Александра Бракен - Темные отражения. Немеркнущий [litres с оптимизированной обложкой]

Ведущая Мэри рассмеялась:

– И как вы думаете, президент ответит на вашу просьбу – сократит свой третий срок?

Боб ответил, тоже изобразив смешок.

– Увидим. Воинская повинность, конечно, так же будет одним из главных предметов обсуждения. Мы хотели бы услышать, планирует ли президент отменить ее и, в частности, отказаться от программы Пси-спецназа, которая, насколько я знаю, считалась одним из спорных вопросов и обсуждалась по всей стране …

Мы, все пятеро, тут же сдвинулись к светящемуся зеленым дисплею радио. Джуд схватил меня за руку.

– Ты думаешь?.. – прошептал он.

– Будете ли вы обсуждать программу реабилитации? – Мэри уловила запах крови и теперь вовсю принюхивалась, припустившись по горячему следу. – Последнее время новой информации о статусе программы и о детях, попавших в нее, не поступало. Например, правительство больше не отправляет родителям писем об успехах их детей. Вы думаете, это знак того, что программа стоит на пороге какой-то реорганизации?

– Они правда отправляли письма? – спросила я, услышав об этом впервые.

– В самом начале – просто короткое «Ваш ребенок быстро идет на поправку, никаких проблем», – сказал Лиам. – У всех – одинаково.

– Прямо сейчас наше внимание сосредоточено на том, какие действия президент Грей собирается предпринять для стимулирования экономики и возобновления переговоров с нашими бывшими экономическими партнерами .

– Но возвращаясь к проблеме Пси … – голос Мэри задрожал, потрескивая неестественным металлическим хныканьем.

– Притормози, – сказала Вайда. – Иначе потеряем сигнал!

– … вы попросите его признаться, какие научно-исследовательские программы проводились и удалось ли с их помощью добиться какого-нибудь прогресса, анализируя происхождение ОЮИН? Я, как мать, особенно заинтересована в том, чтобы узнать: заберут ли моего малыша, который уже проходит еженедельный мониторинг, чтобы согласно Регистрационной инструкции ОЮИН, он стал участником специализированной программы. Несомненно, множество политиков с обеих сторон находятся в таком же положении, сочувствуя тысячам родителей, запросы которых оставались без ответа… иногда годами .

– Правильно, – сказал Джуд, – сделай его, Мэри. Не позволяй сменить тему!

– Полагаю, Федеральная коалиция хотела бы доработать… программу… – снова помехи, которые, однако, не могли скрыть, как некомфортно Боб чувствовал себя, рассуждая на эту тему. – Мы бы хотели продолжить стационарное наблюдение пятилетних в течение года, и если они не демонстрируют никаких… опасных побочных эффектов ОЮИН, мы бы хотели, чтобы их отправляли домой, а не переводили автоматически в один из реабилитационных лагерей…

Связь отключилась с резким щелчком. Дикторша все повторяла и повторяла «Боб? Боб? Боб?», словно каким-то образом могла притянуть его голос через мертвый эфир.

Дорожные знаки не соврали, называя эту часть страны «НИЧЬЕЙ ЗЕМЛЕЙ» [17] Во второй половине XIX века «полуостров» штата Оклахома называли «Ничьей землей» – no man’s land или «Нейтральной полосой», потому что он не подпадал под юрисдикцию ни одного из штатов. . Мы испытали бы огромное облегчение, перехав, наконец, Оклахомский перешеек и оказавшись в Канзасе, если бы могли отличить их друг от друга. Многие часы вокруг простиралась лишь высокая некогда зеленая трава, прибитая льдом и снегом, да городки, в которых раньше теплилась жизнь и обитали люди, которых постепенно оттуда выдавили. Вдоль шоссе стояли брошенные автомобили и лежали велосипеды. Над головой застыло открытое, пустое небо.

Я видела пустыню в Южной Калифорнии, но это… этот отрезок казался бесконечным и мучительно обнаженным; даже облака, казалось, опускались пониже, чтобы слиться с шоссе. Мы останавливались лишь дважды – чтобы поискать бензин в брошенных машинах. По пути попадались работающие заправки, но там просили пять долларов за литр, так что залить бак нашего внедорожника легально нам никак не светило.

«Поток машин» большей частью сочился мелкими каплями. Одинокая патрульная машина пронеслась мимо нас, ужасно торопясь куда-то попасть. И все равно первые пять часов Толстяк ехал, крепко вцепившись в руль. В следующий раз, после санитарной остановки, Вайда захватила водительское место и заблокировала дверь, выжимая парня на пассажирское сиденье, а Лиама – на заднее, ко мне.

Покинув плоские равнины, мы направились к утопавшим во тьме горам – единственный намек на то, что мы уже оказались в Колорадо. Пройдет еще не один час, прежде чем мы доберемся до Пуэбло, но узелки в моем желудке, кажется, уже натянулись. Линии огней на горизонте вырисовывали очертания далеких городов и становились крупнее и ярче по мере того, как мы спускались в долину. Я слишком волновалась, чтобы заснуть, как сделал это Джуд. Одной рукой я сжимала в кармане переговорник и флешку, пытаясь сосредоточиться на том, что ожидало нас впереди, прокрутить в голове все возможные сценарии и наши действия.

Мы с Вайдой сначала оценим место, и если там окажется один человек, например, Джарвин или другой агент, то с легкостью его возьмем. Она бы напала на него в своей манере, а я сокрушила его в своей. Если нас ждет группа вооруженных агентов, мы тихо слиняем. Должно сработать. «Сработает», – сказала я себе. Единственный вопрос заключался в том, что же нам делать, если везти флешку в Штаб больше небезопасно? Если Коула и Кейт там больше нет. Если они мертвы.

Лиам закрыл глаза, его дыхание было свободным и глубоким. Время от времени лучи фар проезжающего мимо редкого грузовика озаряли окно, к которому прислонился парень, освещая его золотистые волосы. В эти бесценные секунды я не видела порезов и синяков на его лице. Даже темных кругов под глазами.

«Битлз» по радио уступили место мягким переливам «Флитвуд Мэк», которые, наконец, перетекли в жизнерадостные рифы «Разве не было бы здорово» «Бич-Бойз».

До этого мгновения я, кажется, действительно не осознавала, что это конец. Что через несколько километров, часов я выйду из машины и в последний раз захлопну за собой дверь.

Было неимоверно трудно расставаться раньше, а теперь… это . Возможно, это мое наказание за все грехи – застрять в мире, где я должна оставлять их снова, и снова, и снова, пока сердце не разобьется окончательно.

Плакать не было неловко или стыдно. Лучше покончить с этим сейчас, пока остальные спят, а Вайда сосредоточилась на темной дороге. Я позволила себе – один раз – глубоко погрузиться в боль, и все думала и думала, почему это случилось со мной – со всеми нами, – пока очертания флешки не врезались в ладонь.