Фима Кибальчич - Пыльца в крови

Они трахались, смеялись и болтали под преданной звездой сначала о рулетке и баккара, потом о бильярде на льду, которым Марго занималась почти профессионально, а потом о поездках на Марс и о том, стоит ли там оставаться дольше, чем на месяц.

Все было мило, пока Маргарет не уснула. Черные волосы разметались, закрыли лицо и лежали на согнутой и закинутой за голову руке Никиты. Он не спал, и чертова голубая звезда смотрела прямо на него. Ему чудился укор. Сдержанный, смягченный проклятым терпеливым пониманием, как это бывало в глазах Лизы.

И зачем он отдал звезду? Лучше бы он залепил коротким хуком в морду араба и просто бы вынес Марго, перекинув через плечо. Она бы не смогла отказать такому решительному кавалеру. Порядочно захмелев, Ларский любил представлять более удачные варианты прошлого. Возможно, поэтому и стал следователем.

Нормальный сон не шел, было вымороченное брожение неприятных мыслей в тяжелой от усталости голове, и когда почти под утро Никита услышал призывное попискивание куда-то заброшенного интеркома, его окатило нервическое раздражение от необходимости что-то делать и немедленно. Так началось неприятное утро.

Марго иронически поднимала брови, когда он объяснял, что ему пора улетать.

– Все понятно. Ты бегал в сторону по делам весь вечер, а с первым светом тебе и вовсе стало не до меня.

– Зачем ты так говоришь?

Она приподнялась и теперь полусидела, опираясь на упругий выступ ложа дроплета. Ажурное покрывало почти соскользнуло с обнаженной груди, но она сразу поправила его.

– А что не так в моих словах, Ник?

Спросила она отстраненно и холодно, как это умеют делать оскорбленные женщины.

– Все не так. Я не бегал и мне до тебя. Но я действительно не могу отложить на время работу.

Это было правдой и ложью одновременно. Он не мог отложить анализ поступившей информации, но одновременно был рад, что не может. Марго пожала плечами, чувствуя правду, как и все женщины.

– Понятно. Как скажешь. Просто подожди, когда я улечу первой, а потом отправляйся на все четыре стороны своих служебных дел.

– Напрасно ты так. Давай встретимся через пару дней, Марго.

– За пару дней вряд ли что-то изменится. Но если ты мне дозвонишься, я тебе дам ответ.

Это прозвучало как угроза, а не приглашение.

Черный с желтым рисунком по борту скутер подлетел через полторы минуты, и совершенно голая Маргарет перешла в свою машину из дроплета, опершись на ветку платана. Она даже не обернулась, не спросила про звезду, которая по обещанию Никиты должна была упасть ей в руку.

Пусть. Звезда сама вернется в дупло. Без женских рук.

Марго улетела, и это было к лучшему, он смог достать интерком прямо там, и теперь шел по тихому прохладному парку и думал над запутанным клубком дерьма, который свалился за него за какие-то двенадцать последних часов.

Во-первых, в комитет пришел запрос от некого Сэмюэля Кэмбелла о местонахождении капитана Граува. Это был доктор, вернувшийся из Дальних Пределов на одном корабле с Тимом. По всей видимости, этих двоих связывало что-то большее, чем совместный полет до Земли. Теперь Кэмбелл беспокоился либо потому, что Граув не удосужился предупредить о своей отлучке, либо наоборот – сообщил слишком многое… тревожное.

Прокуратуре придется дать ответ. Только каким он должен быть, Никита не имел ни малейшего понятия. Правдивым? Еще не хватало увидеть, возвращаясь в свой уютный кабинет, разгневанного доктора с обвинениями в целенаправленном нанесении вреда психике гражданина Земли и взыванием к ответственности представителей планетарных структур за такие преступления. Нет. Лучше переждать с ответом. Быстро не получив его, Кэмбелл тоже может явиться на порог ведомства. Может и переждать с возвращением в Манилу? Изоморфа отправят на Орфорт, Граув вернется, и все как-нибудь само рассосется.

Хотя был и другой вариант – прямо сейчас остановить Граува. Тем более что, по данным систем слежения, он все еще находился в Маниле, в дешевом трехзвездочном отеле. Показания его жизнедеятельности были в пределах допустимого, но с маркерами повреждений, поэтому выводить картинку и наткнуться на очередное «любовное» пожирание изоморфа у Ларского не было ни малейшего желания.

Через несколько минут по общеземному времени к их отелю припаркуется авиетка, чтобы увезти парочку на Луну. У Никиты еще было время решить, стоит ли это делать, имеет ли хоть какой-то смысл пребывание Тима Граува, пусть даже охраняемого, около опасного для его физиологии и психики изоморфа.

В жопу договоренности, пусть чудище чешет на свою бешеную планетку. Соглашение с Иртом Флаа, на которое пошел следователь прокуратуры, было недопустимым с позиции общественной морали. Полезным ли?

Мыслями он вернулся к поступившим от ЦКЗ выводам о гибели животных. Они пугали. Пугали настолько, что Ларский, пожалуй, пойдет на преступление против психики Граува, если оно хоть чем-то ему поможет в дальнейшем расследовании.

Итак, если допустить, что животные были убиты одним существом, то оно, во-первых, было невидимым для них, поскольку не осталось никаких следов сопротивления жертв или попытки сбежать, во-вторых, обладало всеми свойствами совершенного оружия – трансформировалось для того, чтобы колоть, резать, взрывать, вырывать куски тел и, в-третьих, убивало мгновенно, потому что положение тел погибших животных не указывало на боль до гибели.

Это было достаточно очевидно и без ЦКЗ.

Важно другое. Портрет убийцы страшил Ларского более остального. Тварь, если она не была плодом огромного числа допущений и предположений, обладала практически непостижимой способностью к получению и обработке информации. Все моменты гибели никак не были зафиксированы, то есть все нападения происходили тогда, когда сканирующая пространство система наблюдения делала минутные или несколько минутные пропуски.

Сбор информации по пространству планеты носил очень дифференцированный характер, если меру доступности информации о себе каждый человек определял сам, то мониторинг дикой природы был обязательным, он имел научно-исследовательский и общепрофилактический смысл. В сквозном наблюдении резона не было, и оно стало бы слишком энергозатратным, поэтому пространство природных заповедников сканировалось с определенной периодичностью, и пропуски были разные в разных местах, измерялись минутами, часами, днями.

Ни единого момента смерти животного не оказалось в архивах записей. Не удивительно, что ЦКЗ сам не забил тревогу. Идеальное преступление.

Этот факт доказывал две вещи: тварь все же существовала и обладала невероятной способностью к получению информации. Более того, Центральный Компьютер Земли спроектировал ее мышление как высокоразвитое, негуманоидное, нацеленное на уничтожение и творчески к нему относящееся.