Евгений Мисюрин - Железные души

– А я подумала…

Я молча снял куртец, пошарил по карманам, проверяя не забыл ли что. Есть у меня такая привычка. Сую всё в карманы. А что, удобно. Мне ещё Дашка пыталась какие-то барсетки навязать, но так и не прижилось. Карманы ближе и удобнее. Только вот беда – вечно я там что-то забываю. Один раз неделю без прав ездил – остались в пиджаке, который я снял по причине жары. А документы, понятное дело, переложить забыл.

А с другой стороны выгодная привычка. Частенько бывает, что напяливаю осенью куртку и нахожу в ней, к примеру, пятисотку. Мелочь, а приятно. Вот и сейчас, кроме телефона, кошелька и документов оказался ещё и мультитул. Когда я его сунул – сам не понимаю. Но лучше прихватить. Вдруг, к примеру, у его величества трон расшатается. А я тута. Опа, и готово. Зятёк-то рукастый, ага. Надо брать…

И тут открылась неприметная боковая дверь. Даже не дверь, так, панель на стене. Бабочка с неё от толчка слетела и по комнате кружится. А панель в сторону отъехала и безо всякого стука, ни слова не говоря, вошли двое. Идут себе, будто не в спальне у принцессы, а у себя дома. Никуда не смотрят, только под ноги. И у обоих в руках свёртки. Положили передо мной на кровать, и вышли так же молча. Я даже обалдел малость. А я ведь до сих пор так на одеяле и стоял. Прямо обутый. Вот косяк… Поворачиваюсь к Эле, а она чуть не ржёт, глядя на меня.

– Это кто такие были? – спрашиваю.

– Ой, ты сейчас такой смешной, – и прыснула в ладошку.

Эля, когда вот так смеётся, самому удержаться невозможно. Я вроде и на неё злюсь, и на себя, что, как дурак, в неловкой ситуации оказался, а губы всё равно растягиваются. Ну и за захохотал, понятное дело. Отсмеялись мы, и я спросил:

– Так кто это были?

– Ой, не обращай внимания, – и рукой машет, фигня мол. – Это слуги. Одежду тебе принесли. Примерь.

Я только сейчас на стул внимательно посмотрел. И точно. Лежат джинсы, точь-в-точь как мои, рубашка бледно-розовая с какими-то легкомысленными рюшами, как у Киркорова, и сандалики. Лёгкие, в самый раз для такой жары. А поверх всего офигительный зелёный ремень. Из крокодиловой кожи, не иначе, весь в квадратик, а пряжка в виде листа конопли. Хотя, нет, больше всё-таки на клён похоже.

Джинсы я тут же взял, в руке взвесил. Лёгкие, как пёрышко. Вообще не весят ничего. А главное, карманов-то нет! Швы, где положено, есть, а руку не засунешь. Обманка.

– А куда я вещи положу? – спрашиваю.

– Оставь здесь. Ходить с набитыми карманами неприлично.

– Эля, ну подумай. Вот как я всё оставлю и пойду? А если сопрут? У тебя ведь тут не номер в гостинице, на ключ не запрёшь. Да и дверей, небось, за каждой занавеской. А у меня с собой кошелёк, документы.

– Кирилл, не сходи с ума. Это дворец. Императорский!

– И что, ни одной кражи не было?

– Ну почему, – она замялась. – Давно, я ещё маленькая была, пропала часть сервиза, подаренного Красным домом.

– Нашли?

– В том-то и дело, что нет. Так сейчас и хранится, на восемьдесят персон, а не на восемьдесят шесть.

– Вот! А у меня с собой мультитул из другого мира. Таких у тебя во дворце вообще нет. Опять же, кошелёк, документы. Вон, в Туапсе, помню, отдыхал, так там даже в запертом номере фотоаппарат спёрли. И никаких концов.

– Смотри, никому не скажи, – нахмурилась Эля. – Очень обидишь. Мы порядочные эльфы. И никогда не дадим повода в этом усомниться.

