Александр Михайловский - Момент перелома

– Ладно, ладно, Михаил Васильевич, полноте вам, – махнула рукой Мария Федоровна, – если вы считаете, что таким образом можно предотвратить самое худшее, то так тому и быть. Я тоже не против того, чтобы наши мужики были зажиточны и довольны. Но как этого добиться, если народ русский – пьющий, ленивый и глупый… Пропивают все, оттого и нищета.

– Неправда это, ваше императорское величество, – возразил я, – во-первых – алкоголизм русского народа сильно преувеличен, русские в среднем пьют не больше немцев и уж точно меньше ирландцев и американцев. Тех, кто не способен сопротивляться тяге к спиртному, не больше пяти процентов от общей массы. Эта история с алкоголем у нас в двадцатом веке как-то спадала до полной незаметности в эпохи великих свершений, когда было не до выпивки, потому что каждый мог стать кем угодно, были бы способности и усердие. А вот в эпохи всеобщей безысходности, когда водкой заливали тоску и безнадежность от того, что, сколько не бейся, все равно никуда не выбьешься, алкоголизм снова вырастал в национальную проблему. С точки зрения биохимии организма, этиловый спирт – один из самых сильных адаптогенов, позволяющих человеческому сознанию смириться с неблагоприятной ситуацией. Так что устранять надо проблему, а не следствие. Изменится обстановка в стране, уменьшится и количество пьющих. Во-вторых – сказки о врожденной лени русского народа также очень сильно преувеличены. Я на месте нашего мужика тоже не стал бы трудиться с полной отдачей, если бы экономические результаты моего труда были бы очень плохо связаны с затраченными усилиями. А о глупости русского мужика я вообще молчу. Либеральных пейсателей, разных властителей дум, меньше читать надо, ваше величество. По-человечески надо относиться к русскому мужику, и он вам вернет все сторицей. И страну после разрухи отстроит, и самого страшного в истории России врага победит, и снова отстроит страну из разрухи, скует на заводах самое страшное в истории оружие, запустит в космос на околоземную орбиту первый в мире спутник и первого в мире человека. Уж мы-то знаем, история двадцатого века показала, чего стоит русский народ и на что он способен, когда это жизненно необходимо. Особенно разительная разница с нынешней ситуацией, когда Россия себе даже биноклей и оптических дальномеров поделать не может, две трети флота заказываются за границей, а построенные отечественные корабли обладают таким количеством недостатков. Что их строителей надо сразу брать за цугундер и тащить в Тайную Канцелярию – к дыбе, кнутам и батогам, а потом на каторгу, куда-нибудь на Сахалин, рыть туннель под Татарским проливом.

– Страшный вы человек, Михаил Васильевич, а ваш начальник Павел Павлович Одинцов, о котором я премного наслышана, наверное, еще страшнее… – покачала головой Мария Федоровна. – В то же время есть в вашей убежденности о всесилии русского мужика какая-то святая истинная правда. Мой Сашка, царствие ему небесное, был точно такой же. Вы бы с ним, наверное, сошлись бы…

В ответ я пожал плечами и произнес:

– Станешь тут страшным. Вы поймите, ваше императорское величество, нас бросили сюда, не спрашивая нашего согласия и даже не объясняя задачи. Хотя, если исходить из того, что большинство из нас люди военные и давали присягу России – ни спрашивать согласия, ни объяснять задачу не требуется. Любой военнослужащий должен служить Родине там, где прикажут, и во исполнение присяги делать все, что необходимо для ее защиты от внутренних и внешних угроз.

– И господин Одинцов тоже имеет офицерский чин? – быстро спросила вдовствующая императрица.

– Да, ваше императорское величество, – ответил я, – на ваши деньги его звание можно перевести как полковник ОКЖ. Но не совсем, потому что наши армейские и флотские офицеры руку «гэбистам» все же пожимают, а ваши жандармам – нет. Кроме того, он являлся доверенным лицом главы государства и последние несколько лет курировал секретный и стратегически важный проект. Только сразу скажу, что мундиров в том ведомстве, в котором служил Павел Павлович, обычно не носят, и поэтому их еще иронически иногда называют людьми в штатском.

– Это очень хорошо, – сказала Мария Федоровна, – что господин Одинцов имеет офицерский чин, для меня это говорит об очень многом. А теперь скажите-ка мне, господин капитан первого ранга, в чем все-таки вы видите свою, как вы выразились, задачу в отношении нашей России? А то вы так сочувственно говорили об узурпаторском якобинском режиме, возникшем на ее обломках, что мне даже стало страшно – не являетесь ли вы таким же якобинцем и разрушителем основ…

– В нашей истории, – ответил я, – Россия дважды переживала крах своей государственности и дважды возрождалась из пепла, как Феникс. В обоих случаях причиной катастрофического исхода была деградация правящих элит, не сумевших трансформировать государство в правильном направлении и ответить на вызовы времени. Для нас нет принципиальной разницы между вашей Российской Империей, возникшим на ее руинах, как вы выразились, якобинским Советским Союзом или нашей постсоветской буржуазной Россией. Россия – она всегда Россия, вне зависимости от своего государственного устройства. Сюда можно было бы добавить смутное время в начале семнадцатого века (случившееся из-за того, что пресеклась династия Рюриковичей, потомков Александра Невского) и смутные времена до и после царствования Петра Великого. Восемнадцатый век, в течение которого три императрицы всходили на престол либо в результате верхушечного заговора, либо откровенного дворцового переворота. Почему провалилось стояние на Сенатской площади? Да потому, что господа дворяне-диссиденты не позаботились обзавестись сколь-нибудь легитимным претендентом на русский престол. И во всех этих случаях, несмотря на все пертурбации, Россия все равно оставалась Россией. Запомните, государыня матушка-императрица – сколько бы раз змея ни сбрасывала свою кожу, она все равно остается змеей, а Россия, несмотря на все перемены режима, всегда остается Россией.

– Кажется, я поняла вашу позицию, – уголками губ улыбнулась вдовствующая императрица, – и могу сказать, что она мне нравится. Только можно ли узнать, каким образом вы собираетесь пытаться соединять несоединимое?

– У каждой из трех государственных систем есть свои положительные и отрицательные стороны, – ответил я. – От нынешней Российской империи стоит взять абсолютную монархию и унитарное государственное устройство. Одна страна, один царь на земле и один Бог на небе. При этом надо учесть, что у христиан и магометан Бог на небе все же один, просто зовут они его по-другому. От Советского Союза времен его расцвета нужно брать высокий уровень личной ответственности руководящего состава, научную и промышленную политику, а также отношение к народу как к важному стратегическому ресурсу, а, следовательно, системы государственного здравоохранения и народного образования, включая высшее, которые сейчас в России отсутствуют. От России нашего времени стоит брать отсутствие идеологической зашоренности. Пусть цветут все цветы, а болтуны всех цветов радуги болтают свои речи. Пусть агитируют за все хорошее против всего плохого, пишут прожекты и составляют петиции на имя государя-императора. Караться в уголовном порядке должны быть лишь только призывы к террористическим актам и насильственному ниспровержению существующего государственного строя, а также прямые действия подобного характера. За призывы к терроризму и насилию – каторга от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества, а за участие в террористических организациях и вооруженных формированиях мятежников – высшая мера наказания, сиречь виселица. И вообще, по опыту последних двух-трех столетий можно сказать, что определенного успеха Россия может добиться только при сильной твердой власти, способной в случае необходимости могучей рукой вздернуть огромную страну на дыбы и силой своей воли направить ее куда надобно, а не туда куда, хочется.