Роберт Хайнлайн - Иов, или Комедия справедливости

За столом в приемной был кто-то другой, но из своего кабинета казначей меня заметил.

– Привет! – сказал он, выходя в приемную. – Так быстро вернулись?

– Да, – ответил я. – Это потому, что раз в кои-то веки все сошлось. – Я передал ему ящичек.

– С удовольствием взял бы вас к себе на службу. У нас тут никогда ничего не сходится. Во всяком случае, пока не просидим до полуночи. Ну, пошли поищем чего-нибудь выпить. Мне это позарез нужно.

– Мне тоже. Идем.

Казначей провел меня в бар на открытом воздухе; на плане судна я этого заведения прежде не заметил. Палуба над нами была короче, и палуба D продолжалась уже как прогулочная, по ее блестящим тиковым доскам ходить было чрезвычайно приятно. Край палубы С частично нависал над ней, образуя как бы крышу; тут же был раскинут шатер бара, о котором я говорил. Под прямым углом к стойке стояли длинные буфетные столы с разнообразными закусками для ланча; несколько пассажиров уже образовали очередь. Еще ближе к корме находился плавательный бассейн, оттуда слышались всплески, визг и радостные возгласы.

Казначей привел меня на корму к маленькому столику, занятому двумя младшими офицерами. Мы остановились.

– Эй, вы, парочка! А ну-ка, прыгайте за борт!

– Есть, казначей!

Они встали, захватили стаканы с пивом и ушли дальше на корму. Один из них улыбнулся мне и кивнул, будто мы были хорошо знакомы. Я тоже кивнул ему:

– Привет!

Часть столика находилась в тени тента. Казначей спросил:

– Желаете сидеть под солнцем и любоваться на девиц? Или отдохнуть в тенечке?

– А мне все равно. Садитесь где хотите, а я займу свободное место.

– Хм-м… Давайте-ка чуть-чуть подвинем столик, и тогда оба окажемся в тени. Вот так, достаточно.

Он сел лицом к носу корабля, а я получил вид на плавательный бассейн. Мое первоначальное впечатление подтвердилось: здесь можно было обходиться без таких безнадежно устаревших вещей, как купальные костюмы.

Я вполне мог бы сделать такое заключение и чисто логическим путем, приложи я некоторые умственные усилия, чего, однако, не сделал. В последний раз, когда я наблюдал такое – я говорю о купании нагишом, – мне было лет двенадцать, а подобное времяпрепровождение считалось привилегией мужчин от двенадцати и моложе.

– Я спрашиваю, что вы будете пить, мистер Грэхем?

– Ох, извините, я не услышал.

– Так я и понял. Вы глядели. Так чего же мы выпьем?

– Э-э-э… «Датский зомби».

Казначей прямо глаза вылупил:

– А не рановато ли? От этого напитка черепушка может треснуть. Мм… – Он поманил пальцем кого-то стоявшего за моей спиной. – Эй, красотка! Подойди-ка к нам.

Я оторвал взгляд от бассейна как раз в ту минуту, когда официантка, которую он подозвал, подошла к столу. Я взглянул на нее, отвел глаза, потом взглянул снова. Я уже видел ее сквозь алкогольный туман вчера вечером – это была одна из двух рыженьких танцовщиц хулы.

– Попроси Ганса сделать нам «сильвер-физ», две штуки. Кстати, а как тебя зовут, малютка?

– Мистер Хендерсон, попробуйте еще раз притвориться, что забыли мое имя, и я вылью выпивку прямо вам на лысину!

– Хорошо, мое сокровище. А теперь поторопись, дай своим толстым ножкам поработать.

Она фыркнула и ускользнула прочь – ноги были стройными и изящными.

Казначей добавил:

– Чудесная девочка! Ее родители живут прямо напротив моего дома в Оденсе. Я знаю ее чуть ли не с рождения. Она и умненькая к тому же. Бодель собирается стать ветеринаром, до окончания курса ей остался еще год.

– Вот как! Но как же она совмещает учебу с работой?

– Большинство наших девушек учатся в университете. Кое-кто работает летом, на каникулах, другие берут отпуск на семестр и отправляются в море, отдыхают и заодно зарабатывают деньги для оплаты следующего семестра. Нанимая девушек на работу, я отдаю предпочтение тем, кто сам пробивает себе дорогу в университет; они более надежны и знают больше языков. Возьмите, например, горничную, которая обслуживает вашу каюту. Астрид?

– Нет, Маргрета.

– Ах да, вы же в сто девятой. У Астрид носовые каюты по левому борту. А у Маргреты – по правому. Маргрета Свенсдаттер Гундерсон. Школьная учительница. Английский язык и история. Знает четыре языка, в двух из которых – дипломированный специалист, и это не считая скандинавских. Она взяла годичный отпуск в средней школе имени Г. Х. Андерсена. Готов побиться об заклад, туда она больше не вернется.

– Э-э… А почему?

– Выйдет замуж за богатого американца. А вы богаты?

– Я? Неужели я похож на богача?

А вдруг ему известно, что находится в ячейке сейфа? Господи Боже мой, да что же делать с миллионом долларов, который мне не принадлежит? Нельзя же выбросить деньги за борт? И почему Грэхем путешествовал с такой огромной суммой наличных? Я мог бы предложить несколько объяснений, но все одинаково плохие, то есть с примесью криминала. Любое из них ввергло бы меня в еще большие неприятности, чем те, которые я уже имел.

– Ну, богатые американцы никогда не выглядят богачами. Есть специальные курсы, где их учат не быть похожими на толстосумов. Я, конечно, говорю о североамериканцах. Южноамериканцы – это, знаете ли, совсем другой сорт. Гертруда, спасибо. Ты славная девочка.

– Ах, вы все-таки хотите, чтобы я облила вам лысину?

– А ты хочешь, чтоб я швырнул тебя в бассейн прямо в одежде? Веди себя повежливей, милочка, иначе я пожалуюсь твоей мамаше. Давай сюда выпивку и приготовь счет.

– Счета не будет: Ганс угощает мистера Грэхема. А заодно приходится угощать и вас. За компанию.

– Скажи ему, что так он скоро разорит бар, и добавь, что я вычту деньги из его жалованья.

Так получилось, что я выпил два «сильвер-физа» вместо одного и оказался бы на верном пути к катастрофе, подобной вчерашней, если бы мистер Хендерсон не решил, что нам следует закусить. А мне ужасно хотелось выпить третий. Первые два позволили мне позабыть тревоги, связанные с идиотской сейфовой ячейкой, полной денег, и одновременно повысили мою способность извлекать удовольствие из зрелища, которое преподнес нам палубный бассейн. Я обнаружил, что воспитанное в течение всей жизни может бесследно исчезнуть всего за двадцать четыре часа. Нет ничего греховного в том, чтобы любоваться женскими прелестями непредвзято. Это такое же невинное занятие, как любование цветами или котятами, – только оно доставляет куда больше удовольствия.

И вот тут-то мне захотелось выпить еще.

Мистер Хендерсон наложил на выпивку вето, подозвал Бодель и обменялся с ней быстрыми фразами на датском языке. Она ушла и вернулась через несколько минут, неся поднос, тесно уставленный блюдами: холодные закуски, горячие мясные тефтельки, корзиночки из сладкого теста с начинкой из мороженого, крепкий кофе – и все это в невероятно большом количестве.