Сергей Чекмаев - Социум (сборник) [Нужна правка!]

– Я просто закрыл глаза. И внимательно слушаю.

– Повтори, что последнее я сказала?

– «Ты что, спишь, что ли?»

– До этого!

– О том, что наш ребенок с десяти лет будет окучивать рисовые поля и сжигать трупы. Вариант не очень, как на мой взгляд.

– Ну да. Ладно.

– Я так понял, с нашим видом инкубация вообще не вариант?

– Ну вроде того, слишком высокие риски и последствия.

– Ок, убедила. Продолжайте лекцию, госпожа будущая мама.

– Приматы. Варианты шимпы и аха-ха…

– Чего хохочешь?

– Гиб-гиб-гиб. Это даже звучит смешно – гиббон-гибриды.

– Не-не-не, кус раббак, эту мохнатую мразь. Вон их сколько наплодилось, отстреливать не успеваем. Кус раббак, на кой вообще их за разумный вид держат?

– Ну, время такое, зеленые отстояли их права. Ну и, в конце концов, они не встают после смерти.

– Лишний раз доказывает, что это ущербный вид, способный только плодиться. Этот вариант полностью исключается.

– Вот и ладно. Я и сама не хотела, мне тоже не нравится идея того, что мою лялечку будет вынашивать какая-то говорящая мартышка с дурными манерами.

– Следующая остановка. Что ты там говорила? Что там за скрофы?

– Только не обижайся!

– Не понимаю тебя.

– Мне они очень нравятся, такие милые хрюшки, но они ни халяльными, ни кошерными не будут считаться.

– Кус раббак, ты решила, что я джуда?

– Ну, я думала, «кус раббак» и все такое.

– А, кус раббак, кус има шельха. Я этого от Кали понахватался. Она постоянно ругается.

– Это которая ходит к тебе по понедельникам спинку подлечить?

– Которая по понедельникам. Ты ей, кстати, очень нравишься.

– Не начинай.

– Не начинал, говорю как есть.

– Хрюшка, вариант просто отличный, на самом деле. Шанс успешного вынашивания больше шестидесяти процентов. Хрюшку подключают к витографу, оплодотворяют и в режиме реального времени мониторят ее состояние и состояние плода. Хрюшка в это время живет с родителями-донорами. То есть она может жить у меня. В случае сбоя – бесплатный экстренный вызов бригады рефьюзеров и устранение проблемы.

– Рефьюзеры?

– Ну, кэдэзэшники по-старому. Сейчас просто стараются не использовать этот термин в натальных системах, чтобы не возникало неприятных ассоциаций и не спугнуть клиентов.

– Реклама только хорошее рассказывает. Да?

– Да, и еще они предоставляют дубль-скрофу, если первый раз вышло неудачно. Что с тобой?

– Так, воспоминания.

– О чем?

– О запахе. Словно вновь там очутился. Ты ведь не знаешь, кто такие «кэдэзэшники»?

– Ну, как бы уборщики ну этих, после смерти.

– Это от КДЗ. Кремация. Декарбонизация. Захоронение. То, что просрала пфицерская мразь, и то, чем пришлось заниматься тем, кто остался. Чтобы и праха не осталось от тех, кто мертв. Чтобы не возвращались.

– Прости меня. Я не хотела тебя расстраивать.

– Да не твоя это вина. Пусть теперь будут рефьюзеры. Чтобы не вызывать неприятных ассоциаций. Что последнее?

– Афалины. Но это очень дорого. Плюс нужно иметь жилье около моря или снимать апартаменты в их санатории на период вынашивания. Но у них все по высшему разряду. Любую понравившуюся афалину на выбор, генетическая корректировка плода, аквааэробика, сертификат полноценного человека со всеми юридическими гарантиями.

– И откуда мы возьмем денег на это?

– Ниоткуда. Тут при всех раскладах, даже если я уговорю бабушку, пообещав ей синеглазую внучку и курчавого внука, то нам не хватит даже на первый взнос.

– Все ясно. Скрофы, да?

