ее живот.

Большой! И как только он напрягся, я переключил гравитацию с одной четверти на два g . Ллита охнула, а младенец дынным семечком выскочил мне прямо в руки.

Я ногой перевел тяготение на привычную для нас четверть земного и быстро оглядел новорожденного. Нормальный мальчишка, красный, морщинистый и некрасивый, поэтому я хлопнул его по попке – и он завопил.

<���Опущено>

…девушка, на которой я собирался жениться, вышла замуж и уже завела ребенка. Стоит ли удивляться: ведь я провел целых два года за пределами Единогласия. Но драмы не было; в конце концов, мы уже жили с ней в браке около ста лет назад. Старые друзья. Я поговорил с ней, с ее новым мужем, а потом женился на одной из ее внучек: той, что происходила не от меня. Конечно же, обе девочки были из Говардов: и Лаура, и моя очередная жена из Семейства Фут [47] Поправка: Семейство Гедрик. Указанная Лаура (относящаяся к числу предков нижеподписавшегося) действительно носила фамилию Фут в соответствии с архаической патрилинейной традицией, так часто приводящей к путанице в старых анналах; но принадлежность к клану внутри Семейств всегда определялась по более логичной матрилинейной системе. Генеалогии были переработаны соответствующим образом только в 3307 году григорианского календаря. Подобное расхождение могло бы позволить датировать мемуары… но другие источники утверждают, что северные олени появились на Валгалле примерно через полтора столетия после того, как Старейший – вне всякого сомнения – вступил в брак с Лаурой Фут-Гедрик. – Дж. Ф. 45-й. Но еще более интересно упоминание о том, что Старейший воспользовался псевдогравитацией для облегчения родов в том же году. Неужели он первым использовал этот обычный теперь метод? Он нигде не претендует на это, и обычно авторство связывается с именем доктора Вирджиниуса Бриггса и клиникой Говарда на Секундусе. И значительно более поздней датой. – Дж. Ф. 45-й. . Минерва, мы были отличной парой: Лауре двадцать, а я свеженький, после омоложения, выглядел чуть старше тридцати. И у нас было сколько-то там детей… кажется, девять. Через сорок с небольшим лет я ей надоел и она захотела выйти за моего 5-го/7-го кузена Роджера Сперлинга [48] И собственного потомка Старейшего (через Эдмунда Харди, 2099–2259 гг.), хотя Старейший, возможно, не знал об этом. – Дж. Ф. 45-й. . Меня это не опечалило: я уже начал метаться, как деревенский сквайр. В любом случае, если женщина хочет уйти, не надо ее удерживать. Короче, я присутствовал на их свадьбе.

Роджер с удивлением обнаружил, что моя плантация не была нашей совместной собственностью. А может, он просто не думал, что я оставлю Лауре только ее приданое. Но я не первый раз был богатым – успел научиться. Ему потребовалась утомительная тяжба, чтобы убедиться, что Лауре принадлежит лишь то, что она принесла в семью, с небольшими процентами, а не тысячи гектаров, которыми я владел еще до брака. Во многих отношениях бедным быть проще.