Она как-то подтянулась, лицо сразу стало строгое. Смотрит на меня как богиня мести.

– Если бы я тебя не знала, то считала бы, что ты хочешь нанести мне смертельное оскорбление.

И отвернулась. Только что носом не фыркнула. Подумаешь… Оскорбили её. Открыл я мультитул, ножницы достал и начал молча рюшки с рубашки отрезать. А что? Не на сцену, небось, иду, нечего из себя поп-звезду строить.

Режу, они почти не поддаются. Ткань даром, что тоненькая, крепкая как сукно. Возился под косыми взглядами Эли минут пять. Наконец, девушка не выдержала, подошла ко мне, ещё минуту нависала сверху, смотрела. Потом спросила:

– Ты что это делаешь?

– Удаляю лишнее.

Она только фыркнула. Постояла ещё немного и таким пафосным тоном:

– В этом фасоне не может быть ничего лишнего. Его разрабатывали много лет.

– А что же тогда рюшки не убрали? Или это женская рубашка?

– Мужская, конечно. У нас именно такие и носят.

– А я не привык, – говорю. – Ты же не хочешь, чтобы я за столом кружевными воротниками в тарелку попадал? Ну не привык я к подобному.

Пожалела. Сложила пальцы в какую-то хитрую дулю, покраснела от напряжения, и повела этой фигурой вдоль шва. Ведёт, и что-то при этом приговаривает. Личико пунцовое от натуги, жилка на шее вздулась. А у меня в руке всё это архитектурное излишество от основной ткани само отслаивается. За две минуты превратили сценический костюм во вполне носибельную одежду. Ещё бы розовый цвет сменить на что-нибудь посерьёзнее. Но я даже заикаться не стал. Опять принесут какой-нибудь клоунский костюм, возись с ним.

Только я оделся, в дверь стучат. Задорно, по-свойски. Явно не слуги. Эля что-то пискнула по-своему, дверь мгновенно распахнулась на всю ширину, и влетела… Точная её копия. Я от неожиданности даже оглянулся. Нет, стоит моя девочка позади меня, улыбается, как голливудская звезда на подиуме. А к ней, раскинув руки, летит точно такая же. Только одеждой и отличаются.

Наверное, я очень смешно выглядел. С открытым ртом, то туда, то сюда верчусь, как попугай на жёрдочке. Девчонки на меня только пару раз глянули и вдруг синхронно захохотали. Стоят, друг дружку за плечи обняли, смотрят на меня, а я уже и не уверен, какая из них Эля, а какая – её сестра. хихикают, глазами стреляют, то одна на другую, то на меня. Платья разных цветов, но ведь даже фасон один. Двое из ларца, одинаковых с лица.

Отсмеялись, и одна из них мне так весело:

– Видел бы ты, Кириил, как смешно сейчас выглядишь. Извини за небольшой спектакль, но у тебя было такое выражение лица!

А я уже, к стыду своему, и не уверен, что точно помню, кто из них Эля, а кто… даже имени её не знаю. Хотя, раз она протянула гласную в моём имени, значит…

– Извини, – говорю. И смотрю на ту, которая сейчас прикалывалась, – я не знаю, как тебя зовут.

Они удивлённо переглянулись. Ага! Попал!

– Кирилл, это моя сестра, Алолиниэль. Алолиниэль, это Кирилл.

И всё. Ни слова не сказала, кто я ей, и вообще. Хотя, наверное, правильно. Правильно будет сначала с папашей посоветоваться. А сестрёнка сделала элегантный реверанс… а декольте у неё глубокое… Красивая девушка, в общем. Даже засмотрелся на секундочку. А она ещё сама наклонилась, а сама глазками исподтишка стреляет.

Не знаю, заметила Эля или нет, может, просто сестрёнку свою знает, как облупленную, но тут же от неё отлипла, поближе ко мне придвинулась и руки в боки сложила.