Иэн Бэнкс - Смотри в лицо ветру

– Все в порядке, – сказала девочка, заметив, что Кабе смотрит на нее, и кивнула на рыб. – Они не кусаются.

– Точно знаешь? – спросил Кабе, согнулся трилистником и поднес голову к лицу девочки.

Она следила за его движениями, восторженно распахнув глаза, но воздержалась от комментариев.

– Да, – сказала она. – Они не едят мяса.

– А у тебя пальчики на вид очень аппетитные… – в шутку заметил Кабе и тут же подумал, как бы не напугать ребенка.

Девочка наморщила лоб, потом обхватила себя руками и рассмеялась:

– Ты же людей не ешь, правда?

– Если только очень проголодаюсь, – серьезно ответил Кабе и мысленно обругал себя, потому что не знал, как себя вести даже с детьми своего собственного вида.

Девочка, несколько смущенная этим заявлением, приняла отсутствующий вид, как люди, консультирующиеся с нейрокружевом или имплантированным устройством, а потом улыбнулась:

– Хомомдане – вегетарианцы. Я только что проверила.

– О, у тебя есть нейросеть? – удивился Кабе.

Насколько ему было известно, нейрокружево детям не имплантировали; они обходились игрушками или аватарами, исполнявшими роль спутников с аналогичной функцией. В Культуре имплантация служила неким подобием ритуального перехода во взрослую жизнь. Другая традиция состояла в постепенной замене говорящих игрушек другими, менее детскими устройствами и, наконец, изящным терминалом в форме ручки, броши или булавки.

– Да, у меня есть кружево, – гордо ответила девочка. – Я попросила.

– Она его вытребовала, – уточнила Эстрей Лассилс, подходя к бассейну.

Девочка кивнула.

– Намного раньше общепринятого для нормальных детей срока, – добавила она с нарочитой хрипотцой, очевидно подражая какому-то мужчине.

– Чомба хочет вложить новый смысл в понятие «ребенок, развитый не по годам», – пояснила Эстрей Лассилс, ероша светлые кудряшки девочки, – и уже достигла в этом значительных успехов.

Девочка неодобрительно цыкнула, увернулась от руки Эстрей и ногой взбаламутила воду в бассейне, распугав стайку рыб.

– Надеюсь, ты не забыла поздороваться с послом Кабе Ишлоером, – сказала племяннице Эстрей. – Ты чересчур смущалась, когда я вас знакомила.

Девочка с нарочитым вздохом спрыгнула в бассейн, вложила крохотную ладошку в протянутую ручищу Кабе и церемонно склонила голову:

– Ар Кабе Ишлоер, я Масак-Синтриерса Чомба Лассилс дам Палакопе, как поживаете?

– Отлично, – склонил в ответном жесте голову Кабе. – А ты как поживаешь, Чомба?

– В общем-то, как ей вздумается, – заметила Эстрей.

Чомба закатила глаза.

– По-моему, несмотря всю на твою развитость, ты еще не обзавелась средним именем.

Девочка изобразила некое подобие многозначительной улыбки. Кабе задумался, не слишком ли по-взрослому он с ней разговаривает.

– Она нас известила, что уже обзавелась. – Эстрей, прищурившись, взглянула на племянницу. – Только не признается каким.

Чомба, наморщив нос, демонстративно отвела взгляд, а потом широко улыбнулась Кабе:

– Посол, а у вас дети есть?

– К сожалению, нет.

– И вы тут сами по себе, один?

– Да, я один.

– Вам не одиноко?

– Чомба, – укоризненно произнесла Эстрей Лассилс.

– Ничего страшного, – сказал Кабе. – Нет, Чомба, мне не одиноко. У меня здесь много знакомых, одиночество мне не грозит. И дел у меня хватает.

– А чем вы занимаетесь?

– Изучаю, учусь, отчитываюсь.

– Как, нас и о нас?

– Да. Много лет назад я положил своей целью постижение людей и, возможно, человека как такового. – Он медленно распростер руки и постарался изобразить улыбку. – Мое путешествие продолжается. Я пишу статьи, очерки, эссе и стихи, которые отсылаю на родину, пытаясь, в меру своих скромных талантов, объяснить своим соплеменникам устройство Культуры и нравы ее людей. Конечно, нам многое известно друг о друге, но это – чистая информация. Чтобы лучше ее понять, необходимо ее интерпретировать. Вот этим я и занимаюсь, преломляю ее через личное восприятие.

– И вас нисколько не смешит наше общество?

– Посол, дайте мне знать, когда вам надоест ее болтовня, – смущенно вмешалась Эстрей Лассилс.

– Не беспокойтесь, все в порядке, – заверил ее Кабе. – Иногда смешит, Чомба, иногда сбивает с толку, а иногда несказанно радует.

– Но мы же совсем не такие, как вы? У нас две ноги. У вас три. А вы не скучаете по хомомданам?

– Только по одной.

– По кому же?

– По той, кого я когда-то любил. К сожалению, она не отвечала мне взаимностью.

– Поэтому вы к нам переехали?

– Чомба…

– Может быть, Чомба. Расстояние и перемена обстановки лечат. По крайней мере, здесь, окруженный людьми, я не опасаюсь встретить существо, хотя бы отдаленно с нею сходное.

– Ничего себе. Вы, наверное, ее очень любили.

– Наверное, да.

– Вот и они, – сказал аватар Концентратора и обернулся к тыльной части экрана.

На изгибе экраностены скользил во тьме тупоносый цилиндрический корабль «Сопротивление закаляет характер», показанный в проекции от носа до кормы. На миг проступили контуры полевого комплекса, словно корабль, сближаясь с модулем, проходил сквозь слои тонких завес.

Модуль, обогнув демилитаризованный боевой корабль с кормы, подплыл к высвеченному слабыми огоньками прямоугольнику причальной платформы у жилой части, что находилась ближе к носу. С почти неощутимым толчком аппараты состыковались. Кабе взглянул на воду в бассейне: она даже не зарябила. Аватар пошел в заднюю часть гостиной, за его левым плечом поплыл автономник. Вид на корму исчез, вместо него проявились широкие двери модуля.

– Ноги оботри, – сказала Эстрей Лассилс племяннице.

– Зачем?

Двери модуля раскрылись в увитый растениями вестибюль, где стоял высокий челгрианин в серой монашеской рясе. Рядом с ним парило нечто вроде подноса с двумя небольшим сумками.

– Майор Квилан, – сказал сереброкожий аватар, выходя вперед и кланяясь, – я представляю Масакского Концентратора. Мы рады вас видеть.

– Спасибо, – отозвался челгрианин.

В перемешавшихся атмосферах корабля и модуля Кабе учуял какой-то терпкий запах.

Их представили друг другу. Челгрианин держался вежливо, но сдержанно, даже отстраненно, как показалось Кабе. На марейне он говорил не хуже Циллера – и с таким же акцентом, а значит, как и Циллер, выучил язык, чтобы не прибегать к услугам автопереводчика.

Последней ему представили Чомбу, которая назвалась челгрианину своим почти полным именем и вручила ему бутоньерку, вытащенную из кармана курточки.

– Цветы из нашего сада, – пояснила она. – Прошу прощения, они немного помялись в кармане. Не волнуйтесь, это грунт. Хотите, я покажу вам рыбок?

– Майор, мы очень рады, что вы сочли возможным к нам прилететь, – начал Терсоно, паривший между челгрианином и девочкой. – От имени всех жителей орбиталища Масак и от себя лично позвольте вас заверить, что ваш визит для нас – великая честь.