Братья Стругацкие - Собрание сочинений. Том 2. 1960–1962 [litres с оптимизированной обложкой]

– Давайте, – согласился я. Он мне нравился, несмотря ни на что. Бдительность моя дремала.

– Славный у вас поселок, – заявил он неожиданно. – Тут дачу можно снять?

– Чего славного? – проворчал я. – Грязища да скука…

– Скука? Какая же это скука? Кругом зелень, речка, наверное, есть…

– Речка есть, – сказал я.

– Ну вот видите! И девушки здесь, наверное, приятные…

– Откуда здесь девушки, – сказал я сердито. – Одни жены дачные – поперек себя шире…

Он так и залился смехом, совершенно детским, и долго не мог остановиться, а потом вдруг настороженно прислушался и спросил:

– А до города далеко отсюда?

– Километров тридцать.

Я увидел, что вокруг его свернутой куртки натекло воды. Я нагнулся и протянул к куртке руку – он поймал меня за запястье.

– Не надо… – попросил он. Пальцы у него были горячие и твердые, как железо.

– Она же вся мокрая… – сказал я и попытался освободиться.

Он легко отвел мою руку.

– Ей-богу, не надо. Так высохнет. И потом, я скоро все равно пойду.

Он отпустил мою руку.

– Куда же вы пойдете в такой дождь? – сказал я. – Оставайтесь ночевать.

Он подмигнул мне.

– А машина? Вдруг сопрут!..

– Как хотите, – сухо сказал я.

Все-таки он очень утомлял, этот странный человек. А он весело запел «Как в моем садочке…», опустился на корточки и стал разворачивать свою неприкосновенную куртку. Когда он развернул ее, откуда-то выпала маленькая черная коробочка и стукнулась об пол. Он ее сразу подхватил и сунул обратно в куртку. Я заметил только, что на коробочке горел зеленый огонек.

– Чуть не раскокал… – прошептал незнакомец и снова свернул куртку изнанкой внутрь. Я промолчал.

Он легко вскочил и бесшумно подошел к окошку. Я сидел и смотрел, как он, прижав лицо к стеклу, вглядывается в темноту.

– Это главная улица, да? – спросил он, не оборачиваясь.

Я сказал, что главная. Великолепного сложения был этот человек – стройный, плечистый, настоящий боец. Черное трико словно обливало его.

Он повернулся, несколько раз прыгнул на месте – мягко, как кот, и сказал весело:

– Вот я и обсох. Спасибо.

– На здоровье, – буркнул я и подумал, а не спросить ли у него все-таки документы. Но в эту минуту на улице взревели моторы, и в окна ударил свет прожектора.

– Прекрасно! – сказал незнакомец. – Это за мной.

Он сразу как-то подтянулся, перестал улыбаться, торопливо подобрал и набросил на плечи свою куртку и снова подошел к окну. Я увидел, что он открывает окно, и на всякий случай поднялся. На улице под дождем стояли две огромные машины на гусеницах. Послышались голоса. Незнакомец открыл окно и высунулся по пояс. «Сейчас он сунет руку в задний карман…» – подумал я и приготовился на него прыгнуть. Но он только крикнул:

– Ксан Ксаныч, я здесь!

На улице радостно заорали в несколько голосов. Послышался беспорядочный топот, зачавкала грязь. Злобно взвыла напуганная соседская дворняга. В сенях загремело – вероятно, все та же канистра, – кто-то чертыхнулся сдавленным голосом.

Незнакомец повернулся и шагнул мимо меня. Дверь распахнулась. В комнату ввалились сразу трое – удивительно, как они втиснулись. Один, маленький, в мокром черном плаще, остался на пороге, а двое – бородатый и в очках – сразу кинулись к моему незнакомцу и принялись его обнимать.

– Жив, Вовка, жив!..

– У-у, медведь здоровый…

– Руки-ноги целы?… Ой, не дави так!..

– А где она? – спросил незнакомец.

– Кончилась, Вова! – сказал бородатый и лихо сдвинул шляпу на затылок.

– Ничего, главное – ты у нас остался…

– …нашли? – тут мой незнакомец употребил какое-то сложное слово, какой-то, видимо, термин, которого я не понял.

– Все, все нашли, – нежно сказал бородатый и снова обнял его. – Все нашли и еще полмешка луку в придачу!..

– Штаны твои нашли… – сказал очкастый. Маленький в черном плаще все смотрел на меня, приятно улыбаясь одними губами. У меня было такое ощущение, что я ему очень не нравлюсь.

– А я-то искал-искал, – сказал незнакомец. – Нет штанов! В грязи вывалялся как свинья. Куртку сразу нашел, а штаны – нет.

– Ну, пошли, – сказал бородатый и поволок незнакомца к выходу. Незнакомец дошел до дверей и вдруг остановился.

– Подождите, с хозяином надо проститься… – Он повернулся ко мне. – Спасибо вам за ласку, товарищ… Простите, не знаю вашего имени-отчества…

Он добродушно и растроганно улыбнулся и вдруг подмигнул. Я молча поклонился. Мне было неловко. Все смотрели на меня, особенно – маленький в черном плаще. Незнакомец сунул-таки руку в задний карман, покопался там, что-то вытащил, вложил мне в ладонь и вышел. Остальные последовали за ним, разговаривая во весь голос, и даже двери за собой не закрыли.

Я поднял руку к глазам. На ладони у меня лежал камешек. Обыкновенный камешек, пористый, серенький, похожий на песчаник. Голоса уже раздавались во дворе. Отчаянно заливалась дворняга. В голове у меня все шло кругом, и я ничего не понимал.

Вдруг кто-то сказал: «Извините». Передо мной стоял тот, в черном плаще, и приятно улыбался.

– Извините, – повторил он и осторожно взял камешек у меня с ладони.

– Что это? – спросил я.

Он внимательно посмотрел на меня, потом – мельком – на камешек, потом снова на меня.

– Это так… Шутка… Спокойной ночи. Простите нас за беспокойство…

Он повернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

За окном взревели моторы, и свет фар снова скользнул по окну.

Я посмотрел на пустую ладонь. Шутка, подумал я. Вот так шутка… Я стоял посреди комнаты, смотрел на стол, где громоздилась история престарелого академика, на пустой табурет, на воняющий керогаз, на мокрый след неприкосновенной куртки на полу и слушал, как затихает, удаляясь, рев могучих моторов.

Этот роман задуман был, видимо, в самом начале 1959 года. Вот первое упоминание о нем:

19.03.59 – АН: «Теперь о „Возвращении“. Пришли мне три своих неудачных варианта, хочу поглядеть, по какому пути ты идешь. Все три. У меня сильное подозрение, что ты прешься не по той дорожке – слишком тебя занимает психология. От одной психологии добра не жди. Буду ждать с нетерпением…»

Работа шла трудно. Изначально будущее сочинение мыслилось авторами как большой утопический роман о третьем тысячелетии, но в то же время и как роман приключенческий, исполненный фантастических событий, то есть отнюдь не как социально-философский трактат.

16.12.59 – АН: «…Срочно давай идеи для „Возвращения“. Я более или менее разработал первую часть, но мне нужны хорошие планы для части о „кхацкхах“ и, самое главное, для части последней – „Творцы Миров“, о человечестве в канун четвертого тысячелетия. Расстарайся, брат. Часть о перелете к кхацкхам должна быть сильно приключенческая, а последняя часть – психологически-утопическая с диковинами и гвоздиками».