Сергей Чекмаев - Социум (сборник) [Нужна правка!]

– Каля, все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Сейчас не время для издевок и сарказма. Прошу тебя, выслушай меня внимательно. Этот гиноид ни разу не дурная шутка и не розыгрыш.

– А сейчас ты начинаешь меня пугать.

– Она сейчас в режиме отладки. Ну, вроде как обезврежена и отключена. Так-то она живая, но не работает. Я поковырял ее немного. Похоже, что она передает информацию. И еще вероятно, что таких, как она, – их много. Они собирают данные о мужчинах, а потом их обрабатывают. И вот, вроде как меня они посчитали, но не обработали, поэтому пришла повторная команда меня обработать. Я ее отсканировал и Бентосу скинул. А потом они прислали слитое с какого-то хранилища «демо». Я пока его слушал – не верил. Но теперь понимаю, что оно многое объясняет.

– Налей мне выпить.

– Да, пожалуй, выпить стоит. Тебе крепкого нельзя, а слабого у меня не осталось. Минералка сойдет?

– Сойдет.

– Ну вот. «Демо» описывает проблему деторождения и ее решение. Штамм, к которому адаптировался наш иммунитет, всегда уникально мутирует под каждый организм, поэтому зачатие – это борьба двух штамм-иммунитетов, которые убивают либо мать, либо будущего ребенка. А смерть, сама знаешь, к чему ведет. Успешное зачатие и вынашивание удается только особям, у которых не работает иммунитет. Поэтому всякие больные и гибридные могут размножаться, а здоровые нет.

– Ну, это не особый-то секрет, что быдло размножается, как кролики.

– Следствие-то не секрет, но решения проблемы не было. И решение они нашли. Партеногенез.

– Это вроде гермафродитов, что ли?

– Именно так. Предлагается ввести изменения в репродуктивную систему мужских особей, чтобы обеспечить им возможность самооплодотворения.

– И как же? Мужикам вагины в руки пересаживать?

– Ну, ты не можешь серьезно. Хотя, стоит признать, смешно.

– Извини, но это защитная реакция. Я как гляну на это, меня аж всю передергивает. Даже то, что оно прикрыто, – а не по себе.

– В общем, там говорилось о внедрении мутации в тестикулы, которая будет вырабатывать стволовые клетки. А клетки в свою очередь будут реформировать репродуктивную систему. Объяснять долго, но в итоге мужики будут самооплодотворяться. И в зависимости от иммунитета – это либо их убьет, либо позволит выносить потомство, у которого будет стабилизированный штамм-иммунитет для последующего размножения. А выживет ли потомство – это уже зависит от самого родителя.

– Выходит, что мужики вымрут?

– Выходит, что наоборот. Технически выходит, что вымрут женщины. А выжившие мужики просто станут гермафродитами. И будут плодить свои копии-гермафродиты.

– Лех меня кибенимат.

– Лех нас кибенимат.

– Кус раббак, так эта гидроида… Она тебя трахнула, и ты теперь уже того?!

– Надеюсь, что нет.

– Но она же твой член сосала.

– Я же говорю, что шарахнул ее током.

– Контакт ведь был.

– Ну был. Но я думаю, что мутацию она не через рот внедряет.

– И с чего ты так уверен?

– Предположительно, нужен контакт с тестикулами. Вероятно, она должна в них вколоть мутаген. Думаю, в области вагины или ануса должны быть какие-нибудь микроинъекторы.

– И ты небось уже проверил.

– Я, на секундочку, слепой. А на ощупь проверять, думаю, чревато.

– Какая, однако, предусмотрительность. А дважды малолетнюю ведроиду домой пускать и голым хером потчевать – так мы можем.

– Каль, хватит, сейчас совершенно нет времени язвить.

– Ну, что еще у тебя там?

– Да вот дело в том, что таких гиноидов не за копейку делают. Искусственная инкубация до такого возраста, настройка и управление – это колоссальные затраты. И если кто-то готов потратить денег на сотни таких «агентов партеногенеза», то это очень и очень серьезно, вряд ли они просто на тормозах спустят эту ситуацию.

– Стоп-стоп-стоп. А если сделать так, как ты не хотел?

– Как?

– Ну, подкинем ее гиббонам. Поразвлекаются, пусть хоть порвут на части. Ты ее можешь обратно включить?

– А недурная идея. Не уверен, что получится ее идеально обратно включить, но попытаться можно.

– Да хоть с мозгами набекрень, главное, чтобы шевелилась и стонала погромче. Пусть засадят промеж полушарий. Лех меня кибенимат. Мой мальчик, наконец, перестал играть в благородного рыцаря.

Далия Трускиновская . Наследник славы

Я получил сообщение о своем увольнении в очень неподходящее время – бабка расхворалась, и ни о каких путешествиях не могло быть и речи – мы оказались привязаны к ее любимой больнице и знающим ее хворобы врачам. А в сообщении было ясно сказано: если я в течение двух месяцев эмигрирую в Канаду, Китай, Монголию или на юг Чили, то получаю подъемные в размере шести окладов, если же остаюсь дома – то пособие по безработице в размере трети оклада. С голоду не помру, но единственной моей радостью на ближайшие год-полтора будет Супернет.

На юге Чили зарабатывали неплохо – если десять лет откладывать деньги, то можно даже купить неплохой дом на краю Второго поселка. Но туда нужно ехать всей семьей – одиночки пропадают.

– Ошиблись мы, мать, – сказал я. – Промахнулись.

– Кто ж мог знать? – спросила она.

Пять лет назад я оказался на бирже труда и выбрал профессию полицейского. Мы на семейном совете решили: что бы ни случилось, без полиции государство не живет. Я прошел годичные курсы, отработал четыре года в патруле – и вот опять выброшен за борт. Электроника, будь она неладна, и тут заменила живых людей.

Во всем была виновата мать – ей следовало выйти замуж за отца, тогда бы я мог претендовать на его профессию. Я бы поступил на льготное место в техникум садоводства, а садовник – такое ремесло, что всегда прокормит. Хороший садовник зарабатывает не хуже дипломированной экономки. А помощник садовника – не хуже горничной с двумя сертификатами.

С горя я поплелся в паб «Последняя надежда». Оказалось, правильно сделал. В пабе меня заметил Артур – он принимал меня в патруль, экзаменовал, контролировал, а потом уволился сам, добровольно, чем всех потряс до глубины души. В наше время увольняться добровольно может только самоубийца.

Он обедал в одиночестве. Официантка, тетка лет сорока, вилась вокруг него и так, и этак. Он всегда нравился женщинам, даже когда облысел. Я не мог понять – интуиция у них, что ли? Как они понимают, что этот худой дядька, со спины похожий на больного подростка, может в одиночку уложить двух здоровенных обкуренных киков? Он даже не машет ногами, как они, он как-то проскальзывает, берет кика за руку – и все, в следующий раз этот чудик выйдет на ринг в лучшем случае через два месяца. Если кто хочет заниматься кик-боксингом, пусть бы посмотрел, как Артур уложил пьяного тренера.

Я сел поблизости со своим пивом и стал ждать, пока обратит внимание.