Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

— Благодаря НБп. Не вопреки ему.

— Я не знаю, Элизабет, — он вглядывался в неё, — иногда мне кажется, что лучше бы я погиб, потому что, обретя надежду в космосе, я чуть не потерял её на Земле. Я могу сознаться в этом только тебе: я не знаю, права ли ты, и я не хочу принимать ничью сторону. Ты отдавала чудовищные приказы, и с этим мне всё ясно. Но Комитет по контролю, ООН, моя сестра, Касидроу… «Счастье планеты» стало возможным лишь потому, что Комитет сосредоточил в своих руках слишком много власти. Они выучили урок? Нет, они создали ещё больше контролирующих органов. Они разрушают одни стены, но тут же возводят другие, и в век НБп… Эти стены будут прочнее берлинских, прочнее железного зонтика над КНДР. — Он помолчал. — Я помню, та женщина, которую я любил и от которой хотел иметь сына, говорила, что НБп не разделяет, а объединяет людей.

— И она до сих пор в это верит. Наша история только начинается, дверь в будущее открыта и приглашает войти, — Элизабет кивнула в сторону Иоанна, уже нетерпеливо поглядывавшего на родителей. — Я так завидую ему. Даже если я умру, он увидит, как моя мечта обретает воплощение.

— Возможно, ты права.

— Всё, через что я прошла, что случилось — отчасти из-за меня, я не отрицаю — в Тамале… Я не сожалею. И прощения у тебя не прошу. Если ты не хочешь больше меня видеть — это твоё право.

Он смотрел на неё.

— В ином случае, — продолжила она, — ты можешь пойти вместе со мной.

— Пойти куда? — прервал он её. — Элизабет, ты и Касидроу — две стороны одной монеты. Поэтому ты и назвала сына в его честь…

— Нет.

— …потому что вы похожи и видите друг в друге отражение. Я не хочу судить тебя. Но и участвовать в этом тоже не буду. Воздух Земли душит меня. Через месяц я улетаю обратно на Марс, а пока хочу побыть с сыном, которого вижу первый и, возможно, последний раз в жизни. А ты…

Он подошёл к ней совсем близко, и она подумала, что он хочет её поцеловать. Но нет — он только взял её ладони и легонько сжал.

— Я рад, если прошлое действительно умерло для тебя. Можешь присоединиться к нам с Иоанном, если хочешь. Я не буду против.

Он подошёл к маленькому Иоанну, наклонился и что-то сказал, показывая на вытянутую в серое зимнее небо статую Нам Туена. Потом взял его за руку и повёл прочь, и ребёнок смеялся, хрустя подошвами по свежему снегу. Обернулся и посмотрел на мать.

Элизабет стояла и смотрела на них двоих — на отца и сына, названного в честь человека, которого считала своим другом и который теперь ненавидел и презирал её. «Пусть так, — думала она, — время ещё придёт, а мои чувства к нему останутся неизменны». Как и чувства к Нам Ену — они действительно исчезли из её души за ненадобностью, но здесь, на площади Объединения, она намеренно воскресила их, и сердце действительно, как отметил Нам Ен, билось быстрее.

Мужчина в красной куртке «Шугуана» и десятилетний мальчик в чёрном пальто — Элизабет шагнула к ним, но напоследок обернулась и бросила взгляд на памятник. Серое небо над ним меняло цвет: сперва посветлело, затем стало сине-красным, слилось в малиновое — и наконец сгустилось в цвет пурпура. С недавних пор этот цвет — ностальгический, успокаивающий, служащий важным напоминанием — стал ей даже нравиться. Она примирилась с ним.

«Скорое небо сингулярности, — подумала Элизабет, — пурпурного цвета. Как я раньше этого не понимала».

В городе Алессандро арендовал автомобиль и ещё в сумерках выехал на восток — к оборудованной для туристов наблюдательной площадке на берегу реки Сырдарьи. Возвышенность уже оккупировали журналисты и пенсионеры-путешественники, но Алессандро не возражал и проехал ещё километр на север, к подножью холма, где никого не было и откуда он мог насладиться зрелищем в одиночестве.

Он заглушил двигатель, взял термос и согревающий плед, забрался на крышу машины, сел, скрестив ноги, и принялся ждать. Скоро начало темнеть, ударил ночной морозец. Сзади до Алессандро доносились крики, он обернулся и увидел холм, весь усыпанный огнями. Там собрались тысячи людей — и их взгляды были направлены в полное серебряных звёзд небо. Они тоже ждали.

Запуск первой партии межзвёздных зондов фон Неймана хотели день в день приурочить к стотридцатилетней годовщине полёта Гагарина, но из-за неизбежных накладок перенесли на шестнадцать дней позже. И сейчас, в эти самые минуты наступающей ночи, к старту готовились пятнадцать шаттлов-носителей, в чреве каждого из которых находились миллионы космических нанокораблей. Выйдя за пределы Солнечной системы, они разовьют максимально возможную скорость и отправятся к близлежащим звёздным системам, где, обнаружив экзопланеты, построят микроскопические базы и заводы, из которых появятся новые нанокорабли, и полетят к новым звёздным системам и новым планетам, и повторят цикл ещё раз.

Человеческое тело никогда не доберётся туда, куда улетят зонды фон Неймана, но в будущем, когда — как полагают учёные — мы найдём способ освободить сознание от цепей плоти, нематериальный человеческий разум квантовой волной отправится вслед за этими кораблями и обнаружит Галактику, уже обустроенную; Галактику, ждущую его.

А пока зонды будут исследовать её самостоятельно — самовоспроизводясь и открывая новые миры. Вторая партия зондов стартует на следующей неделе с космодрома Восточный, третья — через месяц с Вэньчана, четвёртая — с мыса Канаверал, пятая — с платформы «Одиссей» и так далее. Первый пуск будет не самым масштабным, но именно он, как все прекрасно понимали, войдёт в историю как точка отсчёта новой эры в освоении космоса.

Будущее ближе, чем кажется, знал Алессандро.

Что случилось тогда, в Гане, когда солдат «Хай Яо» застрелил его? Картины, которые он видел, удивительное путешествие, которое он проделал за порог смерти и обратно, и в какой-то момент, как ему показалось, обрёл всемогущество, встретился с Богом и стал Богом, присутствовал при рождении Вселенной, но не видел её конца, и осознал, какое будущее ждёт нас, и увидел, как лучи наших жизней, минуя горизонт, уходят дальше, в неведомую даль, и долгий путь продолжается…

Ему это привиделось? Это был бред, вызванной горячкой близкой смерти, отступившей чудесным образом? Но он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО очнулся недалеко от Тамале, под навесом деревьев на берегу реки, и его ждала моторная лодка, где были все необходимые лекарства, запас еды, питьевой воды и немного денег… Он добрался на ней на юг и ни разу не встретил ни единого военного патруля, не видел боевиков, хотя в стране шла война, и благополучно прибыл в Аккру, откуда взял билет на самолёт и улетел в Европу. Он ожидал, что его будут разыскивать, но никто даже не спохватился, и его электронный паспорт действовал, как раньше, и никаких проблем с законом не возникло. Он наблюдал, как Иоанн Касидроу с трибуны ООН разоблачил ложь «Облика Грядущего» и «Голд Корпорейшн», наблюдал, как судили одного за другим всех причастных к «Счастью планеты», как дрожал голос легендарного Стивена Голда, когда он прервал своё многолетнее заточение и дал показания — растолстевший, передвигающийся в инвалидном кресле и постаревший раньше времени человек в огромных солнцезащитных очках, скрывавших частично парализованное лицо.