Александр Михайловский - Племя Огня

– А вы посчитайте, – серьезно сказал тот, – два раза два на два, на шесть с половиной метров при пустотах в шестьдесят и сорок процентов.

Достав калькулятор, Петрович защелкал клавишами.

– Обалдеть, – наконец-то сказал он, – если делать пустоты шестьдесят процентов, то это почти двадцать один куб пиломатериала, а если пустоты будут сорок процентов, то это тридцать один куб материала.

– Сергей Петрович, – с тревогой спросил юноша, – двадцать один куб это много?

– По моим расчетам, – сказал учитель, – на всю конструкцию большого дома, с крышей, полами и прочим, уйдет что-то около сорока кубов. Но это не считая обшивного материала.

– Так значит, все это можно высушить за два раза?

– Не спеши, – ответил мужчина, вставая, – сначала мы заложим материал на каркас, его нужно довести всего лишь до атмосферной влажности. На вторую сушку, более тщательную, пойдет половая и обшивная доска, и в третью очередь высушим то дерево, из которого потом будем делать мебель. Но это все надо еще посчитать. А пока – это не забота сегодняшнего дня, да и Марина Витальевна уже стучит на обед. Пора идти.

После обеда наступил обещанный отдых, народ разбрелся по своим углам, предаваясь блаженному ничегонеделанию, полуафриканки и штрафницы из бывшего клана Лани ушли к себе в казарму. Сергей Петрович и его ученик, послонявшись немного по лагерю и не найдя себе дела, решили сходить на вершину холма – глянуть наконец своими глазами, как там идут дела. Экскурсия – это тоже своего рода отдых. Петрович закинул за плечо свою мосинку, свистнул болтающуюся неподалеку Майгу, его спутник вооружился арбалетом – и они пошли. Но далеко уйти им не удалось.

Проходя мимо стройки, они услышали чей-то тихий безутешный плач и, конечно же, пошли посмотреть, что там случилось. Лежа на нарах, рыдала одна из женщин бывшего клана Лани. Петрович напряг память – ах да, ее зовут Мани, она из бригады коллеги. Старшей там была крупная говорливая полуафриканка с новым именем Соня. Сейчас она вместе с другими полуафриканками молча стояла и смотрела, как штрафницы из бывшего клана Лани пытаются утешить свою подругу.

– Соня, что тут происходит? – спросил у нее Петрович.

– Мани плакать, – сообщила об очевидном Соня, – Мани не видеть своя два девочка. Мани скучать.

– Так дело не пойдет, – сказал Сергей Петрович Валере, – думаю, что наш поход на холм отменяется.

В ответ тот только вздохнул и пожал плечами. Отменяется так отменяется.

Глaва клана подошел к плачущей, и при его приближении другие женщины-штрафницы из бывшего клана Лани встали и отошли в сторону. Присев рядом с плачущей Мани, учитель неожиданно даже для себя погладил ее по голове.

– Не плачь, женщина, – ласково сказал он, – с твоими детьми все хорошо.

Мани повернула заплаканное лицо и посмотрела на вождя покрасневшими от слез глазами.

– Мани скучать, – хлюпнула она распухшим носом, – Мани сильно-сильно скучать. Мани просит шаман Петрович простить этот глупый женщина. Мани никогда больше не быть неблагодарный.

«Господи! – с ужасом подумал учитель. – Совсем еще девчонка, ей же не больше двадцати, и у нее уже двое детей…»

– Встань, Мани, и вытри слезы, – тихо сказал он, – ты увидишь своих детей.

– Да, шаман, – сказала Мани, садясь на колени и растирая по лицу слезы, – когда Мани видеть свои дети?

– Ты увидишь их прямо сейчас, – сказал тот, – вставай и пошли.

– Мани идти, – сразу засуетилась женщина, спуская ноги на землю и вдевая их в сабо, – Мани идти быстро-быстро.

Остальные женщины-штрафницы бывшего клана Лани, увидев такой поворот событий, сразу обступили вождя со всех сторон, умоляя, чтобы он простил и их тоже, и позволил увидеться со своими детьми. Короче, вселенский плач и вой; причем было видно, что у трех женщин уже имеются округлившиеся животики. Не такие огромные, как у Ниты, но уже вполне видимые и осязаемые. Есть беременные и среди полуафриканок – четверо из бригады Антона Игоревича и одна совсем еще девочка из молодежной команды Лизы. И всех их, таких разных, Сергей Петрович и его товарищи должны привести в светлое будущее – именно должны, потому что иначе все это кончится плохо, очень плохо. Правда, уже сейчас полуафриканки выглядят гораздо более довольными и уверенными, чем бывшие Лани; они ничуть не сожалеют о прошлой жизни, и даже та девочка – животик на тонких ножках – смотрит на мудрого вождя с улыбкой. Их жизнь постоянно, пусть и понемногу, улучшается. Перелом в настроении виден уже невооруженным глазом, и его надо закрепить.

– Тихо, женщины! – сказал главный прогрессор. – Все ли из вас поняли, в чем они были виноваты? Все ли согласны не повторять больше своих ошибок?

– Мы все понять, великий шаман, – опустив голову, произнесла женщина по имени Тами, – мы просить нас простить. Мы так больше не делать.

Остальные женщины быстро-быстро закивали головами.

– Хорошо, женщины, я вас понял, – сказал учитель, – сейчас вы все соберетесь, и мы все вместе пойдем в береговой лагерь.

– А мы? – спросила Алохэ-Анна.

– И вы тоже, – подумав, сказал тот и добавил, – молодежь пусть тоже собирается и топает за нами. Будет интересно.

Он уже понял, что его попытка дать им отдых и предоставить самим себе произвела эффект отпущенной пружины, сразу ударившей по нервам. Отдых им нужен, но совсем не такой.

В береговом лагере явление такой большой компании женщин и юных девушек, возглавляемой Петровичем и Валерой, вызвало некоторый переполох, но великий шаман сразу разрядил ситуацию.

– Так, – сказал он спешно вышедшим им навстречу физруку, геологу, Марине Витальевне, Сергею-младшему и Гугу, – я решил устроить у нас в клане сегодня вечером небольшой праздник. Так сказать, с целью закрепления воспитательного эффекта и психологической разрядки.

– Праздник – дело положительное, – кивнул Антон Игоревич. – А какова программа сего мероприятия?

– Во-первых, – сказал Петрович, – для услаждения живота – шашлык. Серега, какая у вас сегодня добыча?

– Слон, – расплылся в улыбке Сергей-младший и тут же поправился, – шучу, Сергей Петрович, сегодня мы с Гугом завалили подсвинка. Жирненького. Едва дотащили. Ну и пару глухарей тоже, но эти нашей ораве на один зуб, хоть и увесистые, сволочи.

– Подсвинок – это хорошо, – одобрил вождь и посмотрел на геолога, – ты, Игоревич, Андрей и Гуг делаете шашлык…

– Гуг делать еда? – переспросил парень. – Зачем не женщина?

– Гуг, – сказал бородач, – шашлык – это та еда, которую положено делать только мужскими руками. Понимаешь?

– Гуг понимать, – кивнул тот, – Гуг делать, как скажет вождь.

– Шовинисты! – хмыкнула Марина Витальевна.

– Марина, – сказал Андрей Викторович, – шашлык – это не просто еда, это своего рода ритуал, в котором мужчине отведена роль творца, а женщине – зрительницы и ценительницы. Не мы придумали эти обычаи, и не нам их отменять.