Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

Тогда Иоанн поехал прямиком в Белгрейвию — но автопилот решил повести его через Парк-лейн, и, естественно, на пересечении с Пикадилли, у арки Веллингтона, они попали в пробку. Накрапывал лёгкий летний дождик; Иоанн читал новости в Интернете и всё никак не мог найти сообщений об открытии Стивена. Стоило ли это внимания, думал Иоанн, или Стивен всё преувеличил, или хитрые американцы пока запретили разглашать информацию об изобретении, которое потенциально может перевернуть весь мировой баланс сил?..

Он повернул на Найтсбридж, когда время на часах подошло к половине девятого. Телефон молчал, Лора ничего не написала, и Иоанн тоже не предупреждал её, что опаздывает, но когда спустя ещё девять минут «ягуар», зажатый посередине дороги, так и не тронулся с места, Иоанн решил проявить обещанную Стивену галантность и взять дело в свои руки.

Зонта у него с собой не было, поэтому, выскочив из машины, он бросился под нависающие над тротуаром балконы и перебежками добрался до ресторана.

Лора его ждала — в заполненном зале она сидела за столиком одна и, держа в руках телефон, смотрела в запотевшее окно.

— Прости, пожалуйста. — Иоанн сел напротив неё. — Пробки.

— Прощаю, — сказала Лора, поворачиваясь к нему.

Она была одета во всё чёрное, перед ней стоял бокал белого вина — под цвет её волос.

— Пробки, — повторил Иоанн, утыкаясь носом в меню. Когда он поднял взгляд, Лора всё так же пристально на него смотрела.

Они сделали заказ, и девушка сказала:

— Я прилетела утром. Решила, может, встретимся, раз тебя всё никак не занесёт к нам на юг.

— С удовольствием, — ответил Иоанн.

— Ты не пьёшь? — спросила Лора.

— Нет, — покачал головой Иоанн. «Теперь нет».

— А наркотики? — прямо спросила она.

— Издеваешься? — спросил Иоанн.

— Не пробовал?

— А ты?

— Психоактивки и пара безвредных аддиктивов, — пожала она плечами. — Но мне быстро надоело.

— Сейчас не употребляешь?

— О нет, сейчас нет… Перебаловалась этим в двадцать с небольшим. Некоторым сносит крышу на всю жизнь, но, ты знаешь, первый раз наступает эйфория, как будто душа вырвалась из тела и тебя ничто на земле не держит… А потом картинки другие, а впечатление то же, и к этому привыкаешь… Если бы мы были птицами, то мы бы не романтизировали так полёт.

— Согласен, — кивнул Иоанн.

— А тебе, — спросила она, склоняя голову на плечо, — знакомо это чувство?

— Какое?

— Полёта.

— Да, — ответил Иоанн. — Пожалуй, да.

— Странно… — протянула Лора. — Ты не колешь себе ничего и не пьёшь, а электронаркотики такого эффекта не дают, я пробовала, но они все сырые, никаких ощущений, кроме головной боли.

— У каждого, — заметил Иоанн, — свои способы.

Им принесли еду, и Лора задумчиво стала ковырять своё карпаччо вилкой.

— Ты же, — вспомнил Иоанн, — была веганом.

— Правда? — Её глаза округлились. — Когда?

— Когда мы учились.

— Я не помню.

— Да брось.

— Нет, я серьёзно не помню. Я всё ем, но мне всё надоедает, Иоанн. Иногда я веган, иногда — вегетарианец, иногда мясоед, иногда ем только рыбу… — Она вздохнула. — Расскажи, какие у тебя способы.

— Чего?

— Взлетать! — Лора взмахнула руками. — Парить в небе, как ангел.

— Ну, — ответил Иоанн, медленно пережёвывая морские гребешки. — Я всё-таки писатель.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Зайди в «Хэтчардс» и убедись.

— Куда?

— Книжный магазин на Пикадилли. Мои книги на втором этаже, лежат обычно на выкладках.

— Я не пойду туда, — помотала головой Лора. — Скажи, можно я у тебя переночую?

— Что?..

— Переночую у тебя. Завтра вечером уже улетаю, всего одну ночь.

— Тебе негде ночевать?

— Нет.

— Ты не сняла номер в отеле?

— Не-а. — Она откинулась на спинку стула. — Я могла бы это сделать, но тогда придётся пользоваться папиной карточкой, а я не хочу этого делать.

— Почему?

— Мы немного в ссоре.

