Евгений Мисюрин - Железные души

– Значит, вы согласны, что знали о преступном замысле магистра Камрана отправить своего племянника в запретную зону для проведения опасного для города ритуала, – произнёс герцог тоном судьи, зачитывающего приговор.

– Никак нет! Не знали мы, что это Камран. Магистр, то есть. Все ж думали, малец сам с дуру в пустоши попёрся.

– А голова у вас на что? Для ношения фуражки? Понять, что мальчишке, которому нет ещё и двадцати, ни за что не провести поисковый ритуал вы не можете? Может, и дворянство вам дали зря? Да и пост ваш вы явно не по уму занимаете.

Начальник стражи мгновенно посерел, смял пополам несчастную фуражку, которую держал в руке, и потупился. Минуту в кабинете висело грозное молчание, прерываемое резким сопением Ергена Широкого.

– Вам нечего сказать? – наконец прервал тишину хозяин кабинета.

– Что… – просипел начальник стражи и закашлялся. – Что мне за это будет?

Листопад удовлетворённо посмотрел на пунцовое после кашля лицо старшего сотника. Тот буравил взглядом собственные сапоги, не решаясь поднять глаза.

Служака, довольно подумал герцог. Но с ним следует вести себя не так. Этот против приказа не пойдёт. Разве что, будет повязан лично, серьёзными связями. И желательно, семейными. Вон, как его от одного упоминания об угрозе для родных перекорёжило.

– Вас, скорее всего, будет судить трибунал. Кроме того, после оценки королевскими казначеями ущерба городу и окружающим поселениям, имущество вашей семьи будет взыскано в их пользу. Даже сейчас понятно, что в результате ваших преступных действий многие жители лишились жизни, во всех окрестных деревнях был вырезан скот. А у оставшихся коров пропало молоко. Множество посевов вытоптано, сожжено. Хорошо, если вашего имущества хватит на погашение всего этого.

– Но семья же… Ваше Высочество, они-то тут при чём? Я готов ответить один, но семья…

– Семья, говорите? – жёстко прервал сотника герцог. – А ведь именно ваша дочь и является главным зачинщиком. Именно с её подачи завертелась эта преступная карусель. Значит, ей за всё и отвечать. А ваша основная вина не только в бездействии, но и в том, что не остановили молоденькую… сколько ей?

– Семнадцать, ваше Высочество.

– Вот-вот! Не остановили молоденькую дуру в её непомерных амбициях.

– И её теперь… – бедный сотник всхлипывал и умоляющим взглядом смотрел на герцога.

– Вечером доставите виновницу в мои покои. Там и разберёмся, что с ней делать.

Начальник стражи стоял, разинув рот, и только попеременно краснел, и бледнел.

– Идите, – сухо сказал герцог. – И теперь только вам решать, какими будут наши дальнейшие отношения.

Большие напольные часы показали восемь. На мгновение они окутались видимой только магам серой дымкой, в верхней части открылась дверца и оттуда высунулась неупокоенная птичка-часовщик.

– Так-так, – почти живым голосом произнесла она, и сразу же ещё семь раз повторила. – Так-так, так-так…

Листопад с удовольствием посмотрел на часы. Когда-то, ещё в юности, он сам их сделал, сам убил, а потом поднял редкую птичку, сам вселил её в механизм. За сотню лет они не соврали ни на минуту, потому герцог повсюду возил их с собой.

В дверь осторожно постучали.

– Входи, Аурелий, – разрешил архимаг.

Тут же прямо перед ним материализовался худощавый мужчина в плаще.

– Ерген с дочерью прибыли, – негромко доложил он. – Ожидают в гостиной.

– Ерген? Я его не звал, так что отправьте сотника домой. А дочь пусть подождёт. Я скажу, когда нужно будет её позвать. Как, кстати, зовут бедняжку?

– Мироника.

– Впрочем, неважно. Пусть пока помаринуется. Надеюсь, никто не додумался дать ей напитков или ещё чего?

– Приказа не было.

– Правильно, Аурелий. Пока можете быть свободны. Когда будет нужно, я вас позову.

Листопад не спеша налил себе вина и несколько минут лениво просматривал бумаги за столом. Потом подошёл к зеркалу и тщательно причесался. Внимательно рассмотрел собственное лицо. Да уж. Три сотни лет мало кому добавят красоты и гладкости. Вон, морщины вокруг глаз заискрились, щёки начали обвисать. Нос, вопреки желаниям, становится всё крупнее и массивнее. Дома, возможно, Надира уже принимали бы за коренного Арбиданца. Тюрбан только нацепить. Кстати, у них, в Арбидане, и многожёнство в почёте. Архимаг потёр руки. Не так, как у нас, не возбраняется, но и не приветствуется. Вовсе даже наоборот, порядочный арбиджан по их законам должен иметь столько жён, сколько в состоянии прокормить.

– Астах малякурум, – поздоровался сам с собой в зеркале Листопад, улыбаясь, чокнулся с отражением фужером и сделал большой глоток. Потом вернулся за стол, открыл первую попавшуюся книгу отчётов и негромко позвал:

– Аурелий, заводи. И свободен.

Минуту ничего не происходило, затем дверь открылась, и в кабинет робко вошла укутанная до самых глаз в огромный мужской плащ миниатюрная девушка. Она по инерции сделала несколько шагов и остановилась.

Надир придирчиво осмотрел гостью. Невысокая, ему по плечо будет. Волосы скрыты капюшоном, только пара светлых прядей выбиваются с левой стороны. Рукой девушка крепко сжимала под самым подбородком ворот плаща.

А плащик-то не иначе папа дал, подумал Листопад.

– Иди сюда, – приказным тоном проговорил он.

Девушка сделала ещё пару шагов и замерла, боясь пошевелиться.

– Ближе.

Ещё два шага.

– А ну подойди сюда! Я хочу рассмотреть главную виновницу всех случившихся с Борбургом несчастий.

– Я не… – пропищала девушка, но послушно подошла и встала в трёх шагах от стола.

– В плащ-то зачем завернулась? Холодно?

Архимаг сделал правой ладонью хитрый жест и поленья в камине вспыхнули, а по кабинету прокатилась волна настолько тёплого воздуха, что и сам он непроизвольно оттянул от мгновенно вспотевшей шеи воротник рубашки.

– Снимай! – приказал Листопад девушке.

Та посмотрела на него умоляющим взглядом.

Ого, а в девочке, похоже, течёт эльфийская кровь, подумал герцог, разглядывая её лицо. Он всмотрелся в ауру. Точно, эльфы отметились. Аура плотнее, чем у обычных немагов, к тому же много редких сейчас жёлтых линий. А отец её чистокровный человек. Надо будет мамашу проверить. Возможно, полукровка. Хотя, судя по форме глаз, полукровкой была её бабушка.

Гостья тем временем медленно и неохотно стаскивала с плеч плащ. Хорошо выделанная коричневая кожа широкими складками опускалась на покрывающий пол ковёр.

Этак я с ней до утра проваландаюсь, подумал Надир.

– Быстрее!

Девушка дёрнулась, плащ оказался на полу. Под ним было обычное платье горожанки. До щиколоток, с длинными рукавами и глухим воротником.

– Девочка, – ласковым голосом сказал герцог. – Ты, кажется, не понимаешь, что сейчас у тебя есть шанс спасти своего отца от казни, а себя и всю остальную семью от разорения и ссылки. Более того, ты можешь, наоборот, обрести хорошее отношение первого лица государства. После его Величества, конечно.