Филип Дик - Помутнение [= Скользя во тьме (книжный вариант)]

Но не следует забывать, что это — всего-навсего случайные эпизоды, лишь слегка проливающие свет на замыслы Барриса. Слабый намек на то, с чем мне предстоит столкнуться. Бог знает, что он еще успел натворить, имея столько времени, чтобы ошиваться рядом, читать справочники и строить дьявольские планы!.. Кстати, а не проверить ли телефон? У Барриса целый ящик всевозможных электронных штучек, которые позволяют прослушивать разговоры. Так что, скорее всего, «жучок» в телефоне стоит, причем уже давно.

Плюс к тому, казенному, что установлен на днях.

Трясясь в такси, Арктор опять достал чек и стал его рассматривать. Вдруг ему пришла в голову новая мысль: а что, если все-таки я сам выписал этот чек? Что, если его выписал Арктор? Думаю, так оно и было. Наверное, распроклятый чудик Арктор сам выписал чек. Причем в спешке — буквы прыгали, значит, он куда-то торопился. В спешке схватил старую чековую книжку, а потом забыл, забыл напрочь.

Взять хотя бы…

…то сборище наркоманов в Санта-Ане, где он встретил симпатичную блондиночку — с кривыми зубами и толстым задом, но такую веселую и приветливую. Он тогда никак не мог завести свою машину и вдобавок был почти в отключке: они закидывались, ширялись и нюхали всю ночь, до самого рассвета. Было много препарата «С», очень много, и самого лучшего, суперкласса. Суперсуперкласса, как раз для него…

— Остановите возле заправки, — сказал Арктор, наклонившись к водителю. Расплатился, вошел в телефонную кабинку и набрал номер слесаря.

В трубке прозвучал знакомый голос:

— Мастерская Ингельсона, добрый…

— Извините за беспокойство, это опять я, Арктор. Какой адрес указан у вас в заказе, за который был выписан тот чек?

— Сейчас посмотрю, одну минуту, мистер Арктор… — Послышался стук — женщина положила трубку на стол.

— Кто там? Этот Арктор? — донесся приглушенный мужской голос.

— Да, Карл, но, пожалуйста, не вмешивайся. Он только что приходил сам…

— Дай мне с ним поговорить!

Последовала долгая пауза. Затем женщина снова подняла трубку.

— Я нашла адрес, мистер Арктор… — Она начала диктовать.

Это был его домашний адрес.

— Вашего брата вызывали туда? Чтобы сделать ключ?

— Одну минуту… Карл! Ты помнишь, куда ездил на машине делать ключ для мистера Арктора?

— В Кателлу, — донесся голос Карла.

— Куда-то в Кателлу, мистер Арктор. В Анахайме. Нет, погодите… Карл говорит, что это было в Санта-Ане. А что…

— Спасибо. — Арктор повесил трубку.

Итак, все-таки Санта-Ана. Та чертова вечеринка. Отличный был улов — не менее тридцати новых имен и столько же номеров машин. Такое нечасто случается. Пришла большая партия наркотиков из Мексики; покупатели делили товар и, само собой, пробовали. Теперь, наверное, половина из них уже арестована… Да, ночка незабываемая, только вот детали припомнить трудно.

Но это никак не извиняет Барриса. Надо же, посмел выдавать себя за Арктора и так вызывающе себя вел! Разве что непреднамеренно… Черт побери! А если он тогда прибалдел и просто хотел приколоться? Чек выписал Арктор, а Баррис лишь случайно оказался у телефона? Ну и «подыгрывал», потому что его помутившимся мозгам это казалось отменной шуткой. Обычная безответственность, ничего больше.

Да если уж на то пошло, думал он, набирая номер вызова такси, и Арктор вел себя не слишком-то ответственно, выписывая такой чек. Сколько там прошло времени?.. Он снова вытащил чек и взглянул на дату. Силы небесные, полтора месяца! Ему ли говорить об ответственности! Да за это вполне можно угодить за решетку — слава богу, что Карл не успел пойти в полицию. Наверное, сестрица удержала.

Арктор и сам хорош: кое-какие его делишки лишь сейчас начинают всплывать. Дело не только и не столько в Баррисе. Еще, кстати, надо понять, почему Баррис так дико ненавидит Арктора: не будет человек ни с того ни с сего долго злобствовать. Ведь Баррис не старается подсидеть Лакмена, или, скажем, Чарлза Фрека, или Донну Хоторн. Он больше кого-либо другого помогал отправить Джерри Фабина на лечение, да и к животным в доме относится хорошо. Был момент, когда Арктор хотел избавиться от одной из собак — как там ее звали, Попо или что-то в этом роде, — ее невозможно было ничему научить, а Баррис проводил часы, фактически целые дни, играя с этой собакой и разговаривая с ней, так что наконец пес успокоился, начал что-то понимать и в результате остался жив. Если бы Баррис ненавидел всех вокруг, то вряд ли был бы способен так вот, по-доброму, поступать.

Служба такси ответила, и он дал адрес заправочной станции, где находился.

И если слесарь записал Арктора в отпетые наркоманы, мрачно размышлял он, ожидая прибытия машины, то в этом тоже виноват никак не Баррис. Должно быть, когда Карл подъехал на рассвете в своем грузовичке, чтобы подобрать ключ к машине Арктора, тот уже оттягивался по полной программе: лез на стену, ходил на голове и нес всякую ерунду. Так что слесарь, вытачивая ключ, наверняка все понял.

А может, Баррис и вовсе пытался загладить участившиеся промахи Арктора? Ведь Арктор даже машину свою не способен поддерживать в рабочем состоянии и выписывает фиктивные чеки — не нарочно, разумеется, а потому, что его чертовы мозги забиты дурью. А Баррис делает, что в его силах… Что ж, все может быть. Да только и у него в голове сплошной сумбур. У них у всех…

…все помутилось. Помутившиеся ведут помутившихся. Прямиком в тартарары.

Вполне вероятно, что Арктор сам перерезал провода и устроил замыкание в цефаскопе. Встал ночью и… Но с какой целью?

Сложный вопрос: зачем? Впрочем, что с них взять, с этих помутившихся? Они могут руководствоваться целым множеством лихо закрученных — как провода — побуждений. За время работы в полиции ему всякое доводилось видеть. Так что данная конкретная трагедия далеко не в новинку, всего лишь один из файлов в памяти компьютера, очередное дело. Стадия, непосредственно предшествующая федеральной клинике, как у Джерри Фабина.

Все эти ребята — как фигуры на шахматной доске. Стоят на разных полях, на разном расстоянии от цели. Каждому осталось свое число ходов; но рано или поздно они все достигнут последней черты — федеральной клиники. Это записано у них в нервных клетках. В тех, что еще остались.