Эммануил Зеликович - Следующий мир

— Правильно, — тихо заметила Афи. — Эта короткая фраза заключает в себе все.

— Поговорим о науке, — предложил я.

— Прекрасно. Сейчас я попрошу сюда Кайя, и он побеседует с вами.

Афи подала знак второму пилоту, и Кайя тотчас же приблизился к нам.

— Невежественные пришельцы с Земли, — обратился к нему с улыбкой профессор, — просят сообщить, какими «чудесными» силами вы витаете в межзвездных пространствах.

— Напрасно вы называете себя «невежественными»: ведь земная техника переживает сейчас «век электричества», т. е. ваша физика отстала от нашей всего лишь на одну эпоху.

— Чем же знаменуется у вас современная эпоха? — спросил я с любопытством.

— Вы уже знаете — лучами, которые мы получаем в десятках видов путем разложения атомов. Лучистая энергия открыла нам тайну тяготения, которой мы и овладели. На ней именно и основан принцип полета кораблей. Материя определенной структуры, «насыщенная», так сказать, тем или иным видом лучистой энергии, становится «тяжелее», «нейтральной» или же «отрицательно-тяготеющей».

— То есть как?

— Не притягивается, но отталкивается телами. Вся поверхность эллипсоида распределена на участки. Каждый участок изолированно сообщен с аккумуляторами, которые пропитывают его разными видами «тяготеющей» световой и тепловой энергии. После того, как крышка корабля завинчивается, пилот поворотом общего рычага…

Кайя долго и подробно объяснял технику полета, а затем, пригласив нас к столу, принялся чертить магнитные поля и выводить сложнейшие математические формулы. Признаюсь, что я мало понимал в стихии атомов и электронов, но зато профессор все время слушал с неослабевающим вниманием.

— А как поддерживается в корабле тепло? — спросил он.

— Довольно просто, — ответил Кайя. — Казалось бы, что температура междупланетного пространства должна была бы равняться абсолютному нулю, но это неверно: пустота не может быть холодной, ибо она не обладает никакой теплоемкостью. Корабль теряет в этом случае лишь сравнительно незначительную часть своей теплоты путем излучения.

Яркий полукруг Вуйи между тем занял уже все поле зрения. Остаток пути незаметно протекал в оживленных беседах с Афи и Тао.

Внезапно все стихли. Кайя стал у руля.

— Я доставлю вас сейчас на планету, — сказал он, — через которую вы проникли в наш мир, — и вскоре мы плавно спустились на Вуйи.

При абсолютной тишине была отвинчена крышка. Все отодвинулись, предоставив мне первому выйти на почву. Затем последовал профессор, Тао, Кайя, Афи и все прочие ийо. Вокруг нас садились корабли, которыми было усеяно небо.

Я отошел от снаряда и оглянулся кругом.

Высоко стояли солнца, заливавшие ослепительным светом хорошо знакомую нам раскаленную равнину, а в разных частях неба, отливая серебром, сияли исполинский Сатурн и несколько лун.

Один за другим продолжали спускаться снаряды, из которых без конца выходили прилетевшие провожать меня ийо. Безмолвно становились они вокруг нас концентрическими кругами, производя впечатление грандиозного парада войск.

Когда последний снаряд опустел, Тао объявил:

— Все вышли. Нас более десяти тысяч.

Это была блестящая армия могучих великанов, особенно ярко сверкавших на солнцах безоблачной атмосферы Вуйи.

Профессор красноречиво посмотрел на меня.

— Пройдемтесь, Брайт, по тем местам, где мы страдали.

Мне показалось, что с тех пор прошли уже годы…

— Идемте и вы с нами! — обратился я к ближайшим друзьям.

Афи взяла меня за руку, и мы молча направились к знаменитой горе.

— Здесь, — сказал я, остановившись, — доведенные до степени крайнего отчаяния мы решили покончить самоубийством…

Все молчали.

— Мистер Брукс, подойдемте… к нашему холмику.

Мы повернулись, ийо расступились, и вдали открылась полуразвалившаяся кучка камней с покривившейся черной палочкой… Я быстро двинулся вперед и вскоре достиг обгоревшей тряпочки, от которой остались одни лишь лохмотья.

Подойдя, я повернулся, поднял руку и, чувствуя, что невольно бледнею, произнес:

— Я готов, друзья мои.

Профессор стал рядом со мной. Слева приблизилась Афи. Вплотную подошли также Тао и Кайя. Один, из ийо протянул мне узел с вещами. Я вынул магнето. Все стихло. Сердце мое неистово билось, и дрожащей рукой я начал крутить рычажок.

…Жужжание и свист прорвали тишину, и из зияющей черной впадины пространства посыпались каскады пенящихся искр.

— И-и! — мелодично прозвучало из тысячи уст.

— Нам повезло… — натянуто улыбнувшись, сказал профессор. — А мы уже готовы были остаться здесь несколько дней. Бодрее, Брайт! Переоденьтесь — раз-два! Чем быстрее, тем легче вам будет!

Снопы лучей продолжали ласково искриться, но мрачная, мглистая пропасть пугала меня.

Я начал быстро разворачивать узел… Минуты через три я стоял уже в своем темном, тяжелом, засаленном и неуклюжем земном одеянии, а легкая и блестящая чешуя, сверкая на солнцах, лежала у ног.

— До свиданья, друзья! — крикнул я окружавшим меня ийо и в тот же момент стремительно бросился в пропасть.

……

Весь мир закружился и перевернулся. Стихия подхватила меня, с предельной быстротой завращала и мгновенно перебросила через всю Бесконечность. Раздался оглушительный взрыв, сознание угасло, и я погрузился в мрак. Молниеносно пролетев темное царство полусмерти, я снова был выброшен могучей волной в бытие и пространство. Ударившись и почувствовав боль, я осознал, что живу. Раздался еще один взрыв, и узел с вещами скатился мне на ноги. Над головой жужжал резонатор. Я с трудом приподнялся, держась за стол и шатаясь, как после припадка…

……

Я находился в коттедже. Было темно. Оправившись, я нащупал на стене выключатель. Вспыхнул резкий электрический свет. Ухватившись за рычаг резонатора, я бросил прощальный взгляд на «Следующий мир». В последний раз промелькнула где-то вдали блестящая ладонь профессора и освещенное солнцами прекрасное лицо Афи, с глубокими, смеющимися глазами… Хронометр показывал 1 час и 16 минут дня.

Я решительно повернул рукоятку: резонатор смолк и угас… Поблекло отверстие и, как призрак, рассеялось. Я остался один — совершенно один, заключенный меж четырех стен. Чувство щемящей тоски сдавило мне грудь, и я вспомнил… я вспомнил чудесную сказку. Она незаметно и тихо ушла, и громко вступила Реальность. Первое было — неприятный и затхлый воздух Земли. Затем резко скрипнул отпираемый снаружи замок, дверь распахнулась, и в коттедж вскочили три полисмена. В руках они держали направленные на меня револьверы.

В коттедж вскочили три полисмена.