Саша Кругосветов - Прогулки по Луне

О чем думал майор Шельга, возвращаясь из китайского ресторана? Да уж… Чистая подлянка. Вот так сюрприз подготовило тебе любимое ведомство. Ну, не совсем твое ведомство… Один черт, хрен редьки не слаще. В благодарность за двенадцать лет безупречной службы. Как в Библии сказано? «По плодам их узнаете». Мама, мама, «ах, как же мама ты была права!». Что наши органы. Что американские. Ни к тем, ни к другим лучше в лапы не попадаться.

А вот Юрка влип. И я вслед за ним. Юрка, Юрка. Ты всегда был такой продвинутый. Бабушка и мама ставили тебя в пример. Сколько мы с тобой прошли, пробежали с лукошками по грибы-ягоды. На полигоне – народу никого, а грибов… Каждый раз по целой корзине приносили белых, красных, черноголовиков. Однажды под обстрел попали… Напугались страшно. Бежали, что было мочи. Слава богу, обошлось – снаряды легли далеко. На следующий день опять туда. Нашли березки сбритые и посеченные осколками – страх… Ни маме, ни бабушке – иначе вообще никогда бы по грибы. На всех озерах Румболовских высот побывали. Рыбу ловили на червячка. Я потом постарше один ходил. Со спиннингом, на блесну. Детские шуточки: «Мы пук, мы пук, мы пук цветов сорвали. Мы пер, мы пер, мы перли их домой. Петр Иванович, как вы спали, как вас мухи не обо… небо сразу потемнело…»

Потом, когда уже взрослыми были, встречались иногда. На днях рождений. Однажды, во время такой встречи, Юрка сказал:

– Послушай, Вовик, ты теперь в органах. И фамилия у тебя подходящая – Шельга. Как у толстовского сотрудника УГРО, следователя Шельги в «Гиперболоиде…». Так что жизнь сулит тебе необыкновенные приключения и дальние путешествия.

– Какие еще такие приключения, Юрик? Работа у меня занудная, канцелярская.

– Погоди, погоди, все еще будет, – говорил тогда Юрка. Как в воду глядел. Так вроде и получилось. Юра – инженер классный, что-то там изобрел, аж до США добежал, чтобы какие-то свои идеи пробить. А полиция тут как тут, попался, голубчик.

Теперь мой черед настал. Пора тебе, рашн-колобашн сыщик Шельга, тряхнуть стариной и двигать в дальние края, судьбы двух великих стран решать… Да уж – и смех и грех. Две державы чего-то там выясняют, а простого опера Вовку Шельгу – никак без него не обойтись, ну просто никак! – посылают разбираться с их космическими программами и кто кого «сделает».

Не с этим надо разбираться. В космосе надо разбираться – кто лучше, кто дальше, кто дешевле. Правду говорят – паны дерутся, у холопов чубы трещат. Так же и Юрка влип. Похоже – ни за что ни про что. Чего он там, в Америке искал, чего поперся? Какого лешего ему не сиделось в нашей Рашке? «Луна-а-а, твой бледный вид меня манит и греет, меня вчера укусил гиппопотама-тама-тама, когда я в джунгли вечером залез…» Такая судьба твоя, Вовик – ВСВС – надо вытаскивать друга детства. «Я здесь сижу-у-у, а нога моя там, гиппопотам-м-м… ушел обратно в лес». А если не получится? Ишь нашли судью: «Пусть пуля рассудит». Чего она там рассудит? Пуля дурра. Как это так, чтобы я сам, своей рукой… Юрика Ветрова… на встречу с Господом?

Конечно, не сват он мне, не брат. По грибы-ягоды, когда это было? Эх, Юрка, помнишь, как ты был влюблен в Инну? Тебе – двенадцать или, может, тринадцать, ей – одиннадцать. Ты меня уговаривал несколько раз сходить вместе в Бернгардовку. Там, у гнилого озера с топкими берегами, где когда-то пацанята пиявок ловили… Пионерлагерь прямо к воде выходил. Мы стояли у забора, и ты просил ребят Инночку позвать. Она прибегала – веселая, озорная, через майку уже маленькие грудки торчали. «Ну, как дела, Юрик?» На меня – ноль внимания, я для нее – килька. Тараторит, тараторит, руками размахивает. А ты, Юрик, робел. Робел, краснел, не знал, что сказать. Детские воспоминания. Нет, полковник… вы даже не думайте, не надейтесь… чтобы Вовка Шельга отправил друга детства к праотцам. И что меня ждет после этого? Кому нужен исполнитель и свидетель? Никому. Сам себе и приговор подпишу – и Юрке, и себе. Так что, полковник Наливайко, вы наливайте, наливайте, а Юрку я вам не сдам, все сделаю, костьми лягу, чтобы спасти его.

Вот, бабуля, твой совет и пригодился: «Друзей в беде не бросать». Буду тащить Юрку Ветрова, что у меня сил осталось. Не удалось тебе, Вовик, совершить в жизни хоть что-то, о чем можно было бы с гордостью вспоминать… Вот и случай представился. Может, для того и родила тебя сыра земля. Может, на этот случай ты и копил силы всю жизнь. Мама, хоть и приемная, а все равно – мама… Смотрит с того света на тебя, Вовка Шельга, и думает: «Нет, хорошего мальчика все-таки мы с бабушкой вырастили. Сделай, Вовочка, что надо сделать. Чтобы я могла любить тебя так же, как любила, когда ты был еще совсем маленьким».

Что там, на том свете? Кто знает, нет никакого «того» света. Просто холодная могила, да косточки человеческие. Майор Шельга выполнит свой долг, вот и все. Ни перед органами, ни перед правительством. Просто в память о маме и бабуле. Да и об отце тоже – отец хорошим был человеком. Выполнит свой долг перед другом детства. Перед своей совестью.

Выполни, Шельга. Искупи вину перед мамой. Которую обидел. Не поступком своим. А тем, что не понял ее, не достучался до ее сердца. Выполни. Чтобы сказать потом: если бы мама узнала, простила бы за все. Она и так простила. Галенька, сестричка, сказала… Мама, умирая, шепнула ей: «Вову прощаю за все». Вот так вот. Только надо еще это все сделать, майор Шельга. Сделать надо. Собери волю в кулак. И в путь. А жена… Нет у Шельги жены. Бог с ней. Пусть остается с миром, не держу я зла на нее. Да и добрых чувств тоже нет, пожалуй. Оба мы неправы были друг перед другом. Сошлись, думали, как лучше. А вот как получилось. Хорошо, что детей вырастили. Так что не напрасно.

В общем, мама, если ты слышишь меня. Вовик постарается. Вовик сделает все, что можно. Ты за меня, мама, не будешь больше краснеть.

С тяжелым сердцем отправлялся Шельга в США для исполнения задания.

Ему сообщили, что Ветрова повезут в международный аэропорт Сан-Бернардино. Это примерно в восьмидесяти милях от тюрьмы (полтора часа на машине).

Шельга нанял мексиканцев, купил сменные американские номера для их автомобилей. Всего четыре машины. После операции перейдут мексиканскую границу, поставят родные мексиканские номера – и поминай как звали.

Группа Шельги ожидала тюремного перевозчика в горах Сан-Габриель, недалеко от Сан-Бернардино. Горы невысокие, дорога в этом месте поднимается на тысячу четыреста метров над уровнем моря. Здесь должно произойти похищение. До мексиканской границы отсюда миль сто двадцать – два с небольшим, два с половиной часа езды.

На дальнем горном повороте появился армейский вездеход «Хамви» с белыми надписями POLICE на бортах. Он будет здесь минут через десять.