Максим Филатов - Тиора

Марк с яростным воодушевлением рассказывал свою историю жизни и жизни простых людей в его стране. Он добрался и до истории о бывшей жене и своем неудачном браке, предвосхищая тем самым самую главную мысль, мысль о своем бремени, своем испытании, с которым ему придется идти всю свою жизнь, если ему будет суждено сегодня выжить. Юноша рассказывал о своем путешествии в Гонконг, о Саибе, и о том, как приехал с ним в Каир и работал на него в Хан аль-Халили, затронув и террористический акт, в который ему довелось попасть. Потом он начал описывать свою странную болезнь, с чего все началось, как протекало, что происходило и происходит с ним во время самых сильных панических атак, и как каждая из них превращается в настоящий Ад с ощущением медленной мучительной смерти, и при этом самое главное — осознанной смерти. Конечно, парень не умирал в этот момент (хотя кто знает, полностью об этом не знают никакие врачи, вплоть до психиатров), но каждый такой приступ был настолько силен, что каждый такой раз он думал, что это конец: настолько ужасны были симптомы и их проявления, некоторые из которых невозможно даже описать.

— Видишь, халиф? Я живу в Аду уже много лет, каждый день, борясь с самим собой, и эта дрянь, которая меня постоянно мучит, может настигнуть меня в любой момент, мучая меня и доводя до осознания того, то вот-вот я умру, но умру медленно паршивой смерть. Так что твой нож для меня не так страшен, особенно если ты подаришь мне быструю смерть.

Абдуллах аль-Бакир сидел, сурово хмурясь и слушая длинную речь юноши, вся жизнь которого была сплошным страданием с небольшими светлыми пробелами между черными тучами неудач. У него не было жалости к парню, но халиф отмечал, что есть в этом юноше что-то такое необъяснимое, странное, возможно, немного чудаковатое и наивное, что даже каким-то образом располагает к себе. К тому же его аргументы были не лишены смысла. Воистину, пути, по которым Аллах ведет людей, сложны, и конечная цель ведома лишь Ему одному.

Внезапно мысли халифа вернулись в реальность, и он, останавливая рассказ Марка, спросил:

— Погоди, парень. У меня вопрос. Почему ты ушел от этого человека в Каире, да еще и туда, где тебя точно подстерегала бы опасность. Ты ведь знал, что эти места опасны. Что подвигло тебя идти дальше таким путем?

Юноша оторопел и несколько долгих секунд смотрел на аль-Бакира.

— Халиф, — подумав и взвесив все, начал он. — Я не знаю, как ты отнесешься к тому, что я тебе расскажу по поводу своих мотивов покинуть Саиба, но если уж на то пошло, что я описываю тебе всю свою историю и жизни, и болезни, и своего путешествия и его мотивов, то в целом я уже не вижу причин не говорить и об этом моменте, даже если ты сочтешь меня чудаком, сумасшедшим или просто не поверишь мне, махнешь рукой и окончишь мою жизнь. Уже даже терять нечего.

Абдуллах аль-Бакир повернулся к наемнику, на что тот лишь почесал подбородок рукой, пожимая плечами.

— Говори, парень. Вся твоя история достаточно удивительна для обычного человека, так что еще одна странная история не сделает ее хуже.

— Вот уже полгода, с самого начала моего путешествия, мне снится один сон, в котором я встретил маленькую девочку и веду ее через странное место в каком-то странном замке, — сказал Марк, следя за реакцией своих слушателей. — Я не знаю, почему этот сон мне снится, но все это время он продолжается, и в этом сне мы с ней идем к какой-то конечной цели. Я ушел от Саиба потому, что во сне потерял девочку, ее зовут Тиора, и я понял, что это знак, чтобы следовать дальше. Саиб сказал, что Аллах с помощью снов пытается нам что-либо сказать, наше же дело расшифровать Его знаки и верно их интерпретировать. Ты веришь в такие знаки, халиф?

— Да, я, пожалуй, соглашусь с твоим другом-египтянином. Аллах посылает нам знаки в жизни и в снах так же, и если тебе действительно снится столько времени один и тот же сон, то это должно что-то значить. Так что было в твоем сне? Расскажи мне, а я решу, можно ли верить тебе, или ты сочинил эту историю ранее, — с серьезной заинтересованностью в голосе сказал аль-Бакир.

— Хорошо. Джей рассказывал мне, что ты — проницательный человек, и быстро определишь, лгут тебе или говорят правду.

Абдуллах аль-Бакир слегка кивнул головой, с одобрением искоса взглянув на наемника. Тот лишь развел в стороны руками.

Марк описал халифу весь сон, насколько это было возможно, все детали, стараясь ничего не упустить. Он описал Тиору и весь замок, по которому они шли, затем рассказал, как потерял ее в странных огромных лабиринтах. Аль-Бакир внимательно слушал, изредка покачивая головой и пристально вглядываясь в глаза парня.

— Когда я попал к тебе в плен, халиф, — заканчивал свою историю Марк, — я нашел девочку, отбив у этой самой твари, которая утащила ее. И когда я проснулся на следующее утро в твоей тюрьме, у меня появилась надежда. Сейчас твой нож может просто избавить меня от моих мучительных страданий, но с другой стороны, я нашел ее, а, значит, могу закончить этот сон, потому что только глупец не поймет, что это знак, некое предназначение, которое следует довести до конца. У меня большие сложности в отношениях с Богом, Аллахом, как бы его кто не называл, и с верой в целом, но я уверен в значимости этого пути и его окончании. При этом мне кажется, что сам процесс пути не менее важен, чем его конечная цель.

Аль-Бакир задумчиво смотрел в чистое голубое небо, поглаживая рукоять кинжала, висевшего у него на поясе.

— Да, парень, сдается мне, что ты говоришь правду. Нельзя рассказать придуманную на ходу историю в таких деталях, ни разу не запнувшись, когда над тобой висит смертельная угроза, и такую историю точно не сочинить за одну ночь в тюремной камере, где все мысли лишь о том, что с тобой сделают на следующий день, — произнес Абдуллах аль-Бакир. — Значит, ты нашел ее.

— Да, халиф.

— Этот мир не перестает меня удивлять, а Аллах все время преподносит новые знаки, снова и снова испытывая мою веру, — пробормотал он себе под нос.

— Халиф, отпусти меня, прошу! Дай мне закончить все это, наконец! — крикнул Марк. — И как я уже тебе говорил, политическая элита моей страны лишь скажет тебе «Спасибо» за то, что ты сейчас сделаешь. Ты сыграешь им на руку. Одна моя жизнь для них — ничто, но те положительные итоги, к которым приведет такая моя смерть от рук террористов, дадут им лишь дополнительную и весьма ощутимую пользу. Они радостно начнут потирать ладошки от мысли, что я так вовремя и в таком месте попал к тебе в руки. При этом кто-то скажет, что я сам во всем виноват и что я просто должен был выбрать другой путь. Может и так, но кто скажет, какой путь вообще верный? И выбираем ли мы сами свои пути? Возможно, мой путь был предначертан Аллахом, и у меня просто не было выбора? Я не знаю этого.