— Лора, — сказал Иоанн, — это не моё дело, но в крайнем случае я сам могу…

— Нет, прекрати, — оборвала Лора. — Ты не женат и живёшь один, я переночую у тебя. Я не буду к тебе приставать, не бойся.

«Сука Стивен, — подумал Иоанн, — сука!»

— Твой муж знает, где ты собралась ночевать?

— Я не замужем, — сказала Лора.

— Нет, ты замужем.

— Мне, наверное, лучше знать?

— А Элио? — Иоанн сам поразился, что запомнил его имя.

— Он бесполезен, — скривилась Лора. — Он мне надоел, и я его отослала. И отец с мамой были этим активно недовольны, и поэтому мы немного в ссоре, так что мне придётся переночевать у тебя. — Она помолчала. — Может быть, это выглядит с твоей точки зрения странно, что мы не общались семнадцать лет, и вдруг мне нужно у тебя переночевать, но мы виделись на юбилее школы, и это было всего месяц назад, к тому же мы переписывались иногда, так что не думаю, что это очень уж странно. Немного, но не очень уж, не преувеличивай!

«Да, переписывались, — подумал Иоанн. — По сообщению “с днём рождения!” раз в пять лет, и то благодаря автоматическим напоминаниям».

— Ладно, хорошо, — капитулировал он. — Этой ночью ты можешь спать у меня.

— Браво, кавалер, — сказала она. — Спасибо, что разрешили самой лучшей девушке, которую когда-либо встречали или встретите в своей жизни, переночевать у вас! Это был сложный выбор!

Иоанн моргнул, и ему показалось, что темнота завладела его сознанием как минимум на год. «Самой лучшей девушке, самой лучшей девушке, самой лучшей… — повторил он несколько раз, — жизнь самой лучшей оборвалась в холодной воде Тихого океана, Лора, и не дай бог тебе когда-либо повторить её судьбу или испытать то, что испытал я. Самой лучшей девушке…»

Лора заметила, как напрягся Иоанн, и молчала, допивая вино.

— Моя жизнь скучна, — наконец проговорила она. — Расскажи что-нибудь о себе, Иоанн, о чём-нибудь интересном, что случилось за все эти годы.

— Лучше ты, — попросил Иоанн.

Лора сидела перед ним в чёрном пуловере, скрестив под столом ноги и положив на стол локти, и фиолетовым ногтем указательного пальца царапала ножку бокала. С этой девушкой всё ясно, подумал Иоанн, она и двадцать лет назад отличалась от сверстниц, но и тогда, разбивая сердца молодых ребят (таких как Иоанн), держалась безразлично и устало, словно уже пресытившись жизнью. Она не обращала ни на кого внимания, сама для себя оставалась центром притяжения, и, естественно, окончив школу, продолжала развлекаться и гулять. Элио ведь далеко не первый из тех, кого она «попробовала и отвергла», размышлял Иоанн, таких наверняка было много. Она не врала про наркотики — пыталась ими разбавить свою жизнь, но и это не помогло, и теперь она мается, не зная, как быть. Перегорела, как лампочка, не знает, куда идти и что делать дальше.

«Как мне тебя жалко, — вдруг подумал Иоанн, слушая, как Лора грудным голосом повествовала про безрадостное обучение банковскому делу в Германии, практику в фирме отца и нудные цифры, на которые ей приходилось смотреть. — Ты так и не увидела в толпе свою Мэри, никогда не занималась тем, что интересно тебе самой. Ты запуталась ещё тогда, в школе, и до сих пор не выбралась из лабиринта развлечений и пустоты — не той, с которой борюсь я, с пустотой жизни без Мэри… а другой, пустоты жизни, в которой НИКОГДА НЕ БЫЛО Мэри… Это ведь как прожить всю жизнь в пещере и никогда не видеть света, не знать, как горит огонь, никогда не общаться с другими людьми… Всю жизнь смотреть спектакль без импровизаций, не видеть настоящих лиц, только маски… Бедная, бедная Лора, я не понимал… Тогда, двадцать лет назад, я должен был понять, увидеть, куда ведёт тебя эта дорога и… и что бы я сделал? указал бы тебе путь? дал бы руку, попросил следовать за мной? стал бы твоим маяком? А ведь моё сердце уже принадлежало (и всегда будет принадлежать) той, кого я встречу на съёмочной площадке в Голливуде много лет спустя… Так нужно было, что ты, бедняжка, отвергла меня тогда и сохранила для другой — для той, кому я был обещан. Прости, Лора, прости меня…»