Роберт Хайнлайн - Иов, или Комедия справедливости

Маргрета хотела купить мне еще что-нибудь из одежды – у нас оставалось еще долларов шестьдесят, – но я запретил.

– Ну почему нет, Алек? Тебе нужна одежда ничуть не меньше, чем мне, а мы взяли да истратили почти все заработанные тобой деньги на меня. Это несправедливо.

– Мы истратили их на то, что было нужно в первую очередь, – ответил я. – На следующей неделе, если миссис Оуэнс вернется, ты окажешься без работы и нам надо будет переезжать. Да и вообще, засиделись мы здесь. Так что давай лучше потратим эти деньги на автобусные билеты.

– А куда мы поедем, дорогой?

– В Канзас. Этот мир одинаково чужд нам обоим. Правда, в каком-то смысле он все же знаком – тот же язык, та же география и отчасти та же история. Здесь я всего лишь мойщик посуды, который слишком мало зарабатывает и не в состоянии обеспечить свою жену всем необходимым. По-моему, Канзас – здешний Канзас – все же больше похож на Канзас, в котором я родился, так что там мне будет легче устроиться.

– Куда ты пойдешь, туда и я пойду.

Миссия находилась в миле от «Гриля Рона». Вместо того чтобы в обеденный перерыв, с четырех до шести, уходить домой, я обычно проводил свободное время в местном отделении общественной библиотеки, стремясь поскорее адаптироваться к новым условиям. Библиотека и газеты, которые посетители иногда оставляли на столиках ресторана, были главными источниками моего переобучения.

В этом мире мистер Уильям Дженнингс Брайан действительно занимал пост президента, и его благотворное влияние удержало нас от участия в Великой европейской войне. Затем он предложил свои услуги для проведения мирных переговоров. Договор, подписанный в Филадельфии, более или менее возвратил Европу к тому положению, в котором она находилась до тысяча девятьсот тринадцатого года.

Ни одного из президентов после Брайана, известных мне по истории моего мира, а Маргрете – по ее истории, я не встретил. Зато у меня буквально закружилась голова, когда я наткнулся на имя и титул нынешнего президента: Его Высокохристианское Величество Иоанн Эдуард Второй, Наследный Президент Соединенных Штатов и Канады, Герцог Хианниспортский, Граф Квебекский, Защитник Веры, Покровитель Неимущих, Главный Маршал Сил Мира.

Я внимательно изучил фотографию, на которой он закладывает краеугольный камень в основание какого-то здания в Альберте. Наследный президент был высок, широкоплеч, банально красив и статен; ордена на его парадном мундире могли служить надежной защитой от воспаления легких. Я внимательно рассмотрел его лицо и решил, что у такого прохвоста не стал бы покупать даже подержанный автомобиль.

Но чем больше я думал об этом, тем более логичной представлялась мне вся ситуация. Американцы, более двух с четвертью столетий будучи самостоятельной нацией, должно быть, истосковались по монархии, иго которой когда-то сбросили. При любой возможности они заискивали перед европейскими монархами. Богатейшие граждане нашей страны выдавали своих дочерей за любых аристократов, даже за грузинских князей, а князем в Грузии считается крестьянин, владеющий самой большой кучей навоза во всей округе.

Я не знаю, где они нашли этого царственного пижона. Возможно, посылали за ним в Эшторил или привезли с Балкан. Как говорил один из моих преподавателей истории, всегда найдется какой-нибудь безработный отпрыск королевской семьи, который не откажется от любого мало-мальски выгодного дельца. Когда человек без работы, он не имеет права привередничать – это-то я хорошо знаю по себе. Закладывать здания, возможно, ничуть не скучнее, чем мыть тарелки. Только рабочий день подлиннее. Так я, во всяком случае, считаю. Правда, королем я не бывал. И не уверен, что взялся бы за это дело, если б мне предложили: кроме ненормированного рабочего дня, в нем небось есть и другие неприятные моменты.

Однако с другой стороны…

Отказываться от короны, которую тебе никто не собирается предлагать… очень похоже на «зелен виноград». Я пораскинул мозгами и решил, что, возможно, мне без особого труда удалось бы убедить себя, что это именно та жертва, которую я просто обязан принести ради блага своих сограждан. Наверняка я молился бы до тех пор, пока не уговорил себя, что сам Господь хочет, чтобы я взвалил на себя эту ношу.

Честное слово, я вовсе не циник. Я знаю, как слаб человек и как легко он уговаривает себя, будто Бог хочет, чтоб он (человек) сделал нечто такое, о чем мечтает уже давным-давно; а я в этом отношении ничуть не лучше своих собратьев.

Но больше всего меня поразило то, что Канада объединилась с нами. Большинство американцев (и я тоже) не знают, почему канадцы нас не любят, но они действительно нас недолюбливают. Мысль о том, что канадцы проголосуют за объединение с нами, просто не умещается в голове.

У библиотечной стойки я попросил дать мне что-нибудь по новейшей истории Соединенных Штатов. И только начал перелистывать страницы, как заметил на стене часы, которые показывали почти шесть. Мне пришлось в темпе сдать книгу и мчаться во весь опор, чтобы вовремя успеть в свою подсобку. Я не имел права брать книги домой, поскольку пока еще не мог внести залог, взимаемый с приезжих.

Однако культурные и технические изменения были даже важнее политических. Я очень быстро узнал, что в физических науках и технологии этот мир продвинулся дальше, чем мой. Фактически я понял это сразу же, как только увидел изобретение, называемое тут телевизионным экраном.

Как действует телевидение, я так и не уяснил. Попытался узнать об этом в общественной библиотеке и обнаружил область науки, именуемую электроникой (не электротехникой, а именно что электроникой). Я попробовал разобраться в этой самой электронике, но столкнулся с удивительнейшей математической абракадаброй. Признаюсь, что, после того как термодинамика направила меня на духовную стезю, я не видывал столь непонятных и бессмысленных уравнений. Не думаю, чтобы весь Ролла-Тех справился с таким чудовищным набором нелепостей – во всяком случае, не Ролла тех времен, когда я там учился.

Превосходство технологии этого мира проявлялось и во многом другом, помимо телевидения. Возьмите, например, «световые дорожные сигналы». Без сомнения, вам знакомы улицы городов, настолько забитые транспортом, что перейти главные городские магистрали без помощи полиции практически невозможно. И вы, конечно, возмущаетесь, если регулировщик вдруг перекрывает движение прямо перед вашим носом ради какой-то важной шишки из городской управы или еще откуда-нибудь.

Можете ли вы вообразить ситуацию, когда транспортными потоками управляют не регулировщики, а бездушные световые сигналы?

Честное слово, именно так обстояло дело в Ногалесе.