Геннадий Бурлаков - Островитянка

Сеон: — Извини, никто не говорит, что эти деньги не подтвержденные, как в Польше.

Лайнел: — Как это?

Сеон: — Это не фальшивки, не банкноты, наводнившие отдельно взятую страну, — это полноценные деньги, которые легли на наши счета и могут быть потрачены на новые нужды.

Лайнел: — У тебя так много повседневных нужд, куда бы ты потратил 5 триллионов евро?

Сеон: — Нет у меня таких нужд. Но никто нас и не просит выбросить на рынок эти деньги.

Лайнел: — Т. е. ты хочешь сказать, что у нас нет теперь ни титана, ни денег, которые мы можем на что-то потратить?

Сеон: — Так оно и есть. Экономика всего мира и так скуплена нами под корень. Если кто-то думает, что его интересы защищены, — пусть думает. Если какие-то акции ему греют душу, то пусть греют. Ты же знаешь, что если кто-то что-то и думает, то он думает потому, что мы так хотим. А не потому, что это на самом деле так. Если он сможет в случае проблемы кормить семью электронными или бумажными деньгами, то я хотел бы это увидеть.

Лайнел: — Меня эта новая ситуация, похоже, волнует больше, чем тебя?

Сеон: — А чего тут волноваться? У тебя хлеба нет? Или виски?

Лайнел: — Да всё есть. И будет, — …помолчал. — Ты играть собираешься или нет?

Сеон: — Ты про биржу или бильярд?

Лайнел: — А у тебя про биржу есть мысли?

Сеон: — Нет, я сам в шоке и надо изучить новые условия работы.

Лайнел: — Тогда играй на бильярде. Похоже, сегодня это у тебя лучше получается.

YА: — Hi!!!

АНГЕЛ: — Ну что! Все хорошо?

YА: — Опять на связи! Ура!

АНГЕЛ: — Ага…

YА: — Устала? Преподы загоняли?

АНГЕЛ: — Нет, кавалеры…

YА: — УУУУУУУуууууууууууууу…….. Класс! А это хорошо?

АНГЕЛ: — Почему не хорошо?

YА: — А где же преподы?

АНГЕЛ: — Я же не учусь, сегодня выходной день.

YА: — А сколько у тебя кавалеров? Ты хоть всех помнишь по имени? Или только по номерам? Спишь? Или опять кавалеры?

АНГЕЛ: — Нет, просто переписываюсь с подругой.

YА: — Опять мужского пола?

АНГЕЛ: — Был 1, но поняла что я носила розовые очки — он хам и это мой парень, наверно бывший. Сегодня 2 появилось, надоели.

YА: — Не поняла! Вы расстались с парнем? Такое впечатление, что у тебя клавиатура очень медленная. Или переговоры о мире ведешь. Или толпе отвечаешь столько времени.

YА: — Тебе привет от моей мамы. Она говорит тебе спасибо. За ВАА.

АНГЕЛ: — Наверно, да, медленная. Я же с телефона пишу.

YА: — Ааааааааааа…… Это как? Диском набираешь? Хихихи! Или на телефонном аппарате лежишь? Удобно лежать? Представляешь, в телефонной будке лежать на телефоне? и ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕГДА ТАК ПОЗДНО В ЭФИР ВЫХОДИШЬ? ПРОСТО УДИВИТЕЛЬНО? ЭТО КОГДА МАМА СПАТЬ ЛОЖИТСЯ, ЧТО ЛИ?

YА: — Ну и не надо! Ушла, — так ушла!

Теперь я не сидел на месте. Никогда ранее не был в больнице, и мне было всё интересно.

Сначала выяснил, когда какие мероприятия и процедуры, записал это всё в столбик, — чтобы не перепутать и не пропустить, — а потом вписал туда свои планы.

Как назло, у меня в палате на соседней койке лежит не старый еще мужик, который непрерывно бегает на балкон курить. Ну, раз. Ну, два раза… Но не каждые же 15 минут!.. Дверь на балкон каждые 10–15 минут «хлоп-хлоп»… И как-то так получается, что часть дыма с того балкона попадает в теплую палату. Складывается впечатление (а может это на самом деле так?), что он последний выдох с дымом делает уже в палате. Как курильщик, что бежал за автобусом с сигаретой, а выбросил ее уже на пороге автобуса, и выдохнул дым между сидений. Да и палата остужается, — чай, не май месяц, — и от дыма кашель нестерпимый у всех. И ВСЕ МОЛЧАТ!.. Это что? Заговор одного курящего против палаты некурящих?

Достаточно спокойно громко и доброжелательно, чтобы слышали все, находящиеся в палате, попросил курить в другом месте, специально предназначенном для курения, — на первом этаже здания. Но этот … — не знаю, как его не оскорбительно и точно назвать, — приспособился курить в отделении в туалете. Там и так от других курильщиков дышать невозможно, так еще и этот.

Но самое страшное не в этом. Пробыв в прокуренном туалете 10–15 минут, он всей одеждой и волосами настолько пропитывался дымом, что попадал в палату без сигареты, — но складывалось ощущение, что он принес не только «свой» дым, но и прихватил дым остальных курильщиков. На холодном балконе долго не постоишь, да и часть дыма относится ветерком. А в почти герметично закрытом туалете дым стоит сутками, неделями … Да и торопиться от холода не надо, и с другими курильщиками есть о чем поговорить всегда, да и выкурить можно не одну, а 2–3 сигареты под разговор… Словом, стало только хуже.

Я заявил об этом на утреннем обходе в присутствии заместителя главного врача, та начала кричать на больного и медицинских сестер, что курение и лечение в больнице не совместимо под безразличный взгляд курильщика… Словом, ВЫСЕЛИЛИ… Меня выселили в отдельную двухместную палату, чтобы не «гундел» начальству. А мне-то что? Мне не сделали хуже… Правда, до туалета теперь долго идти, но для меня-то это не проблема! Ну и ладно, — хотят остальные пациенты в прошлой палате нюхать смрад сигарет и остужаться открытой дверью на балкон, — пусть терпят. Моё-то какое дело?

А ночью тот мужик «поймал белочку», — да так красиво!.. Сначала бегал и кричал по отделению после 00–00, — громко кричал и невнятно. Потом начал в запертые двери и окна стучаться, — да всё сильнее и сильнее, того и гляди, что выбьет стекло… И сам порежется, и нам холодно станет. Сестры его сначала уговаривали, но потом поняли, что это «белочка». А дежурные врачи, как назло, были все в операционной. Тогда сестры вызвали врача из реанимации.

Пока шли реаниматологи. Наконец-то появились анестезиологи. Но присмотревшись повнимательнее, я, если честно, пожалел о том, что их вызвали.

Двое молодых людей в белых халатах пришли в обнимку, т. к. идти поодиночке они бы не смогли, — земля качалась под ними просто неимоверно. Один из них зачем-то на шею повесил сложенную простыню. С трудом они выразили желание посмотреть больного для оказания помощи и решения вопроса о его переводе на месте.

Затолкали они этого больного в его палату, поставили около кровати, и только вознамерились его толкнуть на кровать, как он просто лег сам на постель. От неожиданности тот реаниматолог, что повыше, просто перелетел через кровать, тот, что пониже, упал с этой стороны кровати, т. к. потерял точку опоры в лице своего коллеги.

И вот они лежат втроем: больной на кровати, двое анестезиологов с двух сторон от кровати.

Словом, укололи его сами сестры, пока врачи его удерживали для страховки. Стал засыпать.

А сестричка не унимается: