Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

— Они всё поменяли, — поделился впечатлениями Стивен. — У меня стол был выше.

— Просто ты сам был ниже, — ответил Иоанн.

— Нет, я вырос только вширь, — не согласился Стивен.

Они спустились обратно в холл, где их встретил мистер Линд.

— Иоанн, — заявил он, — Смайли хочет, чтобы вы произнесли речь.

— Господин Голд сделает это в тысячу раз лучше, — попытался отшутиться Иоанн, но, взятый с одной стороны под руку Стивеном, а с другой — Линдом, понял, что обречён. Его отволокли обратно на лужайку, провели сквозь толпу к микрофону, как кинозвезду, и Линд представил его:

— Дамы и господа! Господин Иоанн Касидроу, писатель и сценарист, а также специальный представитель госсекретаря Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии!

Раздались негромкие аплодисменты. Иоанн, поправив микрофон, заложил руки за спину.

— Добрый вечер. — Он помолчал, ища глазами окна своей комнаты. — Обернитесь, пожалуйста, и посмотрите на это здание, на Шадау. Скажите, многие ли из ваших друзей имели честь учиться и жить в стенах замка девятнадцатого века, смотреть — он обвёл рукой пейзаж озера — на такую красоту каждый день? Дышать этим воздухом? — Иоанн театрально вздохнул. — Порой мне хочется поступить сюда снова, — добавил он под смех слушателей. — Моя работа сегодня так или иначе связана с рядом проектов в области культуры и образования. А когда-то, когда я учился здесь, мой отец, Чарльз Касидроу, был одним из авторов идеи «новой школы». Я абсолютно убеждён, что образование — самое важное, что случается в жизни человека. Образование строит нашу жизнь. Мы — это наши учителя. Достоинства «новых школ» трудно переоценить, и я просто могу их критиковать, хотя бы потому, что мой отец этого не одобрит. Но школа, в которой учились мы с вами, друзья, отнюдь не «новая». Самим этим пейзажем, этой острой башней она подчёркивают свою старомодность, свою верность традициям. — Он сделал паузу. — Мы, англичане, верны традициям. Поэтому у нас есть Итон, Оксфорд и Кембридж, а у французов — только Сорбонна. Здесь, в этом маленьком английском парке, затерянном у подножья Альп, мистер Смайли сумел создать мир, полный настоящего консерватизма, но при этом живой. Он впитал в себя всё лучшее со всей Европы, со всего мира, и я никогда не забуду… как однажды мистер Смайли встал на сторону школьницы, одной из его воспитанниц, даже вопреки воле её родителей. Школа Смайли дала нам не только знания, друзья, школа Смайли воспитала в нас людей. В силу служебного положения я (признаюсь, без особого наслаждения) часто посещаю официальные собрания, светские рауты и прочие сборища бездельников. Они все богаты, успешны и думают, что мир вертится вокруг них… Но их лица… угрюмы, высокомерны, несчастны. Я не хочу их осуждать, жизнь складывается по-разному, но когда я сегодня приехал сюда, в этот парк, где прошло моё детство, и опять смотрю на замок, на втором этаже которого мы с моим другом Стивеном Голдом — вот он стоит — жили… Ваши лица, друзья, чисты и приятны. Даже не зная всех вас, я вижу по вашим лицам, что вы все — замечательные люди. Возможно, это главная заслуга нашего любимого мистера Смайли. Думаю, за это он достоин тоста.

Иоанн поднял свой бокал, кивнул Смайли и выпил шампанского. Пузырьки пощекотали его горло. Раздались продолжительные аплодисменты. Иоанн поклонился и вернулся в толпу.

— Исократ! — похлопал его по плечу Стивен. — Исократ! Демосфен!

— Рад слышать, дорогой Птолемей, — поклонился ему Иоанн. — Или, позвольте, мозгом занимался Аристотель?

— Не смей! — вскричал Стивен. — Мне больно! Аристотель считал мозг охладительной камерой! Я умираю!

Они рассмеялись. К Иоанну подошёл Линд с компанией знакомых, они принялись расспрашивать Иоанна про его фильм. Стивен куда-то растворился, видимо, его похитила та дурно одетая леди, а Иоанн остался рассуждать о политике. В какой-то момент — возможно, когда речь зашла о Второй редакции Лиссабонского соглашения и реформе европейского законодательства, чем Иоанн был сыт по горло, — он извинился и отошёл поближе к воде.

Вечеринка подходила к концу, и скоро должен был начаться фейерверк, «наверняка со всякими голографическими и лазерными прибамбасами», — подумал Иоанн. Оркестр стих, и никто не мешал гостям вспоминать прошлое и болтать о настоящем.

Иоанн отпил шампанского и посмотрел на несколько идущих по тёмному озеру подсвеченных яхт — на фоне дальнего берега они казались белыми лебедями. Подул приветливый ветер, отбрасывая галстук за спину; и Мэри стояла рядом с ним, и Иоанн обнимал её. Она прижимается к нему крепче, её плечи подрагивают, и Иоанн целует её в макушку, и она смеётся.

— Иоанн? — услышал он женский голос, и на секунду показалось, что это голос Мэри доносится до него из глубины фантазии.

К нему подошла высокая женщина с пышной гривой светлых волос. Она улыбнулась Иоанну и протянула ему руку — крупную ладонь с длинными пальцами.

Иоанн легонько пожал её ладонь; она грациозно присела и поднялась, став выше Иоанна благодаря высоким каблукам.

— Привет, — сказал Иоанн, — давно не виделись, Лора.

— О-о, — протянула она, — да целую вечность!

Иоанн кивнул.

— Ты давно приехал? — спросила она.

— Вчера.

— А здесь?..

— С самого начала.

— Странно, — подняла она взгляд куда-то к небу, — но я тебя не видела! Но вот сейчас слушала твою речь, Иоанн, ты — чудо, о, как ты говорил!

— Чудо — это ты, — засмеялся он. — А это моя работа.

— Ты хорошо делаешь свою работу, — со знанием дела заметила она и похлопала своими большими зелёными глазами.

— Ну спасибо. — Иоанн чокнулся с ней. — Как тебе вечер?

— Скучно, — протянула Лора. — Безумно скучно.

— Я рад видеть эти места и этих людей…

— Ты не помнишь и половины имён!

— Но я сказал правду. Мне приятны их лица.

— Я рада за тебя, — вздохнула Лора. — А мне ужасно скучно, и я хочу спать.

«Она совсем не изменилась, — подумал Иоанн, — я видел её последний раз… семнадцать лет назад, а она говорит мне, что ей скучно, и она хочет спать, как будто мы расстались на неделю. Наверное, она права, да и что значит время, если она здесь, и я здесь, и семнадцать лет то же самое, что восемнадцать или десять, или пять… или три дня?»

— Ты не изменилась, — усмехнулся Иоанн.

— В отличие от тебя, — ответила Лора. — Ты повзрослел.

— Стоило дожить до четвёртого десятка, чтобы это услышать.

— Я к твоим услугам, — сказала Лора. — Зачем ты приехал?

— В смысле?

— В прямом, Иоанн, зачем ты сюда приехал?

— Меня пригласили, — пожал он плечами.

— А-а, ясно, — закатила она глаза, — тебя затащил сюда твой толстый друг.

— Стивен, — напомнил Иоанн. Ему не хотелось с ней ссориться. Когда-то он был в неё влюблён.