– Да, у них вполне демократичный вариант, бабуля согласится. К этому годовой взнос моих яйцеклеток. Точнее десять, с одиннадцатой и двенадцатой уже идет оплодотворение. С тебя потребуется только годовое донорство семени.

– Годовое? Лех меня кибенимат.

– Ну тоже раз в месяц. Ну что тебе? Жалко ради меня? Я даже готова отказаться от секса на этот период в таком случае.

– Сама будешь таскать в таком случае. Не хватало того, чтобы я ходил каждый месяц сцеживать для свиноматки.

– Не говори так.

– Как так?

– Так грубо. «Свиноматка». Скрофа. Ведь некрасиво будет звучать, что твоего ребеночка вынашивала какая-то свиноматка.

– Кус раббак, неужели я на это согласился?

Воскресенье

– Что это такое?

– Тихо-тихо-тихо. Все в порядке.

– Убери это от меня! Немедленно!

– Да-да-да. Сейчас накрою. Все в порядке. Все в порядке. Без паники.

– Ты… ты убил ее?

– Не-не-не. Расслабься. Все хорошо. Прости меня, я дурак. Понятия не имел, как это на самом деле выглядит.

– У нее же мозги наружу торчат.

– С ней все в порядке. Ничего страшного не случилось. Это просто гиноид.

– Кус има шельха, мне это ничего не говорит!

– Ну, э-э-э, биологический робот, так понятнее?

– Кус-са, андроид какой-то?

– Ну-у, д-да. Вроде того, но только гиноид.

– Кошмар какой-то. Если бы ты это видел.

– Давай я лед приложу. Прости меня, василек, прости. Сильно ударилась?

– Нормально ударилась, в самый, кус-са, раз. Пластырь есть?

– Да-да, конечно, сейчас достану. Тройной анальгетик или быстрый?

– Оба давай.

– Секундочку.

– Ее с кровати убрать можно?

– М-м-м, боюсь, что нет. Можем повредить.

– Как, объясни мне, как это с тобой случается?

– Хах. Ты не поверишь. Это совершенно сумасшедшая история.

– Уж постарайся.

– Помнишь девчонку на прошлой неделе?

– Это она?

– В том-то и дело, что нет. Так, давай аккуратненько наклеим пластырь, и я тебе все-все-все расскажу. Это просто бомба!

– А-а-а-ах, наклей еще один.

– Хорош, и так два. Печень-то пожалей. В общем, поднялся с бара, принимаю душ – настойчивый панический стук в дверь. Открываю – стоит она. Спрашиваю: чего нужно? Голос, тембр другой – а история та же самая. «Помогите, спасите, хотя бы на одну ночь приютите». А я в одном полотенце. Падает на колени и умоляет ее не выгонять. Ну я: ну ладно, садись на кровать.

– Какое благородство.

– Не вредничай.

– Ага, куда ж ты ее среди ночи погонишь?

– Угу, вредная. А я стою и думаю, чего с ней делать? Ведь это не просто совпадение. Она практически дубль той, что была на прошлой неделе. А у людей так не бывает. В общем, замкнул я ее – у нее череп и раскрылся.

– Чего-то, милый, ты недоговариваешь.

– Э-э-э. Как бы это сказать.

– Да говори, как есть.

– Ну-у, э-э-э… Полотенце. Упало.

– Ага, дальше что?

– Дальше она прикоснулась к моему члену.

– Дальше что?

– Ну я живой человек! Член, разумеется, отреагировал.

– Член отреагировал?

– Да, член отреагировал.

– А ты как отреагировал?

– Я испугался. И шарахнул ее током.

– И когда же ты ее шарахнул?

– Когда она взяла член в рот.

– Ну наконец-то. Какой честный мальчик. Кто б не испугался-то? Я вон тоже сознание потеряла, когда увидела. А ты мой бедненький, благо что слепой. А то так сунул бы хер, да увидел бы, как у недоношенного гиброида глаза из орбит вылезли, и мозги набекрень выскочили. Я бы на твоем месте со страху точно померла бы.