Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

А взять жилье. У него прекрасный номер: куда лучше, чем он мог даже надеяться. Выполняющий желания роботобуфет, который подает бутерброды и выпивку, гладит одежду, за всем следит и угадывает желания с полуслова. А проживатель? Это ведь одновременно и обучение, и забава. Он сам виноват: на первый раз не следовало выбирать битву при Гастингсе. Есть ведь и другие места, другие события, не такие кровавые.

Ибо это действительно переживание, а не холодный взгляд со стороны. Он и впрямь поднимался на холм. Старался увернуться от несущихся коней, – хотя, строго говоря, нужды в этом не было: даже в самые опасные моменты он оставался всего лишь сторонним наблюдателем, пусть даже и глубоко заинтересованным.

Сколько всего стоит посмотреть! Прожить всю историю человечества от первобытных времен до современности! Да разве только человечества? На подлокотниках были и другие кнопки: Кимон, Галактика.

В один прекрасный день, пообещал себе Бишоп, я отправлюсь на прогулку с Шекспиром. Поплыву с Колумбом. Совершу паломничество в обществе пресвитера Иоанна – и выясню, что он был за человек.

Проживатель показывает правду, и можно во многом разобраться.

Условия странные, да. Ну и что?

С другой стороны, почему бы условиям не быть странными? Это другая цивилизация, несопоставимо обогнавшая Землю и в культуре, и в технологиях. Кимонцы не нуждаются в искусственных средствах связи или в механическом транспорте. Здесь нет нужды в контрактах: благодаря телепатии кимонцы прозрачны друг для друга.

Ты освоишься, пообещал себе Бишоп.

Тебе придется играть в местные игры, иначе правил не узнать. Ведь это ты осчастливил своим появлением чужую планету, не наоборот. Если местные разрешили тебе остаться – вопрос, кто должен приспосабливаться, даже не стоит.

– Вы нервничаете, сэр, – сказал буфет из соседней комнаты.

– Почему нервничаю? Просто думаю.

– Хотите, я дам вам снотворного? Отличный препарат, действует мягко и незаметно.

– Еще чего! – отрезал Бишоп.

Буфет осторожно уточнил:

– Тогда, возможно, вы позволите спеть для вас колыбельную?

– Безусловно, позволю. Вот как раз колыбельной мне и не хватало.

И под звуки исполняемой буфетом колыбельной песни Бишоп в конце концов заснул.

Кимонская богиня из агентства наутро сообщила Бишопу, что для него нашлась работа.

– Есть заявка от новой семьи.

Бишоп не вполне понимал: ему радоваться, что семья новая, или жалеть, что не досталось старой?

– Они никогда прежде не нанимали землян.

– А сейчас решились дать одному из нас работу? Как любезно с их стороны.

– Зарплата, – сообщила богиня, – сто кредитов в день.

Сто кредитов…

– Ночная работа не предусмотрена. Я буду отправлять вас на место каждое утро, а вечером они телепортируют вас назад.

Бишоп сглотнул.

– Сотня кредитов… Что я должен делать за эти деньги?

– Служить компаньоном, – пояснила богиня. – Не волнуйтесь. Мы с них глаз не спустим, и если они будут плохо с вами обращаться…

– Плохо обращаться?

– Если работа окажется слишком тяжелой.

– Мисс, за сотню баксов в день я…

Она резко его оборвала:

– Так берете?

– С удовольствием! – подтвердил Бишоп.

– Тогда позвольте…

Вселенная раскололась – и встала на место.

Перед ним простиралась заросшая лесом горная долина. Шумел водопад; воздух был свеж, пахло мхом и сыростью. Кругом стелился папоротник и высились огромные деревья, похожие на раскидистые дубы, которые художники так любят рисовать на иллюстрациях к легендам о короле Артуре и Робин Гуде, – вообще в книгах о доброй старой Англии. С таких дубов, говорят, друиды собирали омелу.

Тропинка вела к водопаду и бежала дальше; легкий ветерок доносил звуки музыки и приятные ароматы.

По тропинке шла девушка. Кимонка, не такая высокая, как те, кого он уже видел. И при взгляде на нее сравнения с античной богиней не возникало.

У Бишопа перехватило дыхание. Он даже на секунду забыл, что она не землянка: просто милая девушка, неспешно идущая по лесной тропе. Она была красива. Нет, поправил он себя, она была прекрасна.

Девушка тоже увидала его и захлопала в ладоши.

– Вы, должно быть, тот самый?

Он шагнул ей навстречу.

– Мы вас давно ждем. Надеялись, что задержки не будет, что они сразу вас отправят.

– Я Селден Бишоп, и мне сообщили…

– Ну конечно, вы тот самый. Незачем что-то говорить. Я же вижу, что у вас в голове. – Она неопределенно помахала рукой вокруг. – Как вам наш дом?

– Дом?

– Ну, конечно, глупенький. Вот. Естественно, это только гостиная. Спальни выше в горах. А здесь мы все переделали буквально вчера. Очень старались. Вам непременно понравится, я уверена. Потому что, понимаете, это все с вашей планеты. Мы подумали, тогда вы будете чувствовать себя как дома.

– Дом, – снова повторил он.

Она тронула его руку:

– Вы растеряны. И не понимаете.

Бишоп покачал головой:

– Я совсем недавно прилетел.

– Но вам нравится?

– Конечно, – заверил Бишоп. – Артуровский цикл, да и только. Так и ждешь появления всадников: Ланселота или королевы Гвиневеры.

– А вы про них знаете?

– Знаю, конечно. Очень люблю истории про рыцарей Круглого стола.

– А нам, нам расскажете?

Бишоп озадаченно взглянул на девушку:

– Вам интересно?

– Да, само собой. Зачем же мы вас позвали?

В этом, собственно, и был главный вопрос. Зачем его позвали?

– Вы хотите, чтобы я начал прямо сейчас?

– Нет, сначала надо познакомить вас с остальными. Меня зовут Элейн. Конечно, не совсем так. Элейн – это самое близкое к тому, что вы сумеете произнести.

– Скажите, как точно. Я хорошо схватываю чужую речь.

– Сойдет и Элейн, – отмахнулась она. – Пошли.

И вслед за девушкой Бишоп зашагал по тропинке вверх по склону.

Теперь он видел, что это был действительно дом: деревья-колонны поддерживали искусственное небо, хотя каким-то непонятным образом оно казалось почти настоящим; проходы между стволами вели к огромным окнам: и там, за окнами, простиралась пустынная равнина.

Однако трава и цветы, мох и папоротник были настоящими; впрочем, деревья, скорее всего, тоже.

– Совершенно никакого значения, настоящие они или нет, – сказала Элейн. – Вы все равно не почувствуете разницу.

Они поднялись на вершину холма, к лужайке с постриженной травой, настолько мягкой, что Бишоп даже засомневался, а трава ли это.

– Трава, – сказала Элейн.

– Вы читаете все мои мысли. Или…

– Мысли, конечно.

– Тогда мне нельзя думать.

– О, мы хотим, чтобы вы думали! Это же часть всего…

– Часть того, зачем вы меня позвали?

– Ага.

В центре лужайки стояло сооружение: нечто вроде пагоды, хрупкое, сотворенное буквально из света и теней; вокруг устроилась небольшая компания. Кимонцы смеялись, болтали, и звуки их речи напоминали музыку – радостную и сложную одновременно.