Максим Юрченко - Отражение мертвой любви

Первые ноты голоса звучали фальшиво, но вскоре я собрался и запел идеально. Под стать атмосфере бара. Мужчины и женщины тушили сигареты и смотрели в мою сторону. Влюбленные парочки вышли в центр зала и начали танцевать. Люди отвлеклись от гаджетов, и прислушались к словам. Кончиками пальцев я творил музыку, и она долетала до адресата, врезаясь в сознание.

Смотря по сторонам, протягивая окончания, я гордился собой. Все взгляды были прикованы только ко мне. В эту секунду я почувствовал себя особенным. Для таких моментов я и писал песни. Мне с самого детства нравилось быть в центре внимания. Возможно, это и поспособствовало становлению моей личности.

В голове мелькали кадры потерянной семьи. Улыбка матери. Суровый взгляд отца. Наши пятничные ужины, а после, просмотры любимых комедий. Запах сигарет от папы, когда он копался в гараже с машиной. Приятный аромат выпечки, и я счастливый прибегаю домой после уроков. Незаметно для себя, я обнаружил что плачу. Сидя в центре зала, с гитарой в руках и со слезами на глазах, я вспомнил тот день, когда…

Пальцы начали мазать, голос сорвался. Я закашлялся. За спинами людей, которые подошли поближе, я увидел ее. Подобно статуе, Ева стояла в одном положении и смотрела на мои слезы.

Ледяное лицо. Почти черные глаза. Волнистые волосы цвета каштана. Серая водолазка скрывала кожу, покрытую татуировками.

В этот момент я вспомнил. Она выглядела точь в точь, как та медсестра из больницы, которую я так и не смог найти. Загвоздка заключалась в том, что Ева была лет на пятнадцать старше, чем она. Но как такое возможно? Что все это значит? Присмотревшись внимательней, я понял, что не ошибаюсь.

Те же губы! Глаза! Конечно, образ властной, бескомпромиссной женщины абсолютно не совпадал, но это точно она!

Прочистив горло, я положил гитару на стул и, под хлопки зрителей, пошел к нашему столику. Все то время что я пробирался сквозь людей, я чувствовал на себе тяжелый взгляд. Будто чья-то невидимая рука обхватила шею и постепенно начинает сдавливать.

Бьерн обнял меня и похлопал по спине. Его лицо излучало гордость за друга. Выпив с горла, он вручил мне бутылку, и я последовал его примеру. Трясущимися рукам я поставил виски на стол, и сел на кожаный диван.

— Ты просто божественно поешь, Кирилл.

— Это не так.

— Это именно так! — Бьерн постучал ладонями по коленям. — Ты должен выступать на большой сцене.

Все это время он хвалил и дарил комплементы, но из головы никак не выходил образ Евы. Как случилось такое, что в больнице я видел ее, но на много лет моложе? И что она увидела во мне? Слабого слюнтяя с гитарой, который не может сдержать эмоции? Судя по ее глазам, это было именно так.

— Кирилл! Ты не должен прозябать в душном офисе. Когда ты пел, я верил каждому твоему слову. Каждая строка вылетала в сердце и пробирала до мурашек. Твой образ! Ты изменился. Ты был другим человеком. И кем бы ни был этот человек, ты должен делиться им с людьми. Нельзя, чтобы такой талант был зарыт, — не отводя глаз, Бьерн разлил спиртное по рюмкам. — Возможно ты не плохой дизайнер, друг мой. Но ты точно великий музыкант! Будем!

Бьерн поднял стопку и уже хотел выпить, как мы услышали голос. Именно тот голос, от которого по всему моему телу шли мурашки.

— Гитара. Песня о любви. Слезы.

Я повернулся направо и увидел ее. Ева подошла к нашему столику и облокотилась руками. На безымянном пальце я заметил золотое кольцо с черным камнем в цвет ее глаз. Запах дорогого парфюма, распущенные волнистые волосы. Вырез на водолазке, оголивший часть груди. В этой женщине мне нравилось все. Но то, как она говорит, сделало меня навеки пленником ее голоса.

— Бьерн, не представишь меня своему новому другу.

— Хм, — Бьерн поднялся из-за стола. — Ева, это Кирилл. Кирилл, это Ева. Моя сестра.

Сестра! Какого черта он не сказал об этом раньше! На секунду опустив голову вниз, я увидел, как затряслись колени. Ева подошла ко мне и протянула руку. Не зная как себя вести, я принял ее жест рукопожатием и понял, что эта женщина любит власть. Ее ладонь не была хрупкой и нежной. Она была сильной и черствой! Ева сразу же дала понять, кто здесь хозяин. Наши руки до неприличия долго сохраняли связь, в то время как Ева пронзала меня взглядом черных глаз.

— Кирилл, — наконец она освободила меня и села рядом. Не к Бьерну, нет… она села ко мне, заставляя нервничать еще сильнее. — Давно вы знакомы с моим братом?

— Несколько месяцев, — ответил Бьерн.

— И как так случилось, что успешный бизнесмен и плачущий гитарист нашли друг друга?

Я посмотрел на Бьерна в поисках защиты, но он отстранился и ушел в тень.

— Не смотрите на него, Кирилл. Я задала вопрос вам.

— Он спас…

Но не успел Бьерн закончить фразу, как Ева протянула в его сторону руку, с поднятым указательным пальцем.

— Тсс, братик. Я хочу услышать ответ от него.

Подняв мою ладонь с дрожащих колен, она поднесла ее к себе и провела по лицу.

— Для гитариста у вас очень нежные пальцы.

— В последнее время я не часто практикую, — ответил я.

— У музыканта прорезался голос. Уже хорошо, — парировала Ева. — Спрошу еще раз. Как такой милашка, с аккуратной бороденкой, милым носиком и нежными ручками, познакомился с Бьерном?

— Его чуть не сбила машина.

— И?

— Я оттолкнул его, и автомобиль пролетел мимо.

Продолжая поглаживать мою руку, Ева прошлась от кончиков ногтей, все выше, к предплечью. Мне стало холодно и не по себе. Что-то в ее прикосновении пугало до жути.

Тепло. В ее касании практически не было тепла. Не выдержав, я выдернул руку и положил обратно на колено.

— Кирилл, вам не нравится, когда вас касается женщина? На нашей маленькой вечеринке вы не были столь скромны. Привязанный, без движений, но даже в этом положении вы доставляли женщинам удовольствие. Если мне не изменяет память, то одну вам даже удалось довести до финальной стадии блаженства. Судя по тому, как она дергалась, лежа на вашей груди.

Мое лицо покраснело. Сердце заколотилось еще сильнее. Значит, она наблюдала. Значит, все видела…

— Не делайте такой вид, Кирилл. Вы пришли в мой храм. Я была обязана посмотреть на новичка. Признаюсь, не каждый так смело вступает в игру с первого захода, — Ева подняла ладони и несколько раз вяло похлопала. — Мои поздравления. Лежа без штанов на ящике, привязанный по рукам и ногам, вы смогли произвести впечатление.

— Может, хватит, — вмешался Бьерн.

Не переставая сверлить меня взглядом, Ева постучала кольцом о стол и только потом посмотрела на брата.

— Бьерн, хватит, когда я скажу.

Ее слова казались нежными тихими, но в этом предложении скрывалась некая глубина, которую постичь мне было не дано, так как Бьерн тут же отстранился.