Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

Тогда Моз пошел в сарай; увидев клетку, существо бросилось к ней и принялось внимательно изучать. Потом повернулось к Мозу и сделало что-то вроде умоляющего жеста.

Моз подошел и взялся за искореженные прутья; существо встало рядом и тоже взялось за клетку. Они потянули вместе – бесполезно. Удалось лишь слегка разогнуть прутья, но вернуть клетке прежнюю форму не получилось.

Они стояли и смотрели друг на друга – хотя «смотрели», возможно, неподходящее слово, потому что у существа глаз не было. Оно делало «руками» какие-то движения, которые Моз не мог понять. Затем легло прямо на пол и показало Мозу, как прутья крепятся к основанию.

Моз не сразу понял, как именно они снимаются, а принципа этого устройства и вовсе не постиг. Совершенно непонятно, как такое может работать.

Сначала нужно было чуток нажать – с определенной силой и в определенном направлении, и прут слегка сдвигался. Потом нажать сильнее, тоже с определенной силой и в определенном направлении, и прут еще сдвигался. И так – три раза, и тогда прут вынимался, хотя только богу известно, почему так получалось.

Моз развел в горне огонь, подбросил угля и принялся раздувать меха, а существо стояло и смотрело. Но когда старик поднял прут, намереваясь положить в огонь, оно встало у него на пути и не давало пройти. До Моза дошло, что не следует выпрямлять прут путем нагревания, а вопросом, почему так, он не задавался. Существу виднее.

Моз положил прут на наковальню и застучал по нему молотом, стараясь выпрямить его без огня, вхолодную, а существо пыталось показать, какой должна быть его форма. Получилось не сразу, однако в конце концов прут выпрямили, к полному удовлетворению существа.

Прут встал на место как по маслу. Они сняли другой, и, поскольку Моз уже наловчился, дело пошло быстрее.

Все же работа была изнурительная. Трудились целый день, а выпрямили только пять прутьев.

На выпрямление всей клетки ушло полных пять дней, а трава между тем стояла некошеная.

Моз, впрочем, не возражал. У него было с кем потолковать, и дом не казался таким пустым.

Когда все прутья поставили на место, существо скользнуло внутрь клетки и принялось возиться с непонятным предметом наверху, напоминавшим какую-то сложную корзиночку. Моз решил, что это такой пульт управления.

Существо, похоже, расстроилось – бродило понуро по сараю, что-то искало и никак не могло найти. Подойдя к Мозу, оно повторило отчаянно-умоляющий жест. Моз показал ему железо и сталь, залез в ящичек, где хранил болты, гайки и прочие винтики и шурупчики, откопал несколько медных, латунных и даже алюминиевых деталей… Ничего не подошло.

И Моз этому обрадовался. Правда, ему было немного стыдно за свою радость, и все же он радовался. Он же понимал: как только клетка будет готова – существо от него улетит. Моз не мог препятствовать ремонту и не мог отказать в помощи, но раз уж дело застопорилось… Теперь существо останется с ним, и ему будет с кем поговорить, и в доме будет не так пусто.

Хорошо, когда дома кто-то есть. А этот – почти не хуже Псины.

Утром, готовя завтрак, Моз полез в буфет за овсяной крупой и задел нечаянно сигарную коробку. Она с грохотом обрушилась на пол, крышка отвалилась, и по всей кухне раскатились доллары.

Краешком глаза старик заметил, как гость бросился за одной из монет. Схватил ее и повернулся к Мозу, причем от червей у него на голове исходило какое-то дребезжание. Потом он поднял еще несколько монет и, прижав к себе, изобразил что-то вроде джиги, и у старика упало сердце: вот какой металл искал гость!

И Моз опустился на четвереньки и помог собрать все доллары. Вдвоем они сложили их обратно в коробку, и Моз вручил ее существу.

Оно подержало коробку на весу и было явно разочаровано. Затем положило ее на стол, вынуло доллары и расставило в одинаковые столбики. Моз видел, что гость очень расстроен. Наверное, подумал старик, ему нужно было вовсе не серебро. Видно, оно ошиблось, приняло серебро за какой-то другой металл.

Моз достал крупу, залил водой и поставил на плиту. Когда она сварилась и кофе закипел, он отнес свой завтрак на стол и уселся есть.

Существо по-прежнему стояло у стола, заново раскладывая серебряные монеты столбиками. А потом, держа над ними руку, показало, что монет нужно больше. Вот столько столбиков, вот такой высоты.

Моз, не успев донести до рта ложку с овсянкой, замер. Он сразу подумал о набитом долларами котелке в подполе. Как же, только они у него и есть – да теперь еще существо. Не может он их отдать, чтобы к тому же лишиться единственного товарища.

Старина Моз доел овсянку, не чувствуя вкуса, выпил две чашки кофе. И все это время существо стояло рядом, показывая, сколько ему нужно серебра.

– Не, – сказал Моз. – Я и так сделал все, что мог. Подобрал тебя в лесу, дал тебе кров и тепло. Я старался помочь, по крайней мере позволил тебе хоть умереть прилично. Я тебя похоронил, берег твою могилу от всех этих типов, я тебя не выполол, когда ты вырос из земли. Не могу я вечно тебя ублажать.

Бесполезно. Существо его не слышало… да и себя Моз не убедил.

Он встал и пошел в комнату, а существо – за ним по пятам. Моз поднял половицы и вынул котелок, а существо, увидев его содержимое, от радости обхватило и сжало себя руками.

Вдвоем они отволокли котелок в сарай, и Моз развел в горне огонь и стал плавить деньги, скопленные долгим тяжелым трудом. Бесконечная, казалось, работа, до конца не довести. Но он довел.

Существо принесло корзинку с верхушки своей клетки, уложило ее на наковальню и принялось черпать железным ковшом расплавленное серебро и подливать его то туда, то сюда, точными ударами молота придавая металлу нужную форму.

Времени понадобилось немало, да и серебро ушло почти все. Наконец существо оттащило корзинку к клетке и установило на место.

Близился вечер, и Моз пошел управляться с делами. Он почти не сомневался, что к его возвращению существо успеет вытащить наружу свою клетку и улететь. Старик нарочно настраивал себя против гостя: тот все у него отнял и даже не пытался выразить благодарность. Однако ему так и не удалось распалить в себе гнев.

Однако существо его дожидалось; когда старик вошел в дом, неся две фляги с молоком, оно последовало за ним и встало рядом. Моз хотел было заговорить, но духу не хватило. Радость, оттого что существо еще здесь, меркла перед страхом будущего одиночества. Ведь теперь у него не осталось даже денег – скрасить одинокую старость.

Ночью, когда Моз лежал в кровати, в голове стали роиться странные мысли – об одиночестве куда большем, чем он когда-либо знал на своей старой ферме, о страшном, всепоглощающем одиночестве среди необъятной пустоты, раскинувшейся меж звезд, об одиночестве того, кто ищет что-то или кого-то – ищет некий туманный образ, о котором не сказать словами, но который найти важнее всего на свете…