Роберт Хайнлайн - Иов, или Комедия справедливости

Что ж… мне они тоже не нравятся. Снобы!

Я отыскал херувима (ангела?) с бляхой администратора и спросил его, где находится ближайшее справочное бюро. Он ткнул большим пальцем через плечо:

– Прямо по бульвару – около шести тысяч фурлонгов. Это у Реки, что течет от Престола.

Я поглядел на уходящий вдаль бульвар. На таком расстоянии Бог Отец на Престоле выглядел как восходящее солнце.

– Шесть тысяч фурлонгов – это ж больше шестисот миль! А поближе ничего нет?

– Тварь Божия, это сделано с умыслом. Если бы справочные киоски стояли на каждом углу, вы бы все толпились возле них, задавая дурацкие вопросы. А так Божии твари обращаются за справками только в действительно важных случаях.

Логично. И все же приводит в бешенство. Меня снова обуяли отнюдь не выспренние мысли. Я всегда полагал Небеса обителью вечного блаженства, а не местом, исполненным отчаяния и недоброжелательности, совсем как Земля. Я сосчитал до десяти сначала по-английски, а потом по-латыни.

– Э… а сколько туда лету? Существуют ли тут ограничения скорости?

– По-твоему, тебе позволено туда летать? А?

– А почему бы и нет? Я же сюда прилетел, а потом еще заложил круг над городом.

– Это ты только думал, что летаешь. Фактически за тебя все делал руководитель твоей когорты. Тварь Божия, я дам тебе совет, который поможет тебе избежать уймы неприятностей. Когда ты получишь крылья – если ты их вообще получишь, – не пытайся летать над Святым градом. Тебя так быстро приструнят, что все зубы вылетят. А крылья отберут навсегда.

– Почему?

– Потому что не положено, вот почему. Вы, новички необученные, являетесь сюда и думаете, что вы тут хозяева. Вы и на Престоле нацарапали бы всякую похабень, если бы сумели к нему подобраться. А потому давай-ка я научу уму-разуму. На Небесах действует одно правило: «Чин имеет привилегии». Догадываешься, что это значит?

– Нет, – ответил я, хотя и не совсем правдиво.

– Вонми же в худости своей, тварь Божия. Забудь про десять заповедей. Здесь из них действуют только две-три, да и те нарушить нельзя, даже если очень постараться. Золотое правило же, действующее на Небесах повсеместно, гласит: «Всякому чину полагаются свои, четко означенные привилегии». В этом эоне ты – необученный новобранец ратей Господних, то есть самый низкий чин. И почти никаких привилегий. Считай, что твое пребывание здесь – единственная доступная тебе привилегия. Господь в своей бесконечной мудрости постановил, что тебя можно сюда допустить. И ничего больше. Если будешь паинькой, тебе позволят здесь остаться. Теперь о правилах движения. Над Святым градом дозволено летать только ангелам и никому больше. И то лишь при исполнении служебных обязанностей или при отправлении церемоний. К тебе это совершенно не относится. Даже если тебе выдадут крылышки. Повторяю: если. Надо сказать, что огромное количество подобных тебе Божиих тварей прибыли сюда с бредовыми фантазиями, будто, попав на Небеса, сразу же превратятся в ангелов. Ничего подобного. Не превратятся. Божии твари никогда не станут ангелами. Святыми – это бывает. Хоть и редко. Ангелами – никогда.

Я сосчитал до десяти и обратно. На иврите.

– С вашего позволения я все-таки попытаюсь добраться до этого справочного бюро. Поскольку мне не разрешается летать, то как я туда попаду?

– Так бы сразу и спрашивал. Садись в маршрутку.

Чуть позже я сидел в маршрутке Святоградских транзитных линий, громыхавшей в направлении далекого Престола. Маршрутка – открытый экипаж – напоминала огромную лодку на колесах и входом с кормы; транспортное средство не располагало ни видимыми источниками двигательной энергии, ни кондуктором, ни водителем. Экипаж останавливался на определенных, отмеченных знаками стоянках, и именно таким образом я в него попал. Правда, я пока не понял, как заставить его сделать остановку по требованию.

По-видимому, такими маршрутками пользовались все обитатели Святого града (кроме важных персон, имевших собственные колесницы). Даже ангелы. Основную массу пассажиров составляли люди в стандартных белых одеяниях и с нимбами над головой. Впрочем, среди них было и несколько человек в костюмах разных исторических эпох; над их головами сияли нимбы побольше и поярче. Я заметил, что с этими Божьими тварями ангелы держали себя с исключительной вежливостью, но рядом с ними не садились. Ангельские места находились в передней части маршрутки, привилегированные люди занимали среднюю, а просто быдло (включая вашего покорного слугу) теснилось в самом конце.

Я спросил у души по соседству, как долго добираться до Престола.

– Не знаю, – ответила она, – я так далеко не еду.

Душа оказалась женской, средних лет и дружелюбной, поэтому я прибег к обычному зачину беседы:

– О, да у вас канзасский выговор!

– Вряд ли, – улыбнулась она. – Я родилась во Фландрии.

– Вот как?! Однако вы отлично говорите по-английски.

Она покачала головой:

– Я вообще не знаю английского.

– Но…

– Ах, вы, наверное, только что прибыли. Понимаете, Небеса не затронуло проклятие вавилонского столпотворения. Здесь никогда не было смешения языков… чему я очень рада, потому что мне плохо давались иностранные языки… при жизни. А здесь все иначе. – Она с любопытством поглядела на меня. – Позвольте узнать, где вы умерли? И когда?

– Я не умирал, – сказал я. – Я был Восхи`щен во плоти.

Она удивленно округлила глаза:

– Ох как интересно! Вы, наверно, святой!

– Нет, что вы! А почему вы так полагаете?

– Восхи`щение наступит… наступило?.. без предупреждения. Ну, меня так учили в свое время.

– Совершенно верно.

– Значит, без предупреждения, без покаяния, без священника, который примет вашу исповедь… но вы были готовы! И так же безгрешны и чисты, как Дева Мария. Потому и попали прямиком на Небеса. Вы наверняка святой. – Подумав, она добавила: – Именно так я и решила, увидев ваш наряд, потому что только святые, особенно мученики, попадают сюда в той же одежде, которую носили на Земле. – Она смущенно потупилась. – Не сочтите за навязчивость, но, прошу вас, благословите меня!

– Сестра, я не святой.

– Вы отказываете мне в благословении?

(Господи Иисусе! Ну почему со мной всегда происходят такие истории!)

– Вы желаете получить мое благословление, хотя я вам ясно сказал, что, насколько мне известно, я вовсе не святой?

– Соблаговолите… святой отец.

– Хорошо же. Чуть-чуть повернитесь ко мне, слегка наклоните голову…

Вместо этого она упала передо мной на колени. Я положил ей руку на голову.

– В силу своих полномочий рукоположенного священника истинной кафолической церкви Иисуса Христа, Сына Бога Отца, и волею Святого Духа, я благословляю сестру нашу во Христе. Да будет так.