stk0 - Малек

— Ну что, малёк, застрял? — голос раздался как бы ниоткуда и одновременно отовсюду.

— Я… Я вам не рыба, не свежепроклюнувшаяся икринка!.. Где Вы, я вас даже в инфраскоп не вижу?… И… Да, я застрял…

— Не шмыгай носом, в шахте и так воды полно, а то вода снизу, вода сверху — чем не малёк!? Сейчас я до тебя доберусь, освобожу, погоди маленько… А что не видишь — так то и правильно, зачем в холоде и сырости тепло наружу отдавать — костюм такой, скафандр называется… Важно, чтоб я тебя видел, когда вытаскивать буду…

— Я знаю, что такое скафандр, я не маленький!.. Мне неуютно так, когда не видишь… Кто вы?..

— Ну вот, не маленький, а трепыхаешься, как малёк на мели… Не суетись, сейчас мы тебя за бампер кокпита захватом… А кто я… Зови меня Ванька Шубин, тут я, в шахтах, живу…

— Образно говоря, под нами соты или кусок швейцарского сыра. Средней глубиной в два-три километра. Большая по пространству часть пустот — бывшие производственные площади, заводы и производства еще тех времен, когда производство не было вынесено на орбиту. Меньшая — остатки угольных шахт. Местами — природные каверны и пещеры, вымытые водой между шахтными забоями и производственными площадями.

Начспас нервничал. Не впервой одновременно руководить спасательными работами и одновременно в режиме видеоконференции отчитываться о ходе работ перед несколькими начальниками. Впервые на одном из экранов было наблюдать холодные, чуть подведенные глаза под тщательно прорисованными бровями и недлинными, но пушистыми ресницами, премьер-министра. Потому и о банальных для него вещах говорил короткими рублеными фразами, тщательно подбирая в паузах между фразами самые точные и образные сравнения.

— Главная проблема еще 70 лет назад — да, вода. Ее и раньше было много, но в период последней гражданской эти земли и пустоты под ними долбили тяжелой артиллерией — почвы сдвинулись, слои нарушились. А потом началось строительство подземных заводов. В результате, вместо водоносных слоев и водяных потоков — мешанина слоев разного качества и ручьево-струйное или даже капельное просачивание почвенных вод. Всегда сверху вниз. Локализовать, изолировать потоки воды — можно, ручьи и струи — почти невозможно, капельное просачивание — принципиально нереально.

— Тут вся инфраструктура мегаполиса находится в подвешенном состоянии. Причем в прямом смысле слова. Последние 20 лет проводятся работы по укреплению почв, от плоскостных связываний различных фундаментов в единый монолит, до вертикальных — опорными колоннами на максимальную глубину, до беспустотных монолитов. Если в Горловско-Ясиноватском, Харцызском, Краматорско-Славянском районах города работы практически завершены, то в районах Старого Города — где больше всего фрагментация почвенных слоев, — и работы затруднены плотной застройкой, и очень много пустот. Потому строительные входы в шахтные пустоты открыты и используются. Если не постоянно, то очень часто. Вот в такой строительный вход он и провалился.

— Ха, Ванька Шубин!.. Ну если вы Ванька, то я Васька! Васька Кармоков!

— А ну прижми голову, шлем торчит! Ва-а-ська… Василий… Ох, едрить асинхронной фазой в корень элерона, Базилевс! Вот мне повезло так повезло — ты царского имени! А фазовую решетку двигателя и вообще весь форпик придется срезать…

— Не ругайтесь так… То мальком обзываетесь, то к имени цепляетесь…

— Ноги из стремян убрал и, не поднимая головы, колени прижми к груди… Вот так, молодец, правильно… Сейчас…

— Ай, жжется!

— Все-все! Уже все! Тяну тебя обратно!

— Мальчишку зовут Василий Салтанович Камроев. Отец, Салтан Камроев, дальнобойщик. Трейлерный контейнеровоз на дальних лунных орбитах. Месяц дома, два в пути. Мать, Яна Гужва, администратор координационного центра городского вычислительного центра. Трудоголик. Работа ненормированная и нервная. Семья обеспеченная, но ребенок чаще предоставлен сам себе. Угнал флайер матери — стандартный одноместник «Красотка», один двигатель, две турбины. Судя по всему, стирлинговы турбины из двигателя удалены, вместо них стоят турбореактивные ионно-тяговые излучатели: топливный брикет расходуется за считанные часы, зато мощность возрастает в сотни раз. Вот только старт исключительно с высоты в режиме планирования. Так часто делают местные хулиганы.

— Как получилось, что системы наблюдения и контроля инспекции городского движения допустили провал флайера в шахтные пустоты?

Начспасу опять захотелось курить. Всего полгода вредной привычки, уже 25 лет, как бросил, но все равно, в особо-неприятные моменты закладывало уши, чесалось в корнях легких, рот наполнялся слюной. Через тонкую щелочку губ втянул воздух, глубокий вдох, выдох через нос — и пауза в разговоре чтоб подумать, и «обманка вместо курения».

— Очень уверенная манера вождения флайера. Система контроля практически сразу считала айди пилота, но такие точные маневры на грани фола и 10-летний мальчишка… Полгода назад был случай, когда считанный айди указывал на чемпиона евразийских гонок, которая в этот момент рожала своего первенца в пятом роддоме третьего макеевского района. Потом оказалось, что хулиган считал ответ идентификатора и сумел подменить ответ со своим айди на ответ с айди чемпиона. Нечто подобное инспекторы и тут ожидали. Выслали наперехват тройку, два инспекторских флайера ставили вертикальную стенку, третий готовился перехватить нарушителя на «свечке», того, что в кокпите ребенок, и что он, вместо того, чтоб пойти вверх, нырнет вниз, в строительный вход — никто не ожидал. Отделу планирования спецопераций инспекции городского движения высказано подозрение о неполном служебном соответствии, переэкзаменовка через месяц.

— Уй, у-у-у-у!..

— Потерпи, малёк, ты же видишь, воды как раз столько, чтобы пока резал, она закипела, вот и ошпарило. Сейчас мы тебя из кокпита вытащим… Хватайся руками вот здесь!

— Я не вижу, где… О, схватился!.. Уй!.. О!.. Ого!.. Вот это скафандрище!…

— Молодец малёк, сейчас мы тебя в медотсек опустим… диагностика и неотложка… Связи с поверхностью нету… Так, сломаны два ребра, сотрясение, переохлаждение, теперь ожоги, шок, остальное почти ерунда — ушибы, ссадины и растяжения. Ресурсов медблока хватит на 3–5 часов, всех запасов энергии на 3–7 часов движения, успеваем…

— Не понимаю. Какие могут быть сложности поднять один флайер даже с трехкилометровой глубины?…

— Вот именно, что не понимаете! Пустоты под нами — они сообщающиеся пустоты! — Начспас с трудом подавил вдруг вспыхнувшее раздражение. — И теоретически, и практически, влетев в строительный вход, флайер может вылететь на поверхность через несколько сотен известных и Бог знает сколько неизвестных выходов в радиусе больше сотни километров. А может и не вылететь…