Йен Макдональд - Волчья Луна [litres]

– Ждем еще одного, – сообщает работница станции, прежде чем закрыть дверь.

– Простите, – говорит Марина, – у меня есть время?

Она кивком указывает на уборную. Наверное, ее отделяют целые миры от того момента, когда удастся с комфортом помочиться.

Желание помочиться – все равно что зевательный рефлекс, действует без слов и не приемлет отговорок. Все прочие желания выстроились за ним в длинную очередь.

А вот и последний из улетающих. Это не тот, кого Марина ожидала увидеть. Последней в группе, в когорте Марины, была Оксана. Невысокая, узкоглазая, мрачноватая украинка. Но входит высокий нигериец. Наверное, Оксана передумала. Нашла покой после последнего собрания группы. Решила опять открыть свою дверь, вернуться домой. Обошла по кругу воронцовских охранников у входа на ладейру и снова поехала вверх. Повернулась на каблуках у дверей станции «лунной петли». Выбрала Луну. И Марину охватывают ужасные сомнения. Даже сейчас она может сделать то же самое. Встать с этой белой кушетки, выйти из двери и вернуться.

К Ариэль.

Она не может пошевелиться. Ее парализовало между уходом и возвращением.

Потом в другом конце зала открывается дверь, и другой администратор говорит: «Мы готовы к подъему на борт», и Марина встает вместе с остальными и идет вместе с остальными – из двери в шлюз, из шлюза в капсулу «лунной петли». Она занимает одно из мест вокруг центрального ядра. Ремни безопасности опускаются и отнимают все сомнения. Люк закупоривается. Начинается формальный обратный отсчет. Такие капсулы каждый день прибывают и убывают сотнями. Да, она боится, дрожит от страха в своем спортивном топе, беговых шортах и лентах. Уходит, как и ожидала, испуганная.

Первая стадия подъема – увлекательная поездка вертикально вверх через внутренность хаба Меридиана. Через несколько секунд она оказывается на высоте в полкилометра. Капсула «лунной петли» герметичная, без окон, но внешние камеры передают изображения Хетти. Марина видит хаб Меридиана: огромную пустую шахту, заполненную огнями десяти тысяч окон, которые в сумерках кажутся сиреневыми. Теперь она выше возносящихся летунов – вот они соскальзывают с вершин термальных потоков и по спирали опускаются сквозь тусклые проблески утренней зари.

Она покидает Луну утром, когда свет только разгорается.

Она замечает в высокой части города отдушины и вентиляторы, напорные водопроводы и теплообменники, а потом трансляция с камеры обрывается – капсула входит в воздушный шлюз. Дергается; Марина чувствует, как движутся какие-то механизмы, запираются замки, слышит, как вой уходящего воздуха переходит в шепот, а потом умолкает. Над нею стартовая башня. «Лунная петля» вертится вокруг Луны, тянется вниз, чтобы подхватить капсулу с вершины башни и забросить в космос.

«Будет больно, – сказала Прида возвращенцам. – Будет больней всего на свете».

– Ариэль.

У всех моту есть строгое ограничение скорости, но когда ты находишься в единственной машине на проспекте, посреди сиреневых сумерек пробуждающейся квадры Ориона, едешь мимо высоких темных деревьев в парке Гагарина, то кажется, что путешествуешь со скоростью любви.

– Ариэль, это бессмысленно.

Абена опять завозилась в своем гамаке, выныривая из неглубокого сна, когда щелкнула дверь, закрываясь, и заурчал депринтер. Сложила два плюс два. Увидела записку, зажатую меж холодильником и дверцей. Поняла, что произошло. Прочитала записку. Еще не дочитав, оказалась в комнате Ариэль.

– Марина улетела на Землю.

Моту был уже у двери, когда она помогла Ариэль надеть платье. «Сделай что-нибудь с моим лицом», – сказала Ариэль ледяным голосом, пока Бейжафлор пыталась засечь Хетти и связаться с нею. Абена присела на корточки возле кресла и аккуратно нанесла тени для глаз двух цветов. Моту без проверки проехал через все блокпосты оккупационных сил.

«Я не могу с нею связаться, – только и сказала Ариэль. – Я не могу с нею связаться».

– Я по-прежнему не могу с нею связаться, – говорит Ариэль.

– Ариэль, послушайте меня.

Она оставила записку на полу кухни. Абена все еще видит каждое слово, как будто его записали раскаленной добела иглой у нее на сетчатке.

«Я должна покинуть Луну. Я должна уйти».

– Ариэль, ее капсула улетела пятнадцать минут назад.

Моту прибывает в хаб Меридиана и разворачивается.

– Ариэль, ее здесь больше нет.

Ариэль резко поворачивает голову, и Абена пасует перед бледным жаром ее пристального взгляда.

– Знаю. Я знаю. Но мне надо это увидеть.

Возвратная капсула спускается по стене хаба Меридиана, возвращаясь из космоса. Одна опускается, пока другая поднимается. Вверх и вниз, бесконечная карусель.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – говорит Ариэль.

– Ариэль, я могу помочь…

– Заткнись! – вопит Ариэль. – Заткнись, ты, тупая, глупая сучка! Оставь при себе свои гребаные благонамеренные, бодрящие, бессмысленные, бесчувственные, невежественные, несерьезные проповеди. Я не нуждаюсь в твоей помощи, я не нуждаюсь в твоей очаровательности, я не нуждаюсь в твоей терапии. Я хочу, чтобы ты ушла. Просто уходи. Убирайся.

Всхлипывая, Абена неверной походкой выбирается из такси. Она бежит к каменной скамье у стены из гибискуса. Сиреневое утро переходит в золото, в сияющем воздухе кувыркаются летуны, и это кажется Абене уродливым. Ненавистная женщина. Мерзкая. Неблагодарная. Но она не может не смотреть сквозь собственные волосы, сквозь сотрясающие ее рыдания на беспомощную адвокатессу в моту. Двери машины лежат вокруг нее, словно лепестки раскрывшегося цветка. Вот Ариэль опускает голову вперед. Вот запрокидывает. Абена пытается понять, что она видит. Она вспоминает, что чувствовала, когда Лукасинью забавлялся с другими девушками и парнями. Гнев, предательство, желание причинить столь же неразборчивый вред, какой причинили ей. Желание ударить своего обидчика и увидеть, как его ударят. Это нечто другое. Это жизнь, которая разломилась напополам. Это абсолютная, опустошительная потеря.

Фамильяр шепчет ей на ухо: «Ариэль».

– Абена. Прости. Я уже в порядке.

Абена не знает, сможет ли оказаться лицом к лицу с Ариэль. Она видела наготу, при которой содрали не только кожу. Она видела, как уязвимость разломала на части женщину, для которой самообладание – это все. Абена встает, приглаживает одежду, надетую впопыхах, глубоко дышит, пока всхлипы не сменяются вздохами.

– Я иду.

И тут вокруг такси Ариэль собираются моту и байки.

Вооруженные и бронированные люди выходят из открывающихся моту и соскальзывают с байков. Воронцовы в кевларовых жилетах, защищающих от ножевых ранений и изукрашенных надписями в стиле хэви-металл, изобилующими умлаутами; наемники в разномастной защите, какую принтер печатает задешево, неуклюжие земляне в черных боевых скафандрах. Они окружают моту Ариэль.