Братья Стругацкие - Собрание сочинений. Том 2. 1960–1962 [litres с оптимизированной обложкой]

– Я просто хотел посмотреть, что здесь, – сказал Юра.

– Здесь ракетодром, – сказал полицейский охотно. – Вон там. – Он показал рукой за шлагбаум. – Но туда нельзя.

– Нет-нет, – торопливо сказал Юра. – Я только посмотреть.

– Посмотреть можно, – сказал полицейский. Он пошел к шлагбауму. Юра двинулся за ним. – Это ракетодром, – повторил полицейский.

Под яркими среднеазиатскими звездами слабо мерцала плоская, словно остекленевшая равнина. Далеко впереди, там, куда уходило шоссе, вспыхивали неяркие зарницы и перебегали лучи прожекторов, выхватывая из темноты гигантские туманные силуэты. Время от времени над равниной прокатывался слабый рокочущий грохот.

«Космические корабли», – с удовольствием подумал Юра. Он, конечно, знал, что Мирза-Чарле, как и все другие ракетодромы на Земле, служит только для возлеземных сообщений, что настоящие планетолеты, фотонные ракеты типа «Хиус», «Джон Браун», «Янцзы», слишком громадны и могучи, чтобы стартовать прямо с Земли, но и эти темные силуэты за горизонтом тоже выглядели достаточно внушительно.

– Ракеты, ракеты, – неторопливо проговорил полицейский. – Сколько людей улетает туда! – Он поднял к черному небу голубую светящуюся дубинку. – Каждый со своими надеждами. И сколько их возвращается в свинцовых запаянных гробах! Вот здесь, у этого шлагбаума, мы выстраиваем траурный караул. Дух захватывает от их настойчивости! И все-таки, наверное, есть там, – он снова поднял дубинку, – есть там кто-то, кому очень не нравится эта настойчивость…

Горизонт вдруг озарился ослепительной вспышкой, огненная длинная струя ударила в небо и рассыпалась каскадом искр. Бетон под ногами задрожал. Полицейский поднял к глазам часы.

– Двадцать-двенадцать, – сказал он. – Вечерний лунник.

В небе загрохотало. Громовые раскаты слабели, удаляясь, и наконец затихли совсем.

– Мне пора, – сказал Юра. – Как тут побыстрее добраться до города?

– Идите пешком, – ответил полицейский. – У поворота на склад поймаете попутную машину.

Когда в половине десятого Юра добрался до гостиницы, вид у него был несколько взъерошенный и ошеломленный. Вечерний Мирза-Чарле был совершенно не похож на Мирза-Чарле днем. По улицам, пересеченным резкими черными тенями, сплошным потоком двигались автомобили. Огни реклам озаряли толпы на тротуарах. Двери всех баров и кафе были распахнуты настежь. Там ревела музыка и было сизо от табачного дыма. Пьяные иностранцы брели по тротуарам, обнявшись по трое, по четверо, горланя незнакомые песни. Через каждые двадцать-тридцать шагов стояли полицейские с каменными лицами под низко опущенными касками. Сквозь шевелящуюся толпу спокойно и неторопливо проходили тройки крепких молодых ребят с красными повязками на рукавах. Это были патрули порядка. Юра видел, как один такой патруль зашел в бар, и там мгновенно воцарилась тишина, и даже музыка перестала играть. У патрулей были скучающие брезгливые лица. Из другого бара, уже недалеко от гостиницы, двое с маленькими усиками вышвырнули на тротуар какого-то несчастного и принялись топтать его ногами. Несчастный громко кричал по-французски: «Патруль! На помощь! Убивают!» Юра, стиснув от омерзения зубы, прицелился уже дать в ухо одному из этих усатеньких, но тут его очень бесцеремонно отстранили, и длинная жилистая рука с красной повязкой ухватила одного из усатеньких за ворот. Другой усатенький пригнулся и нырнул в бар. Патруль небрежно стряхнул добычу в объятия подоспевших полицейских, и те, завернув усатенькому руки за спину, почти бегом поволокли его в ближайший переулок. Юра успел заметить, как один из полицейских, воровато оглянувшись на патрулей, изо всех сил стукнул усатенького по макушке светящейся дубинкой. Жаль, не успел я его, подумал Юра. На минуту ему даже расхотелось лететь на Рею. Захотелось надеть красную повязку и присоединиться к этим крепким, уверенным молодым ребятам.

– Ну и порядочки тут у вас! – вернувшись в гостиницу, возбужденно сказал Юра администратору. – Какое-то клопиное гнездо!..

– Вы о чем? – испуганно спросила администратор.

Юра пришел в себя.

– Да на улицах, понимаете, – сказал он, – такое болото!..

– Международный порт, пока приходится терпеть, – сказала администратор с улыбкой. – Ну, как ваши дела?

– Еще не знаю, – сказал Юра. – Скажите, пожалуйста, как пройти в триста шестой номер?

– Поднимитесь в лифте, третий этаж, направо.

– Спасибо, – сказал Юра и направился к лифту.

Он поднялся на третий этаж и сразу нашел дверь номера триста шесть. Перед дверью он остановился и в первый раз подумал, как, что и, главное, кому он скажет. Ему вспомнились слова Ивана о свирепом на вид человеке. Он старательно пригладил волосы и осмотрел себя. Потом он постучал.

– Войдите, – произнес за дверью низкий хрипловатый голос.

Юра вошел.

В комнате за круглым столом, накрытым белой скатертью, сидели два пожилых человека. Юра остолбенел: он узнал их обоих, и это было настолько неожиданно, что на мгновение ему показалось, что он ошибся дверью. Лицом к нему, уперев в него маленькие недобрые глаза, сидел известный Быков, капитан прославленного «Тахмасиба», угрюмый и рыжий – такой, как на стереофото над столом Юриного старшего брата. Лицо другого человека, небрежно развалившегося в легком плетеном кресле, породистое, длинное, с брезгливой складкой около полных губ, было тоже удивительно знакомо. Юра никак не мог вспомнить имени этого человека, но был совершенно уверен, что видел его когда-то и, может быть, даже несколько раз. На столе стояла длинная темная бутылка и один бокал.

– Что вам? – глуховато спросил Быков.

– Это триста шестой номер? – неуверенно спросил Юра.

– Да-а, – бархатно и раскатисто ответил человек с породистым лицом. – Вам кого, юноша?

«Да ведь это Юрковский! – вспомнил Юра. – Планетолог с Венеры. Про них есть кино…»

– Я… я не знаю… – проговорил он. – Понимаете, мне нужно на Рею… Сегодня один товарищ…

– Фамилия? – сказал Быков.

– Чья? – не понял Юра.

– Ваша фамилия!

– Бородин… Юрий Михайлович Бородин.

– Специальность?

– Вакуум-сварщик.

– Документы.

Второй раз за последние два часа (и вообще в жизни) Юра полез за документами. Быков выжидательно глядел на него. Юрковский лениво потянулся к бутылке и налил себе вина.

– Вот, пожалуйста, – сказал Юра. Он положил рекомендацию на стол и снова отступил на несколько шагов.

Быков достал из нагрудного кармана огромные старомодные очки и, приставив их к глазам, очень внимательно и, как показалось Юре, дважды прочитал документ, после чего передал его Юрковскому.

– Как случилось, что вы отстали от своей группы? – резко спросил он.