Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

– Капитан, мы больше чем друзья. И тем не менее долг всегда отдают с процентами – так вы меня учили. Но в глубине души я знала об этом, даже когда была невежественной рабыней. И Джозеф тоже об этом знал. Я пыталась заплатить вам проценты, сэр, но вы не захотели меня.

Я переменил тему разговора:

– А что это еще за неведомый фонд, который получит баксы, если я не приму их?

Ллита помедлила.

– Это мы намеревались предоставить вашему выбору, Аарон. Но мы подумали о сиротах, детях погибших космонавтов. Может быть, приют имени Гарримана?

– Вы свихнулись! Этот фонд и так лопается от денег, я знаю. Послушай, завтра я поеду в город, вы сможете на денек прикрыть свою тошниловку? Или может, на день Армстронга?

– В любой день и на столько, сколько вам понадобится, дорогой Аарон.

И я сказал, что еще позвоню.

Минерва, мне следовало подумать. С Джо проблем не предвиделось, как всегда. Но Ллита была упряма. Я предложил компромисс, но она не подумала уступить и на миллиметр. Эта жуткая сумма складывалась за счет процентов. Ее обещали выплатить двое упрямцев, начавших тринадцать лет назад с пары тысяч баксов, а теперь растившие троих детей.

Сложный процент – это смерть. Сумма, которую они считали своим долгом мне, сумма этого чека в два с половиной раза превышала исходную – а я не мог понять, как им удалось скопить ее. Но если бы Ллита согласилась оставить себе проценты, у них оказался бы вполне приличный капитал для нового расширения. И если бы они решили пожертвовать небольшую сумму космонавтским сиротам или возмущенным котам – ради собственной гордости, что ж, их можно было бы понять. Я же сам учил их этому. Однажды я потерял в десять раз больше, потому что не захотел спорить, кто снимает колоду, – а после ночевал на кладбище.

Я подумал: а что, если с женской изобретательностью она решила сквитаться со мной за то, что я выставил ее из своей постели четырнадцать лет назад? И что она будет делать, если я возьму основную сумму и разрешу оплатить проценты удобным для нее способом? Ерунда – она ляжет на спину, прежде чем я успею сказать: «контрацептив».

И это ничего не решит.

Поскольку она отвергла предложенный мной компромисс, мы вернулись к тому, с чего начали. Она намеревалась заплатить всю сумму – или выбросить деньги на ветер, а я возражал против обоих вариантов; я тоже умею быть упрямым.

Но нашелся способ добиться сразу и того и другого.

Вечером за обедом, когда прислуги не было рядом, я сказал Лауре, что мне нужно в город по делу, и спросил, не хочет ли она поехать со мной. Пусть походит по магазинам, пока я занят, потом поужинаем, где она захочет, а там – любые увеселения. Лаура вновь была беременна, и я подумал, что покупка тряпок развлечет ее.

Я не собирался приглашать ее на переговоры с Ллитой. Официально Джозеф и Эстель Лонг вместе со своим старшим сыном считались уроженцами Валгаллы, и мы познакомились во время путешествия на моем корабле. Все это я выдумал и втолковал ребятам по дороге к Единогласию, заставив изучать видеозвуковые ленты Торхейма. Короче, я сделал из них фальшивых валгалльцев. Слава богу, пока они не встречались с настоящими.

Такое мошенничество не было так уж необходимо, поскольку на Единогласии практиковалась политика открытых дверей; иммигрант мог даже не регистрироваться. Он или тонул, или выплывал. Ни тебе платы за посадку корабля, ни подушного налога, ни большого налогообложения в любой форме, ни заметного правительства. Нью-Канаверал, третий по величине город планеты, обходился только сотней тысяч жителей… В те годы Единогласие было приятным местечком.

Но я хотел, чтобы Джо и Ллита все сделали сами – ради себя и своих детей. Я хотел, чтобы они забыли, что были рабами, никогда не вспоминали об этом, не упоминали при детях… и одновременно хотел похоронить тот факт, что они каким-то странным образом были братом и сестрой. Нет ничего постыдного в том, чтобы родиться рабом (во всяком случае, для раба!), и нет никаких оснований отказывать диплоидным комплементам в праве на брак. Но забудьте об этом – и начните сначала. Джозеф Лонг женился на Стьерне [50] Стьерне ( швед . Stjerne) – звезда. – Примеч. С. В. Голд. Свенсдаттер (в англизированной форме – «Эстель»; с детства откликается на имя «Ллита»); они поженились, когда он закончил учебу у повара, и мигрировали после рождения первого ребенка. История простая, не подкопаешься. Она изящно завершала мою единственную пробу на роль Пигмалиона. Я не видел причин сообщать моей молодой жене версию, отличающуюся от официальной. Лаура знала, что они – мои друзья, и потому была с ними приветлива, а потом и сама привязалась к ним.

Лаура моя была хорошей девочкой, Минерва: с ней было хорошо и в постели, и вне ее. Кроме того, говардианская добродетель, умение не угнетать супруга выработались в ней еще тогда, когда она была замужем в первый раз, – большинству говардианцев приходится вступать для этого в брак не один раз. Она знала, кто я таков – Старейший. И наш брак, а позже и дети были зарегистрированы в архивах, как и мое супружество с ее бабушкой и наши с ней отпрыски. Но она не относилась ко мне как к человеку, который старше ее на тысячу лет, и никогда не выпытывала подробностей моих прошлых жизней – просто слушала, если у меня было желание поговорить.

Я не виню ее за ту тяжбу – ее затеял Роджер Сперлинг, жадюга-поросенок.

– Если ты не против, дорогой, – сказала Лаура, – я, пожалуй, останусь дома. А тряпками займусь, когда похудею. Что касается ужина – во всем Нью-Канаверале не найдешь повара, который умел бы готовить, как наш Томас. Ну хорошо, может быть, только в «Кухне Эстель», но это закусочная, а не ресторан. А ты не забежишь на этот раз к Эстель и Джо?

– Возможно.

– Найди время, милый; они чудесные люди. К тому же я хочу послать гостинчик своей крестной дочери. Аарон, если хочешь сводить меня в ресторан, когда мы будем в городе, сперва уговори Джо открыть его. Джо готовит не хуже нашего Томаса.

(Лучше, чем Томас, заметил я про себя, к тому же Джо не ворчит в ответ на невинную просьбу. Минерва, проблема со слугами состоит в том, что хозяевам в свой черед приходится служить им.)

– Я зайду к ним, хотя бы затем, чтобы передать твой гостинец Либби.

– Поцелуй их всех от меня. Я, пожалуй, пошлю что-нибудь всем их детям. И не забудь сказать Эстель, что я снова беременна, обязательно поинтересуйся, может быть, и она тоже, а потом не забудь рассказать мне… Когда ты отправляешься, дорогой? Я должна проверить твои рубашки.

Лаура была искренне убеждена, что, невзирая на столетия жизненного опыта, сам я не умею упаковывать чемодан. Ее способность видеть мир именно таким, как ей хотелось, позволяла ей уживаться со мной, несмотря на все мои капризы, целых сорок лет; я ценю ее. Была то любовь? Безусловно, Минерва. Лаура всегда заботилась обо мне, а я – о ней, и нам было хорошо вместе. Это любовь… просто она не такая, от которой у тебя словно живот болит. На следующий день я отправился на своем джамп-багги в Нью-Канаверал.