Роберт Хайнлайн - Иов, или Комедия справедливости

– Мм… Нет, наверное. Меня крестили давным-давно, когда я был еще слишком мал, чтобы сообразить, о чем идет речь. В церковь я почти не хожу, если не считать свадеб и похорон. И даже если меня разок и омыли, с тех пор я успел изрядно подзапылиться. Так что я вряд ли подхожу под требуемый стандарт.

– Увы, не подходишь. Стив, близится конец света, и Христос снова грядет к нам. Самое главное, что должен сделать ты, да и все остальные, – это принести грехи свои к ногам Иисуса, чтобы Он смыл их кровью своей и чтобы ты возродился в Нем. Ибо не будет тебе иного предупреждения. Сперва раздастся глас трубный, и ты либо окажешься в объятиях Христа, счастливый и невредимый на веки вечные, или будешь низвергнут в огонь и серу кипящую, обреченный на вечные муки.

– Вот те на! Алек, ты никогда не думал стать проповедником?

– Еще как думал.

– Знаешь, тебе не думать надо, а просто стать им. Ты говоришь так, будто веришь каждому произнесенному слову.

– А я и верю.

– Оно и видно. Ладно. В общем, из уважения к тебе обещаю, что основательно обмозгую это дельце. А пока будем надеяться, что сегодня Второе пришествие еще не состоится, а то у меня груз, который следует доставить по назначению. Хейзел! Дай-ка счет, милочка: мне уж давно пора смотреть дорожные картинки.

Три бифштекса стоили три девяносто, шесть кружек пива еще шестьдесят центов, то есть всего четыре пятьдесят. Стив расплатился «полуорлом» – монетой, которую я видел только в нумизматических коллекциях. Мне очень хотелось рассмотреть ее получше, но я не мог найти предлога.

Хейзел взяла ее и осмотрела со всех сторон.

– Не так уж часто появляется у нас золото, – заметила она. – Все больше «колеса», а иногда и бумажки, хотя босс их не очень уважает. Тебе ее не жалко? Мало ли еще пригодится.

– А я нашел легендарный золотой рудник голландца.

– Ох, не морочь мне голову. Все равно я твоей пятой женой не стану.

– А я в жены и не зову. Разве что на часок-другой.

– И не надейся. Во всяком случае, не за какую-то жалкую золотую пятерку. – Из кармана фартука Хейзел выудила серебряную монету в полдоллара. – Твоя сдача, дорогой.

Стив вернул ей монету.

– А что можно получить за полдоллара?

Хейзел взяла монету и положила ее в карман.

– Плевок в левый глаз. Спасибо. Спокойной ночи, друзья. Рада, что вы к нам заглянули.

По дороге до Флагстафа – миль тридцать пять или около того – Стив успел задать уйму вопросов насчет виденных нами миров, но никаких комментариев не делал. Его особенно интересовали описания воздушных кораблей, реактивных самолетов, aeroplanos – вообще все, что было связано с техникой. В телевидение ему было труднее поверить, чем в летательные аппараты, впрочем, как и мне. Но Маргрета подтвердила, что сама видела телевизоры, а Маргрете не поверить нельзя. Меня-то еще можно принять за жулика. Но Маргрету – нет. Ее голос и манеры вызывают безграничное доверие.

Во Флагстафе, чуть не доезжая до 66-го шоссе, Стив притормозил на обочине, но мотор выключать не стал.

– Приехали, – сказал он, – если, конечно, вы настаиваете, чтоб ехать на восток. Если согласны ехать на север – милости прошу.

– Нам очень надо в Канзас, – сказал я.

– Да, я понимаю. Отсюда можно добраться несколькими путями, но по шестьдесят шестому шоссе – лучше всего… Хоть в толк не возьму, чего вам понадобилось в этом Канзасе. Впереди, вон там, перекресток. Держитесь правой стороны и вперед! Пропустить его вы не сможете. Там будет развилка на Санта-Фе. А где вы думаете ночевать?

– Мы еще не знаем. Будем идти, пока не поймаем попутку. Если до ночи с попуткой не повезет – поспим на обочине, сейчас тепло.

– Алек, послушай дядюшку Дадли. В пустыне вам ночевать нельзя. Это сейчас тепло, а к утру жутко похолодает. Может, ты не заметил, но мы все время ехали в гору от самого Феникса. И если вас не сожрет аризонский ядозуб, то уж песчаные блохи заедят наверняка. Надо снять комнату.

– Стив, у нас нет денег.

– Бог даст – будут. Ты же веришь в это, а?

– Да, – суховато ответил я, – верю. – (Только Он ведь помогает тем, кто сам себе помогает!)

– Ну так доверься Богу. Мэгги, насчет этих делишек с концом света ты с Алеком согласна?

– Во всяком случае, я ему не противоречу.

– Мм… Алек, обещаю, что я эту мыслишку обмозгую… и начну прямо сегодня читать Гедеонову Библию. Не хочется и на этот раз пропустить самое интересное. А вы идите по шестьдесят шестому шоссе и поищите местечко, где написано «комнаты». Не «мотель» и не «гостиница», не обещания матрасов Симмонса или отдельных ванных комнат, а просто «комнаты». Если с вас потребуют больше двух долларов, идите дальше. Поторгуетесь хорошенько – и получите за доллар.

Я слушал вполуха, потому что разозлился. Как я буду торговаться? Он же знает, что у меня нет ни гроша. Или он мне не верит?

– Ну что ж, прощайте, – продолжал Стив. – Алек, открой дверь, пожалуйста. Мне не хочется вылезать.

– Хорошо. – Я открыл дверь, спрыгнул на землю, но потом вспомнил о вежливости. – Стив, спасибо тебе за все. За обед. За пиво. За то, что подвез. Да пребудет с тобой Господь! И да спасет Он тебя и сохранит.

– И тебе спасибо. Ладно, хватит об этом. Вот тебе моя визитка. – Он полез в карман и достал карточку. – Это адрес дочки. Как доберетесь до Канзаса, дайте знать.

– Обязательно. – Я взял карточку и хотел помочь Маргрете выйти из кабины.

– Мэгги! – остановил ее Стив. – А ты не поцелуешь старика Стива на прощанье?

– А как же! Обязательно, Стив! – Она села вполоборота к нему.

– Вот так-то лучше. Алек, ты бы отвернулся.

Я не стал отворачиваться, но попытался сделать вид, что не смотрю, хотя не мог удержаться, чтобы не понаблюдать за ними краем глаза.

Если бы это затянулось еще на полсекунды, я бы силой вытащил Маргрету из кабины. Хотя, должен сказать, Маргрета вовсе не сопротивлялась оказываемому вниманию. Она подчинилась охотно и целовалась так, как ни одна замужняя женщина не должна целовать постороннего мужчину.

Это я вытерпел с большим трудом.

Наконец я подал ей руку и захлопнул дверцу. Стив крикнул: «Прощайте, ребята!» – и грузовик рванул вперед. Стив дважды просигналил нам.

– Алек, ты сердишься, – сказала Маргрета.

– Нет. Я просто удивлен. Даже шокирован. Разочарован. Огорчен.

– Вот только не надо становиться в позу оскорбленного достоинства!

– Э-э-э?

– Стив провез нас двести пятьдесят миль, накормил отличным обедом, не поднял на смех, когда мы рассказали ему нашу невероятную историю. А теперь? Фу-ты ну-ты, ты смотришь на меня свысока только потому, что я поцеловала его так, чтобы он понял, как я благодарна за все, что он сделал для меня и моего мужа. Я этого не потерплю, слышишь?

– Я только хотел…