Олег Рой - Маленькие люди

Я совершенно не запомнил, что происходило дальше. Все плыло, словно в тумане. Я с чем-то соглашался, но мысленно я был не здесь, а в наполненном разрядами молний мире гнева и ненависти. Как ни странно, заметил это только Пьер.

– Как-то вы, мой друг, приуныли, – сказал он, когда совещание окончилось. – Полноте, a la guere comme a la guere.

Я хотел было резко возразить, что ему легко говорить, ведь не его женщину приговорили к смерти, но вовремя одернул себя. Во-первых, Пьер и сам был в расстрельном списке, а во-вторых, не думаю, что Барбаре было бы легче, останься она в живых после его смерти. Уж очень настоящими и сильными были их чувства друг к другу.

А Пьер лукаво прищурился:

– Держу пари, что добрый доктор пылает жаждой мести и уже обдумывает, какое из его лекарств позволит пациентам подольше помучиться перед некрасивой смертью. Ну что – угадал?

– Станете меня отговаривать, гуманист несчастный? – ощетинился я. – Разумеется, обдумываю, и еще как обдумываю.

– Отговаривать? Да ни боже мой, – ухмыльнулся он. – Кто, я гуманист? Я больше перебил народу, чем вы лабораторных крыс. Это раз. А во-вторых…

Его глаза, всегда безмятежные, как небо в солнечный летний полдень, внезапно ожили и заблестели, как пламя вулкана.

– А во-вторых, я вас очень хорошо понимаю, сэр. И очень надеюсь, что вы придумаете что-то такое, отчего у наших врагов… – и далее он описал нечто физиологическое, но не столь приятное и приличное, чтобы обсуждать эту тему на светском рауте.

И я заулыбался. Никогда не был жестоким человеком, но тут, наверно, и ангел бы озверел. И очень хорошо, что кто-то понимал мои чувства.

Как говорил Пьер, a la guere comme a la guere, поэтому, вернувшись в брох, я с головой ушел в реализацию созревшего у меня замысла. О сути его я не сказал никому, даже Ариэль. Зря, наверно… Следующие несколько дней прошли как в горячке – народное ополчение готовилось к встрече непрошеных гостей, а наша компания карбонариев ежедневно устраивала военные советы, решая, как наиболее эффективно и с наименьшими потерями отразить коварное нападение. Я в этих прениях принимал мало участия и лишь перед самым Самайном созвонился с Бельмондо, Коннингтоном и Бартом и попросил их забежать ко мне в гости. Когда мои друзья появились, я почти торжественно подвел их к кушетке, на которой некогда лежала Барбара после ее безумной выходки. Теперь на ней было выложено четыре одинаковых предмета, весьма напоминающих электрические фонарики. Собственно, у них был корпус большого китайского фонаря, изнутри экранированный синтетическим эквивалентом того самого риголита, который удерживал излучение ариэлия в шахте.

– Каждому по одному, – сказал я, – налетай, разбирай.

– И что это за чудо военной техники? – поинтересовался Барт.

– Названия у него пока нет, – ответил я. – Это наше вундерваффе против отряда «Дельта».

– Вот эти четыре китайских электрофонарика? – недоверчиво произнес Бенджен. Вместо ответа я взял один из девайсов, навел на клетку с очередным кроликом (вот и еще один привет беззаветным защитникам животных!) и нажал кнопку.

Кто-то присвистнул.

– Не свистите, денег не будет, – весело сказал Пьер. – Портативный уменьшитель?

Я кивнул, Пьер довольно кивнул в ответ:

– Забираю свои слова назад, док. Добро пожаловать в Лигу гуманистов.

Он взял один из фонариков и покрутил его в руке:

– Как далеко он бьет?

– Метров на пятьдесят, – сказал я. – Сами понимаете, мне негде было узнать его дальнобойность, я из броха теперь не выхожу. Но за полсотни метров ручаюсь. Мертвая зона – три метра. Точнее, если противник находится ближе, он уменьшится не весь, и этого стоит избегать. Кроме того, вы, Пьер, должны быть осторожны с этой штуковиной – самострел для вас чрезвычайно опасен.

– Закончится эта бодяга – я и сам миниатюризируюсь, – пообещал Пьер. – Когда жена тебе по пояс, это, согласитесь, непорядок.

Сейчас я понимаю, насколько мы тогда были отчаянны и опрометчивы. Шутка ли, пусть и на своей земле, но мы надеялись с нашей непрофессиональной армией да горсткой наемников разгромить, как выразился Бельмондо, самых профессиональных профессионалов, съевших не одну собаку на смещении неугодных правительств в странах, куда как более подготовленных к внешней агрессии. Но и наш враг недооценил нас. Недооценил Бельмондо и его зизитопов, недооценил ребят-хакеров, благодаря которым мы вскрыли каналы связи интервентов, недооценил, наконец, нашей всеобщей решимости защищать Хоулленд.

Нам с Блейком предстояла рискованная роль. Мы знали уже, что часть дельтовцев проникнет в брох под видом зрителей гала-представления. Эта группа должна будет арестовать нашу четверку, именно арестовать – а ликвидировать нас будут уже без свидетелей. Ариэль и Барбару мы решили отправить в подземелье, поближе к шахте, благо она им ничем не грозила. Пьер с несколькими своими людьми до поры должен был скрываться в коридорах, чтобы потом нейтрализовать ту часть «зрителей», которая выделена на «внешнюю зачистку» Но другая часть гостей, как мы полагали, в разгар гала-представления должна будет взять под контроль зал и арестовать нас. И мы с тестем должны были служить для них приманкой.

Риск заключался в том, что дельтовцы могли поддаться соблазну и тихо шлепнуть нас в самом процессе представления. Еще больший риск состоял в том, что в случае, если даже все пойдет по плану, противник, видя крушение своих расчетов, вынужден будет, отбросив всякую щепетильность, открыть стрельбу в самом цирке. Этого нельзя было допустить ни в коем случае.

За сутки до празднования Самайна наши программисты зафиксировали активные радиопереговоры «дельт». Переговоры шли через спутник, по узконаправленным каналам связи, и перехватить их не представлялось возможности. Зато было точно установлено число групп, приготовленных для вторжения. Похоже, «дельты» решили ограничиться самым-самым минимумом – всего восемь групп, то есть около двухсот человек. Но эти двести бойцов были суперпрофи, а противостояли им всего лишь обычные граждане во главе с Коннингтоном и Бартом.

Утром Самайна очередную новость принес Бельмондо.

– Наши друзья только что расселились в харконеновской гостинице, – сказал он вместо приветствия. – Сорок человек на двух автобусах. Старательно делают вид, что они туристы. – Пьер хохотнул: – Чего-то мои коллеги совсем мышей не ловят. Расслабились… Туристы они, ага. Сорок здоровых лбов, рожи серьезные, пиво не пьют. Приехали на цирковое представление поглазеть, янимагу…

Подготовка к гала-концерту проходила нервно – сознание того, что четверть тысячи вооруженных людей находится в городе и окрестностях, дамокловым мечом висело над головой, не позволяя ни на чем сосредоточиться толком. Мы нервничали и все же ждали начала представления так, как жених ждет молодую невесту, как рыбак ждет рыбу своей мечты, как капитан Ахав из «Белого Кита» Германа Мелвилла ждал Моби Дика. Все прекрасно понимали, насколько наш моби дик опасен, сознавали, что малейшая наша ошибка может оказаться фатальной.