Саша Кругосветов - Прогулки по Луне

Поездка получилась прекрасная. Припарковались в районе знаменитого Венис Бич, Венецианского Пляжа. Гуляли по набережным, наслаждались шумом волн, запахом соли и водорослей, ощущая дыхание океана.

Сегодня заканчиваются три дня, выделенные Юрию для отдыха перед полетом. Надо собираться, завтра – последний медицинский осмотр и старт. Ветров был уверен в своей форме. Здесь, в центре астронавтов у Макса, он хорошо подготовился: спортзал, бассейн, барокамера, и теперь его физиологические параметры – максимальное потребление кислорода и уровень порога анаэробного обмена – дай бог каждому. Бригада астроврачей придает, кстати, этому большое значение. Не силач и, конечно, не юноша – тридцать семь уже стукнуло, но дыхательная система в полном порядке.

Юрий немного волновался перед стартом, хотя, можно сказать, всю жизнь он готовился именно к этому завтрашнему дню. С детских лет во всем хотел быть первым. Вдумчивый, обстоятельный, временами – скрупулезно исполнительный… Возможно, это капелька немецкой крови от деда по отцовской линии – этнического немца. Исполнительный и одновременно дерзкий, немного тщеславный, совсем немного, но в первую очередь – дерзкий. Романтичный, чуть инфантильный – с одной стороны, трезвый, рациональный – с другой, как это может сочетаться в одном человеке?

Занимался электроникой, математикой – здорово, очень даже интересно, но это ведь, наверное, не все. Ему казалось, что будет еще в его жизни нечто другое, совсем другое, что-то необыкновенное, продолжал готовиться, сам не зная к чему, но продолжал. Занимался дыхательной гимнастикой, поднимался в горы, опускался на морское дно. Всю жизнь его кумирами были: «человек-лягушка» Питер Кола, апноэ [1] Задержка дыхания ( греч .). под водой которого превысило девятнадцать минут, Герберт Ницш, погрузившийся на глубину в двести метров, Владимир Балыбердин, покоривший Эверест без кислородного аппарата.

Конечно, сам полет… Что об этом думать? Он сделал все, что мог. Теперь будем решать проблемы по мере поступления.

Как все-таки хорошо бродить по лабиринтам маленьких улиц лос-анджелесской Венеции! И спутницу ему подобрали…

Юля не объясняет, не комментирует, дает гостю из далекой России насмотреться. Дома, разрисованные граффити, необычные скульптуры: одна – из цепей, другая – из подков, пятиметровый паук из металла. Туристы, торговцы, фокусники, жонглеры, канатоходцы. Абстрактные фигуры конструктивистского толка – усеченные пирамиды, конусы, срезанные наискосок призмы. Закусочные, лавки, пиццерии, пивные бары. Выставки, галереи в помещениях и под открытым небом. Все яркое, сочное, вкусное. Конкурс красоты. «Настоящие мужчины» меряются силой в круге для борьбы сумо.

Зашли в ресторан морской кухни, расположенный на платформе прямо в море. Вокруг резвились любители водного отдыха. Разноцветные виндсёрфинги, небольшие яхты, швертботы, целое облако из воздушных змеев кайтсёрферов.

В ресторан неожиданно вбежала девочка лет двенадцати-тринадцати. Племянница Юли. Что-то шептала ей на ухо, с любопытством поглядывая на Ветрова. Живая, тоненькая, очень симпатичная. Одета по-летнему: шортики, майка, на стройной шейке – маленький золотой кулон в виде ключа с камешком. Зачем она приходила? О чем-то хотела спросить Ветрова или это ему показалось? Хотела, но не спросила – не решилась почему-то. Похоже, он понемногу становится местной знаменитостью. «Как тебя зовут, дорогая?» «Вероника», – ответила она и задорно вскинула голову. Пошепталась еще с Юлей и исчезла – так же внезапно, как появилась.

