Дмитрий Троцкий - Арк [litres]

Аркадий снял очки и вытер лицо ладонью.

– Что за бред? Кто ты вообще такой?

Тот, не ответив, подошел к окну и, приложив ладони к стеклу, вгляделся во тьму.

– Подойди сюда. Посмотри.

Неуверенно поднявшись с кровати и с удивлением обнаружив, что спал в обуви, Стругацкий брезгливо наступил на пол. Приблизившись, заглянул из-за спины мальчика в окно.

Подумал, что снимают исторический фильм.

На улице горели костры. Много костров. Вокруг каждого из них суетились люди в казачьей форме. Они бросали туда целыми пачками книги, которые подносили им люди в черном с надписью на спинах «Полиция». Гулко завывали явно пьяные толстобрюхие священники, размахивая кадилами.

А еще в центре каждого костра возвышался столб с похожими на головешки обгоревшими трупами, висящими на цепях.

Неподалеку стояли шеренгой молчаливые люди, покорно взирающие на происходящее, вдоль которых прогуливались несколько полицейских с резиновыми дубинками.

Внезапно раздался рев мотоциклетных двигателей, и сквозь толпу въехали двое одетых в кожу здоровяков, державших за руки молодую обнаженную девушку, измазанную в грязи и крови.

Остановившись за оцеплением, они отпустили руки. Несчастная тотчас же рухнула на землю. Спешившись, те подняли ее, словно бревно, и кинули в ближайший костер.

Раздался страшный вопль, а четверка стояла, хохотала и беспрерывно крестилась. Затем один из них крикнул:

– Будем милосердны, братья во Христе! Подарим сучке напоследок благодати, – и, расстегнув штаны, стал мочиться в костер. Остальные, гогоча, присоединились к нему.

– Сейчас ты делаешь все, чтобы это стало твоим завтра.

Аркадий, совсем забывший про мальчика, завороженный увиденным, вздрогнул.

– Помогая Кнопмусу, ты помогаешь Системе, помогая Системе, ты движешься к этому будущему.

Он посмотрел снизу-вверх на Аркадия, прищурив глаза, и ткнул в него указательным пальцем:

– У тебя почти не осталось времени сделать правильный выбор. А теперь запомни увиденное и – просыпайся.

…Аркадию надоела эта эпопея с фильмом до чертиков. Сотрудничать с Андреем – все равно как попасть в фантасмагорию Льюиса Кэрролла. Что произойдет через секунду – неизвестно. Выползет ли улитка с кальяном или безумный шляпник позовет на чаепитие?

Поэтому единственным его желанием было поскорее выполнить обязательства и вернуться к привычному образу жизни.

Сейчас, сидя в номере гостиницы, он наливал себе очередной стакан водки, думая, как лучше поступить.

Стоит ли послать Андрея куда подальше или все-таки закончить сценарий? Логика профессионала ратовала за второй вариант, но любая работа с Тарковским выбивалась через пять минут из понятия «логика».

Про себя он называл режиссера «чеширский кот».

Вот и сейчас.

Секунду назад его здесь не было – и вдруг, словно из ниоткуда, в стене образовался силуэт. Причем в дверь даже никто и не думал стучать.

– Скажи, Аркадий, – вкрадчиво спросил Тарковский, чему-то своему ухмыляясь в усы, – а тебе не надоело в десятый раз переписывать сценарий?

Стругацкий хмуро глянул на него и залпом выпил. Почесав могучей ладонью подбородок, он сказал:

– Надоело. Что от этого изменится?

Андрей облизнул языком губы.

– Возможно, кое-что изменится. Но тыыыыыыы… – задумчиво промурлыкал он, – тыыыыыыыы… знаешь что? Давай так.

Андрей отпрыгнул к нему от стены и сверкнул глазами, склонившись к самому лицу. Пять секунд назад это был ленивый кот перед миской со сметаной, сейчас превратившийся в тигра.

– Езжай к брату, понял? И делайте все заново. Я придумаю, как завалить снятый материал, там уж переснимем по-другому. Пока ведь не то получается, я чувствую. А для меня это ставка всей жизни. Но если всплывут наши интриги наружу – считай, конец режиссеру Тарковскому. Не подведи, Арк.

Стругацкий плотно сжал губы:

– Андрей, мне не нравится твой тон.

Тот кивнул головой:

– Мне он не нравится и самому. А что прикажешь? Который месяц мучаемся, но никак не найдем общего знаменателя. Однако я чувствую, что нахожусь на пороге, – он закрыл глаза и зашептал: – даже на грани, грани между искусством и творением нового мира. Без вас я не справлюсь. Езжай в Ленинград, прошу тебя.

Аркадий снова налил себе, но Андрей выдернул из его руки стакан и сказал:

– Чтобы все было по воле Твоей.

Выпив, он, вытирая рот, пояснил недоуменному писателю:

– Нам двухсерийку дадут, я знаю. Переписывайте. Переписывайте заново. И запомни: больше не хочу видеть историю про мелкого уголовника. Это должно быть нечто иное.

Москва, 1985 год

К Зайцеву подошел начальник станции.

– Товарищ генерал, – откозырял он, – просили срочно доложить вам. Только что во Внуково сел борт из Новосибирска. Позывной Бача запрашивает указаний: ехать ли им сюда по ветке правительственного метро или сразу двигаться в Институт?

– Так… – задумался тот, – что у вас из транспорта в наличии?

– Да что прикажете. Есть даже небольшая подводная лодка.

– Нет, подводной лодки мне не надо. Сколько до ближайшей вертолетной площадки?

– Минут пять примерно.

Зайцев кивнул:

– Отлично. Сообщите Баче, чтобы все двигали в Институт. Свяжитесь с ГАИ, пусть перекроют дороги, черт с ним. Сейчас не до приличий. Мы на пороге ядерной войны.

На взлетной полосе ревели моторы автомобилей. Стоя у двери «ЗИЛа», Бача прокричал:

– Эй, назгул! Ты разве не с нами?

Тот лишь покачал головой под капюшоном, и «альфовец» запрыгнул внутрь. Колонна тут же двинулась, завыли сирены машин милицейского сопровождения, запахло жженой резиной.

Черный Полковник зашуршал мантией по вычищенной от снега взлетной полосе к зданию аэровокзала.

У входа его уже ждал постовой и, отдав честь, повел за собой в глубь здания. У неприметного кабинета без номера и таблички он остановился. Постучавшись, открыл дверь:

– Вас ждут.

В большом кожаном кресле, лицом к двери, сидел Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев.

– В курсе ситуации? – без обиняков спросил он.

Полковник кивнул.

– Тогда доложите обстановку.

– Абрасакс вышел на связь. Он отдаст Хранилище и четверку глав в обмен на новую базу.

– Ямантау, – задумчиво сказал генсек, – ну хорошо, предположим, мы оставим ему Ямантау. Но что, собственно говоря, даст нам Новосибирск? Свою коллекцию он вывезет. Лаборатории наверняка тоже. Зачем нам пустая пещера и четыре старых идиота?

– Мы договорились, три лаборатории со всеми разработками перейдут к нам, – проскрипел голос под капюшоном. – Во-первых, по прикладной ботанике, генетике и селекции, во-вторых, по топливной энергетике и, в-третьих, по компьютерной технике. Персонал останется на время обучения наших людей и перепрофилирования всего комплекса под нужды этих трех лабораторий. Что же касается глав Системы – это будет наш, и только наш, приз, мы предъявим их миру и выйдем победителями не просто над сегодняшней, а над всей коррупцией в истории страны. Суд будет длиться годами, новый Нюрнберг над мафией.