Нил Шустерман - Серп

— А какой у Роуэна был вид после всего этого? — спросила она у серпа Кюри. — Ну… он впал в шок от того, что натворил? Присел около меня? Помогал вынести меня к амбу-дронам?

Серп Кюри немного подумала, прежде чем ответить.

— Он просто стоял там, и все, Цитра, — сказала она наконец. — Лицо как камень. Наглый и ни в чем не раскаивающийся — в точности, как его наставник.

Цитра хотела отвернуться, но даже если бы ее не сдерживал воротник, шея пока еще была неподатлива.

— Он больше не тот, каким ты его помнишь, — медленно, подчеркивая каждое слово, сказала серп Кюри.

— Да, — согласилась Цитра, — не тот.

Но хоть режьте — она не имела понятия, кто он теперь.

Роуэн ожидал, что по возвращении в особняк его зверски изобьют еще раз. Он ошибался самым полярным образом.

Серп Годдард был еще более напыщен и громогласен, чем обычно. Вызвал дворецкого и потребовал принести шампанское и бокалы прямо в фойе, чтобы они могли поднять тост за отважного Роуэна.

— Вот уж не подумал бы, что ты способен на такое, мой мальчик, — сказал Годдард.

— Ах какой молодец! — вторила серп Рэнд. — Приходи в мою комнату и ломай мне шею, когда захочешь.

— Он не просто сломал ей шею, — поправил серп Годдард. — Он не моргнув глазом переломил ей хребет! Все это слышали. Уверен — треск разбудил серпов, дремавших на заднем ряду!

— Класс! — рявкнул серп Хомски и заглотил шампанское, не дожидаясь тоста.

— Своим поступком ты сделал громкое заявление, — сказал Годдард. — Напомнил всем, что ты мой ученик и с тобой шутки плохи! — А затем проговорил тихо, почти нежно: — Я знаю, когда-то ты был неравнодушен к той девице, но пришло время, и ты сделал все, что надо было сделать, и даже больше.

— Меня дисквалифицировали, — напомнил Роуэн.

— Официально — да, — согласился Годдард, — но ты вызвал восхищение у многих важных персон.

— А других превратил в своих врагов, — добавил Вольта.

— Нет ничего страшного в том, чтобы провести красную линию, — парировал Годдард. — Совершить это может только человек сильный. Такой, за которого я и поднимаю этот бокал!

Роуэн поднял взгляд и увидел Эсме — та сидела на верхней ступеньке парадной лестницы и внимательно наблюдала за происходящим. Интересно, а она знает, что он сделал? При мысли о том, что, возможно, знает, ему стало стыдно.

— За Роуэна! — провозгласил серп Годдард, высоко поднимая бокал. — За человека, который сворачивает неподатливые шеи и ломает застывшие хребты!

Это было самое горькое вино из всех, которые Роуэну до сих пор довелось пить.

— А сейчас, — проговорил Годдард, — полагаю, пришло время немного попраздновать!

Празднество, последовавшее за осенним конклавом, побило все рекорды. Никто не мог противостоять заразительной энергии Годдарда. Еще до того, как начали прибывать гости и первый из пятерки диск-жокеев завел музыку, Годдард встал посреди нарядной гостиной, раскинул руки так широко в стороны, словно желал прикоснуться к противоположным стенам, и возгласил, ни к кому не обращаясь:

— Я в своей стихии, а моя стихия — это водород, горящий в сердце солнца!

Это было настолько из ряда вон даже для Годдарда, что Роуэн не удержался от смеха.

— Вот же пустобрех! — прошептала Роуэну серп Рэнд. — Ничего, постепенно ты войдешь во вкус.

По мере того как комнаты, террасы и лужайка вокруг бассейна заполнялись веселыми гостями, Роуэн начал выходить из того подавленного состояния, в которое впал после рокового поединка с Цитрой.

— Я навел справки, — сообщил ему серп Вольта. — Цитра пришла в сознание. Ее продержат в центре еще один день, а потом она вернется в дом серпа Кюри, так что все честь по чести. Хотя, вообще-то, не совсем по чести, но ведь этого ты и добивался, не так ли?

Роуэн не стал отвечать. Интересно, думал он, а кому-нибудь еще, кроме серпа Вольты, хватило проницательности разгадать, почему он сделал то, что сделал? Юноша надеялся, что нет.

Тут Вольта посерьезнел, что резко контрастировало с царящим вокруг весельем.

— Не поступайся своим будущим ради нее, Роуэн, — сказал он. — Во всяком случае, не делай этого умышленно. Если она честно возьмет над тобой верх — это одно, а если ты добровольно сдашься, потому что в тебе бушуют гормоны, — совсем другое. Это будет просто-напросто глупо.

Может, Вольта и прав. Наверно, Роуэну стоит показать себя на решающем экзамене с наилучшей стороны, и если он тогда победит, то примет кольцо серпа с полным на то правом. А потом он, возможно, выполет себя самого — и это будет его первая и последняя прополка. Таким образом он избавится от страшной обязанности забрать жизнь у Цитры. И хотя это был наихудший сценарий, Роуэн почувствовал себя легче. Выход все-таки есть!

Богатые и знаменитые прилетали на вертолетах, подкатывали на лимузинах, а один устроил чертовски экстравагантное, зато весьма впечатляющее появление с помощью реактивного ранца. Годдард всем представлял Роуэна, словно тот был призом, который надо с гордостью демонстрировать всем встречным и поперечным.

— Берегитесь этого парня, — сказал Годдард одному из высокопоставленных гостей. — Он далеко пойдет!

Роуэн впервые в жизни почувствовал, каково это, когда тебя ценят и уважают. Очень трудно ненавидеть человека, который относится к тебе как к ветчине, а не как к латуку.

— Вот так следует жить! — сказал Годдард Роуэну, когда они нежились в роскоши его пляжной кабинки и любовались праздником. — Испытывать все удовольствия, которые можно испытать, и наслаждаться компанией друзей.

— Даже если некоторым из них заплачено за то, чтобы он пришли сюда?

Годдард окинул взглядом шумную толпу, которая была бы отнюдь не такой плотной, а участники ее — гораздо менее красивыми, если бы не присутствие профессиональных тусовщиков.

— Статисты используются во всех представлениях, — сказал он. — Они заполняют пустоты и создают приятные для глаза декорации. Нам же не нужны здесь сплошные знаменитости, не правда ли? Они только бы и делали, что грызлись между собой.

В воде установили сетку для волейбола, около бассейна стали собираться десятки гостей и разбиваться на команды.

— Взгляни вокруг, Роуэн, — с крайним довольством проговорил Годдард. — В твоей жизни когда-либо было такое прекрасное время, как сейчас? Простонародье обожает нас не за то, как мы проводим прополку, а за то, как мы живем. Мы должны согласиться с нашей ролью новых королевских особ.

Роуэн вовсе не считал себя королевской особой, но был не прочь подыграть серпу — во всяком случае, сегодня. Поэтому он направился к бассейну, прыгнул в воду, сам себя объявил капитаном команды и вступил в игру.