Ярослав Бутаков - Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

В бывшем Национальном институте геотектоники (теперь он назывался Бюро глобального геотектонического мониторинга и прогноза, и располагался в резиденции Великого Предиктора в Форт-Ноксе) прекрасно знали, что где-то там, во внешнем мире, одно из «воюющих царств» успешно возглавил один из их бывших кураторов, полковник Реджинальд Ф. Делакрузо. Бюро было слито с бывшей Лабораторией Бруно Вайнштейна в Баффало и стало единым центром правительства Великого Предиктора (имеет смысл называть его по старинке Мировым Правительством, хотя это название перестало к тому времени быть официальным) по предсказанию и предупреждению сейсмических катастроф и их последствий. Это произошло как-то само собой в процессе всех этих планетарных политических перестроек, приведших к уничтожению старых государств и разделению человечества. Во всяком случае, так казалось большинству работающих в нём. Этим тезисом можно было успокаивать свою совесть, возмущавшуюся при виде уничтоженных очередной атомной бомбёжкой городов «варваров». Почти для всех работа в упомянутом Бюро служила просто средством сохранить уровень жизни и комфорта, максимально приближенный к тому, что был до всех этих катаклизмов. Однако теперь за это надо было платить полным отсутствием свободы распространения информации. Жёсткий контроль, цензура, отсутствие свободы передвижения – такова была цена службы учёных Великому Предиктору.

Ещё до установления всемирного тоталитарного режима, когда сохранялась свода выбора и передвижения, Оксана рассталась с Любарским. Московский геолог наотрез отказывался заводить детей. «Зачем рожать таких детей, которые будут расти на погибающей Земле? Легко ли нам будет, когда, едва осознав себя и то, что происходит, наше чадо станет нам говорить: “Мама, папа, зачем вы меня родили в этот ужасный мир?” Наступает такое время, когда мёртвые будут завидовать живым. Лучше совсем не рождаться на свет в такое время», – неизменно говорил Любарский. Рациональные аргументы на Оксану не действовали, она несколько раз уезжала к себе в Чикаго, потом возвращалась и снова уезжала, и, наконец, уехала окончательно. Это было незадолго до перевода Института в Форт-Нокс и его засекречивания. Поддерживать связь было невозможно. Любарский не знал, где теперь Оксана, что с ней. Теплилась надежда, что ей удалось как-то устроиться в Чикаго, который оставался одним из очагов цивилизации, городом, находившимся под властью Великого Предиктора, хотя Любарский и знал, что его численность сократилась в несколько раз.

Работа в условиях секретности и крепостного права придавила всех сотрудников Бюро. Но альтернативой могло быть только бегство в партизаны, во внешний мир, который лютой ненавистью встречал любого выходца из внутреннего мира. Даже сочувствуя положению людей во внешнем мире, учёные, из соображений личной безопасности, были вынуждены держаться в оазисах цивилизации и соблюдать, хотя бы формально, лояльность Великому Предиктору.

Бюро курировалось теперь «генерал-интендантом экологии» – членом Мирового правительства, известным публике и имевшим, как говорили, прямой доступ к Великому Предиктору. С его участием регулярно устраивались заседания, на которых руководители и ведущие специалисты Бюро давали разъяснения по поводу текущей ситуации. Заседания происходили в довольно мрачной зале, где со стены на собравшихся взирало изображение одинокого глаза в верхушке пирамиды. Сам «генерал-интендант» в чёрной одежде, похожий на старинного тамплиера, довольно бесстрастно собирал информацию, задавал вопросы, не выражая эмоций, словно живая машина.

В последнее время учёных больше всего волновали два вопроса. Первый – как предотвратить слишком сильный разогрев Земли в результате усиления парникового эффекта? Второй – возможно ли «прокручивание» земной коры по мантии вследствие смещения центра тяжести планеты, и можно ли предсказать его время и направление? Основной доклад на сей раз делал математик Сударшан Чатурведи.

– Итак, по нашим расчётам, – резюмировал он первую часть доклада, – при сохранении нынешней интенсивности вулканических извержений, через двадцать—двадцать пять лет бóльшая часть биосферы исчезнет из-за слишком высокой температуры воды и воздуха, а через пятьдесят лет закипят океаны. Временно это можно предотвратить только глобальным распылением из космоса достаточного количества реагентов. Они должны вызвать мощные ливни, что привело бы к снижению нынешнего влагонасыщения атмосферы. Однако это паллиативная мера. Поскольку при продолжающейся вулканической активности влагонасыщение атмосферы будет увеличиваться, то такую меру придётся повторять вновь и вновь. В длительной перспективе могут быть только два выхода. Они не противоречат друг другу, но могут дополнять один другой. Первый – земной магме надо каким-то образом дать выход не в атмосферу, а в океан. Необходимо устроить масштабные искусственные подводные извержения. Тогда и углекислота будет сразу растворяться в океане, и переизбытка влаги в атмосфере не будет происходить. Тем не менее, при этом всё равно нельзя гарантировать того, что снизится интенсивность вулканических проявлений на суше. Второй выход – создание автономных самообеспеченных колоний человечества на Луне. Понятно, что туда смогут спастись максимум несколько тысяч человек. Но для человечества как вида это всё-таки шанс.

– Мировое правительство работает над этим, – сказал «генерал-интендант», – достойно сожаления, что прежние национальные правительства не уделяли должного внимания космическим перелётам и организации космических колоний. Плоды их равнодушия и бездействия человечество пожинает сейчас и расплачивается за них. Только благодаря Илону Маску и его компании у нас теперь есть задел для такой техники, которая позволит в ближайшем будущем создать колонию на Луне и осуществить переселение туда наиболее ценных в генетическом отношении представителей человечества. Кроме того, в скором будущем мы организуем полёт на Марс и положим начало колонии там. В этом можно уже не сомневаться. Продолжайте.

«Куда он клонит? Чего добивается? – думал Любарский, имея в виду математика Чатурведи. – Какую игру ведёт? Он явно хочет поскорее спровадить Мировое правительство в космос. А зачем? Станет ли нам от этого здесь лучше?» Учёные уже давно не общались между собой на политические темы, обоснованно полагая, что всюду – в их рабочих и жилых помещениях, а также на улице и в средствах мобильной связи – стоят подслушивающие устройства. Отключение мобильных устройств могло породить подозрение, что учёные сговариваются между собой о чём-то секретном. Конечно, никаких репрессий они не опасались, если не речь не идёт о каких-то конкретных действиях. Власть пока слишком нуждалась в их расчётах и предсказаниях. Но они не сомневались в том, что власть может быстро предпринять превентивные меры по их разобщению. И вообще лучше было не порождать подозрения у такой власти. А в то же время, что можно сделать? Да и нужно ли?