Филип Дик - Помутнение [= Скользя во тьме (книжный вариант)]

— Интересно, чья физиономия красуется на истерической пятерке, — задумчиво произнес Арктор.

— А кто был у нас самым истерическим президентом?

— Билли Фалкс. Он только думал , что его избрали президентом.

— В каком году?

— Он воображал, что его избрали на два четырехлетних срока, начиная с 1882 года. После длительного курса лечения он признал, что срок был только один…

Фред со злостью перемотал запись на два с половиной часа вперед. Сколько они будут нести эту ахинею? Весь день? Вечно?

— …берешь ребенка к врачу, к психиатру, и жалуешься, что ребенок все время заходится в крике. — На кофейном столике перед Лакменом стояли две коробки с травкой и банка пива. — Кроме того, ребенок постоянно врет, придумывает самые несуразные истории. Психиатр осматривает ребенка и ставит диагноз: «Мадам, у вашего ребенка истерия. То есть ребенок истерический. Но я не знаю почему». И тогда ты, мать, настал твой час, ты ему эдак: «Я знаю почему, доктор. Потому что у меня была истерическая беременность».

Лакмен и Арктор покатились со смеху. Им вторил Джим Баррис; он вернулся и теперь сидел в гостиной, наматывая на гашишную трубку белую проволоку.

Фред прогнал пленку еще на час вперед.

— …этот парень, — рассказывал Лакмен, — выступал по телевидению как всемирно известный самозванец. В интервью он заявил, что в разное время представлялся великим хирургом из медицинского колледжа Джона Гопкинса, субмолекулярным физиком-теоретиком из Гарварда, финским писателем, лауреатом Нобелевской премии в области литературы, свергнутым президентом Аргентины, женатым на…

— И все это сходило ему с рук? — поразился Арктор. — Его не разоблачали?

— Парень ни за кого себя не выдавал. Просто он выдавал себя за всемирно известного самозванца. Об этом потом писали в «Лос-Анджелес таймс» — они проверяли. Работал дворником в Диснейленде, затем прочитал биографию всемирно известного самозванца — такой действительно был — и сказал себе: «Да ведь я тоже могу выдавать себя за всех этих экзотических парней!» А после подумал и решил: «На кой черт? Лучше просто выдавать себя за самозванца». Он огреб на этом деле немалую монету, как писали в «Таймсе». Почти столько же, сколько настоящий всемирно известный самозванец. Причем без всякого труда.

— Самозванцев пруд пруди. Мы сами сталкиваемся с ними на каждом шагу. Только они выдают себя не за физиков-теоретиков, — заметил Баррис, тихонько корпящий в углу над трубкой.

— Ты имеешь в виду шпиков, этих гадов из Отдела по борьбе с наркоманией? — сказал Лакмен. — Интересно, среди наших знакомых они есть? Как они выглядят?

— Все равно что спрашивать: «Как выглядит самозванец?» — отозвался Арктор. — Я как-то болтал с одним толкачом, которого взяли с десятью фунтами гашиша на руках. Ну и спросил, как выглядел обманувший его шпик. Знаете, агент полиции выдает себя за приятеля одного приятеля…

— Они выглядят точь-в-точь как мы, — бросил из угла Баррис.

— Даже больше! — воскликнул Арктор. — Этот толкач — его уже приговорили и на следующий день должны были отправить в тюрягу — сказал мне: «Волосы у них еще длиннее, чем у нас». Так что мораль, я полагаю, такова: держись подальше от типов, которые выглядят точь-в-точь как ты.

— Бывают и женщины-шпики, — вставил Баррис.

— Я бы хотел познакомиться с таким, — сказал Арктор — В смысле — сознательно. Точно зная, что это шпик.

— Когда он наденет на тебя наручники, — ухмыльнулся Баррис, — будешь знать точно.

— Я что имею в виду? — продолжал Арктор. — Какая у них жизнь? Есть ли у них друзья? Знают ли жены об их работе?

— У них нет жен, — заявил Лакмен. — Они живут в пещерах и крадутся за тобой по пятам, выглядывая из-под машин. Как тролли.

— А что они едят?

— Людей, — сказал Баррис.

— Как это вообще у них получается? — спросил Арктор. — Выдавать себя за шпиков?

— Что?! — в один голос вскричали Баррис и Лакмен.

— Черт, я совсем обалдел, — улыбаясь, сказал Арктор. — «Выдавать себя за шпика», брр… — Он потряс головой.

— ВЫДАВАТЬ СЕБЯ ЗА ШПИКА? — повторил Лакмен, не сводя с него глаз.

— Сегодня у меня в мозгах каша, — пожаловался Арктор. — Я лучше сосну.

Фред остановил ленту. Фигуры в мониторах замерли.

— Перекур? — спросил костюм-болтунья.

— Да. Я устал. Эти бредни рано или поздно доканывают. — Он поднялся и взял сигареты. — Не понимаю и половины из того, что они несут. Я так устал. Устал их слушать.

— Когда находишься вместе с ними, даже легче, правда? — сказал костюм-болтунья. — Ты ведь вхож в их компанию? Под прикрытием, так ведь?

— Ни за что не стал бы иметь дела с такими ублюдками! — скривился Фред. — Талдычат одно и то же без конца. Какого черта они вечно вот так сидят и травят байки?

— А какого черта мы здесь сидим? Это ведь чертовски нудное занятие, если разобраться.

— Нам приходится, это наша работа. У нас просто нет выбора.

— Как в тюрьме, — кивнул костюм-болтунья. — Никуда не денешься.

«Выдавать себя за шпика», — подумал Фред. Что это значит? Одному богу известно…

Выдавать себя за самозванца. За того, кто живет под машинами и питается грязью. Не за всемирно известного хирурга, или писателя, или политического деятеля, о которых говорят по телевизору.

Дурацкая фраза Арктора снова и снова звучала в голове, несмотря на то что запись давно уже была выключена. Поскорее бы забыть эти слова. И забыть, хотя бы ненадолго, его самого.

— Порой у меня такое чувство, — проговорил Фред, — будто я знаю, что они сейчас скажут. Слово в слово.

— Это называется «дежавю», — кивнул костюм-болтунья — Один совет: прокручивай ленту вперед не на час, а сразу, скажем, часов на шесть, а потом возвращайся понемногу назад, пока не наткнешься на что-нибудь стоящее. Понимаешь? Назад, а не вперед. Так тебя не будет затягивать ритм их болтовни. Шесть или даже восемь часов вперед, а потом большими скачками назад. Ты быстро привыкнешь — начнешь чувствовать, когда там километры пустоты, а когда есть что-то полезное.

— Просто научишься пропускать все мимо ушей, — добавил другой костюм-болтунья, — пока не всплывет интересная фраза. Как мать, которая спит и не реагирует ни на какой шум, даже если мимо проедет грузовик, но тут же просыпается, едва ее младенец подаст голос. Даже если он пискнет чуть слышно. Это регулируется подсознанием: оно умеет работать избирательно, главное — усвоить, что нужно слушать.

— Я знаю, — сказал Фред. — У меня самого двое детей.

— Мальчики?

— Нет, девочки. Еще маленькие.

— Нормально, — кивнул собеседник. — Моей дочке всего годик.

— Никаких имен! — вмешался другой костюм-болтунья. Они рассмеялись. Хотя и не очень весело…