Завтра начнется большая работа, зато сегодня – полная свобода. Хочется все попробовать. Тихоокеанские устрицы, рыбный суп «буйабес», морские гребешки, местное калифорнийское паровое пиво. Юля потягивает коктейль. Спокойная, неторопливая беседа. О Калифорнии, о России. И рядом эта женщина, боже, какая женщина! Влюбчивый, всю жизнь он в кого-нибудь влюблялся. И сам нравился женщинам.

Вот и сейчас он чувствовал, что его неумолимо тянет к этой Юле; не исключено, что и та уловила его вибрации и приняла их, так сказать, благосклонно. Прекрасно, очень хорошо, красота чудесного мгновения. Никогда он заранее не волновался, будет или нет продолжение. Продолжение – это как судьба, оно либо приходит, либо не приходит. Здесь, видимо, ничего не будет. Во-первых, Элон – его друг и партнер. Похоже, это его девушка. Во-вторых, он, Юрий, завтра улетает. Когда вернется – неизвестно. Вернется ли вообще – тоже неизвестно.

Сумерки сгустились, упала южная ночь. Юля подвезла гостя к отелю и, прощаясь, напомнила: в шесть утра надо быть в офисе Макса. Надеюсь, вы понимаете – никаких опозданий, ваш день расписан по минутам. Старт назначен на 12.00.

Ветров сам выбрал этот отель, когда был еще в Нью-Йорке. «Вам ближе к Бульвару Звезд или к деловому центру?» – «Ближе к океану!» Вышел на галерею перед входом – красота! Шикарный, расцвеченный огнями вид ночной бухты и яхтенной пристани. Сотни яхт у причалов. Лунная дорожка. Неподалеку кто-то швартуется, слышны приглушенные голоса. Из бара на берегу доносятся звуки блюза. Парень и девушка целуются, прислонившись к стволу пальмы. И над всем этим – огромная, слегка красноватая луна. Ночное светило приветствует тебя, Юрий Сергеевич. Оно ждет прибытия нового гражданина планеты Луна.

Нашел на галерее круглый столик. Уселся поудобнее в легкое кресло и с наслаждением закурил. Хочется вкусить и запомнить всю эту земную благодать, когда еще доведется побывать здесь? Может, и никогда. Да, неплохо было бы еще раз прогуляться с Юлей по лос-анджелесской Венеции.

Почему-то вспомнилась жена, их первые жаркие ночи. Оба они умели не торопиться. Покурить до, оттянуть как можно дольше начало поцелуев и объятий – до тех пор, пока сердце не забьется бешено, пока оттягивать сближение будет уже невозможно. Выкурить по сигарете после… Знаешь, Юра, почему я тебя люблю? Ты очень красивый! Это я-то красивый?!

Ну, и что жена? Сердце больше не трепетало при воспоминании о ней. Два года назад разошлись, а на самом деле – и того раньше. Ничего не осталось. Было когда-то. Искры высекались, и пожар был, а вот, гляди, ничего не осталось. Куда все подевалось? Только по маленькому Сереже очень скучает… А ведь была любовь. Была ли? Вот Инна – совсем другое дело.

Единственной женщиной в его жизни была Инна Шершень. Первая любовь. В двенадцать лет бегал к ней в пионерлагерь, целовались у забора. Когда снова встретились, уже совсем взрослыми, Инна была замужем. Любовь вернулась – властно и безоговорочно, будто никогда и не уходила, будто и не было этих взрослых лет, вернулось все – и волнение, и тепло, и нежность, и юношеская доверительность, но за пределами свиданий – почему так получается? – какая-то ее чужая, неизвестная ему жизнь, другой мир, отделенный от него Берлинской стеной с наглухо закрытыми стальными дверьми. Куда ты исчезаешь, Инна, где ты обретаешься, чем ты живешь, когда мы не вместе, откуда эта черная завеса молчания?