Максим Бондарчук - Я видел как плачут животные... [СИ]

— Чего ты, Макс, это же просто животные.

Самое страшное время на Эндлере — это время с восьми утра до десяти по земному исчислению. В этот самый период, всего за каких-то два часа на поверхности планеты происходят вещи, которые сложно назвать одним словом или попытаться описать в пару предложений. Светлана говорит, что данное явление еще плохо изучено и пока они (Лаборатория) заняты совсем другим делом, чтобы полностью сконцентрироваться на этом катаклизме.

По правде говоря, он застал меня в тот самый момент, когда сон, а вместе с ним и кошмар уже начали отступать, уступая место бодрствованию. Я научился контролировать свой сон, но сегодня почему-то проспал. Наверное, это мог сказаться на мне искусственный сон на борту космического корабля, — подумал я и вновь обратил внимание на странный гул, доносившийся из открытого кем-то окна. Я поднялся с кровати, подошел почти вплотную и увидел как черное облако, словно гигантский жук-навозник, толкающий вперед своими маленькими лапками кусок навозной кучи, двигал прямо на нас грозовой шторм невиданных масштабов.

Энергетический купол, защищавший все живое в этом месте, вибрировал и искажался под напором стихии. Вокруг в одночасье все вымерло. Свет нигде не горел, людей тоже не было видно, а единственное место, где хоть как-то можно было разглядеть жизнь, было здание администрации. На предпоследнем этаже суетились люди. Кто-то бегал из стороны в сторону, перетаскивая ящики, кто-то стоял молча, всматриваясь в прибор похожий на древний телескоп. Одним словом все замерло и выжидало. Ждал и я. Мне просто ничего не оставалось делать как истуканом стоять у самого подоконника и глядеть в небо, закрытое от меня золотисто-желтой пеленой энергетического щита, переливавшегося всеми возможными оттенками своего цвета.

Ударил гром, а за ним на горизонте появились первые очертания двух небольших торнадо.

Света вошла неожиданно. Она уже откуда-то знала, что я не сплю и уверенным шагом направилась ко мне. Угрюмо заметила, что я спал в одежде, а это запрещено правилами безопасности, хотя мне, как редкому гостю с Земли, она, так и быть, простит это маленькое нарушение.

— Вы, наверное, проголодались, — сказала она, услышав как внутри моего желудка забурлило, — Там уже все готово. Пойдемте.

— А как же это? — я указал на чернеющее небо и торнадо, увеличивающиеся с каждой секундой.

— Это? — она безразлично махнула рукой, — Не бойтесь, такое здесь почти каждое утро. Вы привыкните.

И правда, когда мы вышли за дверь и немного прошли вперед, так, что порывы ветра, пробивавшиеся сквозь барьер, настигли нас у разграничительной в двадцати метрах от дома, я увидел как люди начали потихоньку выбираться из своих убежищ и словно тени, направлялись к своим местам работы. Страха не было, а может и был, я точно не мог сказать, но привыкнуть к такому зрелищу, когда нерукотворное чудовище брело прямо в нашем направлении, тяжело перекидывая лапы, как древний дракон, испугаться было немудрено. Но люди не обращали на это внимание и до самого конца пути, когда я и женщина уперлись в двери небольшого здания, откуда тянуло приятным ароматом свежеиспеченного хлеба и корицей, это было наибольшим удивлением, что довелось мне испытать.

Здесь пахло хлебом.

Таким знакомым и аппетитным, что слюна так и норовила скатиться изо рта.

— Прямо как на Земле, — заметил я, входя все глубже в столовую, где в такую рань (по местным меркам) было всего четыре человека.

Мы сели у самого края, почти у окна, откуда открывался красивый вид на горный хребет, тянувшийся вдоль всего горизонта, оскалившись на нас громадными зубами-вершинами. Заказали еду.

— Как спалось? — спросила она, глядя на то, как я ковыряю вилкой принесенный стэйк.

— Так себе. Я вообще мало сплю, а сегодня что-то проспал больше обычного.

— Вы не едите.

— Что, простите?

— Вы не едите, — Света указала своей вилкой на кусок жареного мяса, который никак не хотел оседать в моем желудке. — У вас нет аппетита или вы не привыкли к такой еде?

— Да нет, все не так. Она прекрасно пожарена.

Прошла минута неловкого молчания, а я так и не притронулся к еде, хотя пытался всеми силами протолкнуть в горло еще дымившийся кусочек стэйка. Наконец, когда пересилить себя я так и не смог, мне пришлось признаться, что говядину я не ем уже очень давно, да и мясо в целом тоже.

— Вы вегетарианец?

— Нет-нет. Я ем мясо, только несколько в ином виде. Знаете такие тюбики с желеобразной жидкостью, — я вы выпрямил руку и согнул большой и указательный палец до размера, примерно напоминавшего тюбик зубной пасты, — в них есть все, что надо организму. Белки, в том числе и животные, жиры, углеводы, клетчатка и прочее. Мне хватает.

Мясо вскоре полностью остыло и превратилось в кусок красно-черного кирпича.

— Что насчет пропуска? — заговорил я вновь, пытаясь сменить тему разговора, — вы сказали, что добудете пропуск.

Женщина кивала головой, прожевывая и проглатывая остатки своего завтрака.

— Все сделано, — говорила она, — вот сейчас и пойдем. Нас кстати там ждут и вы все узнаете подробнее.

Когда трапеза была окончена, мы вышли наружу тем же путем. Я так и не притронулся к еде. Поднос с завтраком забрали практически сразу, стоило нам встать из-за стола и сделать несколько шагов в сторону выхода. Здесь все шло в переработку, говорила Света, указывая как моя порция опускается в специальную печь, где зыбило ярко-синее пламя.

— Оно сгорит?

— Не совсем, — мы вышли за пределы столовой, — процесс автоматический, система сама отделить еду по категориям и переработает в соответствии с установленным алгоритмом. Ваш стэйк вернется в прежнем виде, еще более сочный и вкусный, но уже чуть позже, когда из расплавленных белков, жиров и углеводов, его соберут как детский конструктор.

— Безотходно.

— Именно.

На улице зрелище уже было другим. Тучи, которые всего полчаса назад казались таким далекими, теперь подошли почти вплотную к куполу и всей своей массой давили на него, заставляя энергетические потоки, питавшие его от двух бесперебойных станций, искриться и пульсировать. Вся эта огромная конструкция над нашими головами напоминала живую ткань, натянутую на город и жившую по каким-то своим, только ему известным законам. Люди под ним, вышедшие на улицу и колонной направлявшиеся к перрону, откуда через несколько минут отправлялся очередной поезд к Эндлеровскому месторождению метума, даже не обращали на него внимания, словно его никогда и не существовало.

— Воздух снаружи за куполом ядовит. Можно находиться только в специальном костюме и с баллонами сжатого кислорода. — говорила Светлана почти повторяя слова Сэма.