Натан Темень - Главный приз

— А откуда Фоскарелли мог узнать этот код? — спросил, морщась, Филинов. Он не хотел слышать ответ.

— Супчик, Костя, — сказала Сильвия, и Кисин закашлялся, тяжело глянув на полицейского.

Отхлебнул из ложки супчик. Посмотрел на Филинова:

— Знаете, господин полицейский, у меня ведь тот, старый кошмар-то прошёл. Как не было. У меня теперь новый появился. Будто приходит ко мне мой старый дружок, и начинает душить подушкой. Тихо так, по-доброму. И улыбается.

Глава 31

Базиль Фёдорович последний раз перечитал документ, проверил подпись и закрыл папку. Потом откинулся на спинку своего директорского кресла и закрыл глаза. Сегодня с утра он делал всё неторопливо и очень тщательно. Как старый, проржавевший робот из забытого фильма.

Всё было плохо. А ещё вчера ему казалось, что худшее позади. Когда Мари обхватила его горячими ладошками у двери кабинета, ему показалось, что теперь всё будет хорошо. Не может не быть.

«Наверное, это была последняя затяжка перед казнью» — меланхолично подумал Базиль Фёдорович, вспоминая заплаканное личико Мари, сидящей возле колеса машины. И это было только начало. С утра ему пришлось пережить ещё не один удар судьбы. И когда Базилю уже казалось, что хуже отказа в кредите быть не может, ему на голову свалился тот самый, пресловутый кирпич. Виртуальность анекдотического кирпича не смягчила силу удара.

Базиль как раз зашёл пообедать в свой клуб, и только приступил к десерту, когда за столик к нему подсел старый, добрый Макс Фрезер. Макс принялся смотреть, как Базиль Фёдорович ест, горестно покачивая головой, и, наконец, спросил:

— Как твои дела, дружище? — и не дожидаясь ответа, принялся добивать старого друга прямо над вазочкой с мороженым.

И хотя способ он избрал отнюдь не кровавый, Базиль ощутил себя старым, потрёпанным жизнью котом, которого несут усыплять в клинику рыдающие от горя хозяева. Извинившись мимоходом за отступление от традиций клуба — мы оба знаем, что о делах в этих стенах не говорят — дружище Макс предложил директору фирмы «Бейбиберг» чудный выход из сложившейся тяжёлой ситуации. Директор слушал, катая на языке очередную ложечку мороженого.

Следовало признать, что выход, предложенный Максимилианом Фрезером, был неплох. В первую очередь для господина Фрезера. Этот вариант даже создавал для директора фирмы иллюзию сохранения лица и суверенитета. А также занимаемой должности. Какое-то, приличное для сохранения лица, время.

Наконец поток красноречия иссяк, старый друг выдохся и выжидающе посмотрел на Базиля Фёдоровича. А Базиль совсем уже решил, в лучших традициях клуба, облить безупречную стрижку и чудный галстук господина генерального директора растаявшими остатками клубничного мороженого.

Очевидно, это отразилось на его лице, потому что господин Фрезер отшатнулся, и, неестественно смеясь, сказал:

— Ты знаешь, дорогой Базиль, совсем забыл тебе сообщить. Помнишь ту милую журналистку, с которой вы здесь обедали? Она написала про тебя чудесную статью. Получил сегодня с утренней почтой.

Он развернул газетный лист и бросил на столик рядом с вазочкой мороженого. Базиль уставился на свою фотографию посредине центральной полосы. Он прочёл кричащий заголовок: «маньяк или жертва трудного детства?», сквозь шум в ушах слыша голос Фрезера:

— Ох, уж эти журналистки. Ни одной нельзя верить. Ни одной.

Фрезер говорил что-то ещё, а Базиль медленно поднял глаза от страницы. Он вдруг явственно увидел на голове Макса шлем с решётчатым забралом, на груди латы с враждебным гербом, а в руке, закованной в латную перчатку, острый кинжал с изысканным названием — «мизеркордия».

— Так как насчёт моего предложения, дружище? — спросил его стоящий во главе рыцарского, выстроенного «свиньёй» клина, Макс Фрезер.

— Обращайтесь к моему заместителю, господин Фрезер, — тускло ответил Базиль Фёдорович, медленно вытирая руки салфеткой. Он бросил салфетку на стол и встал:

— Я ухожу в отпуск.

— Отпуск, это хорошо. Прекрасная идея, — одобрительно сказал Максимилиан. — Только прошу тебя, Базиль, не надо так официально. Для тебя я по-прежнему просто Макс.

— Для меня вы теперь господин Фрезер, — сухо ответил Базиль Фёдорович, выходя из-за стола и оставляя бывшего друга размышлять над двусмысленностью своего ответа.

***

— Ленок, результат экспертизы сразу ко мне, — Филинов пробежался по кабинету, теребя скрученный в жгут, окончательно потерявший вид галстук. Изумлённая Леночка повернулась на каблуках вслед за следователем.

После признания Константина Филинов отправил людей в больницу. Проверка ничего не дала. Всё было чисто. Даже стерильно. И это ощущение потерянного времени, которое мучило Филинова всё больше. Он ещё не знал, что именно упустил, но интуиция, приобретённая с годами, ворочалась в душе липким, душным комком.

Выехавшая на место группа обнаружила пустую палату, где держали Константина. Палата была закрыта на санобработку, и никто не мог внятно объяснить, почему. Лечащий врач Игорь Павлович бесследно исчез. В кабинете нашли записку: «Устал. Ухожу в отпуск. Не ищите.»

Заведующий отделением только разводил руками, бормоча: «Конечно, он давно не был в отпуске». И, взглядывая на каменное лицо главврача, медленно покрывался холодным потом.

Филинов сделал последний круг по кабинету, упал на стул и проворчал:

— Ну хоть одно дело сдвинулось. Хоть маньяк нарисовался.

И опять заворочалось внутри муторное чувство возможной ошибки. Что-то он, Филинов, упустил.

***

— Медленно, медленно работаете, господин Фрезер, — министр проводил взглядом улетевший мячик для гольфа. Господин Фрезер опустил клюшку.

— Остались простые формальности.

Министр фыркнул, двинувшись по полю за улетевшим мячом. Тележка с клюшками катилась следом за ними.

— А этот ваш директор не взбрыкнёт в последний момент?

— Не взбрыкнёт. Я его знаю. К тому же завтра воскресенье, а с понедельника он уйдёт в отпуск.

— Не хочет марать руки? — министр усмехнулся. — Кто тогда будет подписывать документы?

Господни Фрезер хмыкнул:

— У них на такие случаи есть господин Сутейкин. Он всегда подписывает, если нужно.

Они посмеялись, следуя за мячиком по покрытому зелёной травкой полю. Тележка, переваливаясь на мягких колёсах, катилась вслед.

***

— Вам назначено? — секретарь смотрел на Мари Ив, будто видел впервые.

— Назначено! — отрезала Мари, села на стул возле двери шефа, и отвернулась к окну.

За прозрачным стеклом неслышно взмахивал лопастями крохотный, как игрушка, полицейский вертолёт. Вот в окошке кабины отразился солнечный свет, блеснули выпуклые стёклышки, вертолёт нырнул вниз, в пропасть между каменных стен небоскрёбов, и исчез из вида.