Терри Пратчетт - Делай Деньги

Было шесть утра, и туман казался приклеенным к окнам, такой густой, что в нём должны были быть гренки. Но Мойсту нравились эти минуты, до того, как собирались воедино фрагменты вчерашнего дня.

Подождите, это же не апартаменты, ведь так? Это была его комната в Почте, обладающая всей роскошью и комфортом, которые обычно присущи выражению: «итог гражданской службы».

Кусочек вчерашнего дня встал на место. Ах да, Ветинари приказал закрыть банк до тех пор, пока его служащие на сей раз не посмотрят на всё. Мойст пожелал им удачи с особенным шкафом покойного Сэра Джошуа…

Не было мистера Фасспота, что было досадно. Ранне-утреннюю слюнявость не ценишь, пока она не исчезнет. И Глэдис тоже не было, и это беспокоило.

Она не появилась, и пока он одевался, и на его столе не было копии «Таймс». И костюм тоже нужно было погладить.

Наконец он обнаружил её, толкающую тележку с почтой в сортировочной комнате. Голубое платье исчезло и сменилось серым, которое, по зарождающимся стандартам големской дамской моды, выглядело довольно нарядно.

— Доброе утро, Глэдис, — рискнул Мойст. — Есть возможность погладить брюки?

— В Раздевалке Почтальонов Всегда Есть Горячий Утюг, Мистер Липовиг.

— О? А. Точно. А, э… «Таймс»?

— Четыре Копии Доставляют В Кабинет Мистера Гроута Каждое Утро, Мистер Липовиг, — укоризненно заметила Глэдис.

— Полагаю, сэндвич совершенно вне…

— Мне Правда Нужно Заняться Делами, Мистер Липовиг, — ещё раз укоризненно произнесла голем.

— Знаешь, Глэдис, не могу избавиться от ощущения, что в тебе что-то изменилось, — сказал Мойст.

— Да! Я Делаю Это Для Себя, — сообщила Глэдис, её глаза сверкали.

— Что именно?

— Я Еще Это Не Выяснила, Но Я Прочла Только Десять Страниц Книги.

— А. Ты читала новую книгу? Но, готов поспорить на вагон золота, не авторства Леди Дейрдры Ваггон.

— Нет, Потому Что Она Не Имеет Представления О Современном Мышлении. Я Пренебрежительно Смеюсь.

— Да, полагаю, она и впрямь не имеет, — задумчиво произнёс Мойст. — И, думаю, эту книгу дала тебе мисс Добросерд?

— Да. Она Озаглавлена «Почему Мужчины Попадают Под Твой Каблук» авторства Релевенции Глум, — важно сообщила Глэдис.

А начинали мы с самых благих намерений, подумал Мойст: разыскать их, выкопать их, освободить их. Но мы не знаем, что делаем, или зачем это делаем.

— Глэдис, дело в том, что книги… ну, дело в том… Я имею в виду, только потому, что что-то написано, тебе не обязательно… То есть это не значит, что… Я хочу сказать, что каждая книга…

Он замолчал. Они верили в слова. Слова дают им жизнь. Я не могу ей сказать, что мы просто раскидываемся словами как жонглеры, изменяем из значения так, как нам удобно…

Он похлопал Глэдис по плечу.

— Ну, прочитай их все и принимай собственные решения, м…?

— Это Было Почти Неуместное Прикосновение, мистер Липовиг.

Мойст засмеялся было, но прекратил, заметив её могильно-серьёзное выражение.

— Э-м…, я думаю, только для госпожи Глум, — сказал он и пошел ухватить себе «Таймс», пока их все не растащили.

Для редактора это, должно быть, было ещё одним горько-радостным днем. Ведь первая страница может быть только одна. В конце концов, он втиснул туда всё: строчку «Я уверен, что это ананас», плюс картинка с истекающими кремом Роскошами на заднем плане, и, о да, здесь была и речь Пупси, в подробностях. Это было чудесно. И она продолжала и продолжала. С ее точки зрения все было совершенно ясно: она была права, а все остальные — глупыми. Она была настолько влюблена в собственный голос, что стражникам пришлось написать на листке бумаги их официальное предостережение и выставить его перед ней, прежде чем увести ее, всё ещё не замолкающую, прочь…

И кто-то снял картинку, как на кольцо Космо попал солнечный свет. В больнице сказали, что это была почти идеальная хирургическая операция, которая, возможно, спасла Космо жизнь, добавляли они, и как только Мойст знал, что делать, удивлялись они, когда вся полнота существенных медицинских познаний Мойста заключалась в том, что на пальце не должно расти зеленых грибов…

Газету выдернули у него из рук.

— Что ты сделал с профессором Флидом? — требовательно спросила Адора Белль. — Я знаю, что ты что-то сделал. Не ври.

— Ничего я не делал! — запротестовал Мойст и проверил формулировку. Да, технически правда.

— Я, знаешь ли, была в Отделении Посмертных Коммуникаций!

— И что там сказали?

— Я не знаю! Там кальмар загораживал дверь! Но ты что-то сделал, я знаю! Он рассказал тебе секрет, как разобраться с големами, не так ли?

— Нет. — Абсолютная правда. Адора Белль поколебалась.

— Не рассказал?

— Нет. Дал мне кое-какой дополнительный словарный запас, но это не секрет.

— Со мной это сработает?

— Нет. — На данный момент — правда.

— Они принимают приказы только от мужчины? Готова поспорить, что дело в этом!

— Я так не думаю. — Достаточно правдиво.

— Так есть секрет?

— Это не совсем секрет. Флид нам сказал. Он просто не знал, что это секрет. — Правда.

— Это слово?

— Нет. — Правда.

— Слушай, почему бы тебе просто мне не сказать? Ты же знаешь, что можешь мне доверять!

— Ну, да. Конечно. Но могу ли я тебе доверить, если кто-нибудь приставит тебе нож к горлу?

— С чего бы им так делать?

Мойст вздохнул.

— Потому что ты будешь знать, как управлять самой большой армией, которая когда-либо существовала! Ты снаружи по сторонам смотрела? Не видела всех стражников? Они появились сразу после разбора дела!

— Каких ещё стражников?

— Тех троллей, заново мостящих улицу? Ты часто видишь, чтоб такое происходило? Ряд кебов, не заинтересованных в пассажирах? Батальон нищих попрошаек? А в каретном дворе позади куча бездельников, которые шатаются вокруг и заглядывают в окна. Вот этих стражников. По-моему, это называется пасти, и я — скот…

Раздался стук в дверь. Мойст узнал его: он пытался предупредить, не беспокоя.

— Входи, Стэнли, — сказал он. Дверь открылась.

— Это я, сэр, — сообщил Стэнли, который шёл по жизни с осторожностью человека, читающего переведённую с другого языка инструкцию.

— Да, Стэнли.

— Глава Отделения Марок, сэр, — добавил Стэнли.

— Да, Стэнли?

— В каретном дворе Лорд Ветинари, сэр, изучает новый автоматический погрузочный механизм. Он говорит, что незачем спешить, сэр.

— Он говорит, что незачем спешить, — сказал Мойст Адоре Белль.

— Значит, нам лучше поторопиться?

— Именно.

— Удивительно напоминает виселицу, — заметил Лорд Ветинари, позади него с грохотом въезжали и выезжали кареты.

— Это позволит погружать в скорую карету мешки с почтой без замедления, — сказал Мойст. — Это значит, что письма, идущие из маленьких удаленных отделений смогут отправляться скоростным путём без задержек кареты. Это может сэкономить несколько минут при больших партиях.