Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

Доктор ушел; не особо расстроенный, против ожидания Моза. После его ухода старик поставил у кровати стул и уселся.

Неправильно, думал он, что оно так хворает, и тут даже нет никого, кто знал бы, чем помочь.

Моз сидел и слушал, как тикают часы – очень громко в ночной тишине – и потрескивают в огне поленья.

Глядя на лежащее в кровати существо, старик лелеял отчаянную надежду, что оно поправится и останется на ферме. Ведь клетка-то вся погнулась, поневоле ему придется остаться. И хорошо бы – с ним в доме сразу сделалось не так пусто.

Сейчас, сидя на стуле между плитой и кроватью, Моз понял, как одиноко ему живется. Пока не подох Псина, было еще ничего. Он все уговаривал себя завести другую собаку, но так и не смог. Потому что никакая собака не могла заменить Псину, и нечестно было бы и пытаться. Завести кошку? Так кошка непрестанно напоминала бы ему о Молли, – жена очень любила кошек, и, пока была жива, две-три штуки вечно путались там и сям под ногами.

А теперь он остался один. Один-одинешенек – при своей ферме, своем упрямстве, при своих серебряных долларах. Доктор, как и все прочие, считал, будто у Моза только и есть серебра, что в сигарной коробке в буфете. Ни одна живая душа не знала про доверху набитый монетами старый железный котелок, который хранился в подполе в большой комнате.

Моз даже языком прищелкнул при мысли, как ловко он всех провел. Увидать бы их лица, когда они узнают, – но узнают уж точно не от него! Коли хотят узнать – пусть сами постараются.

Он поклевал носом и так и уснул на стуле, уткнувшись подбородком в грудь и обхватив себя руками, словно хотел согреться.

Когда в предрассветных сумерках он проснулся, лампа на столе уже едва помигивала, а огонь под плитой почти потух.

Пришелец помер.

Это было видно сразу. Он стал холодный, окоченелый, оболочка как-то усохла и сморщилась, – так поздней осенью высыхает забытый в поле кукурузный початок.

Моз полностью укрыл его одеялом и, хотя для работы было еще темновато, вышел из дому и переделал все дела при свете фонаря.

После завтрака согрел воды, умылся, побрился – впервые за много лет не в воскресный день. Надел единственный приличный костюм, пригладил волосы, вывел из сарая свою развалюху и поехал в город.

В городе он отыскал Эба Деннисона, чиновника из городского совета, который был еще и секретарем кладбищенской конторы.

– Эб, – сказал Моз, – мне нужен участок на кладбище.

– У тебя уже есть участок, – возразил Эб.

– Семейный. Места там хватит только нам с Молли.

– Ну и зачем тебе еще? Других родственников у тебя нет.

– Да нашел я кое-кого в лесу, – пояснил Моз. – Взял его домой, а ночью он помер. Хочу его похоронить.

– Если ты нашел в лесу мертвеца, лучше сообщить шерифу, – посоветовал Эб.

– Может, и надумаю. – Моз знал, что не надумает, – Так как насчет участка?

Чтобы поскорее отделаться, Эб продал ему участок.

Совершив покупку, Моз пошел в похоронное агентство Элберта Джонса.

– Эл, – сказал он, – у меня в доме покойник. Нашел я кое-кого в лесу. Сдается мне, у него никого нет; я думаю сам заняться похоронами.

– Свидетельство о смерти имеется? – сразу спросил Эл, чуждый всяких деликатностей, без которых его коллеги обычно не обходятся.

– Не, нету.

– А доктора-то вызывали?

– Доктор Бенсон приходил.

– Так он должен был выписать. Я ему позвоню.

Эл позвонил доктору Бенсону и, разговаривая, быстро покрывался красными пятнами. Наконец он бросил трубку и повернулся к Мозу.

– Не знаю, что ты там пытаешься провернуть, но док говорит – у тебя там и не человек вовсе! Я не хороню собак, кошек и…

– Да не кошка это и не собака!

– Да мне все равно что! Я хороню только людей. И даже не думай закопать его на кладбище!

Сильно обескураженный, Моз вышел из агентства и медленно потащился вверх по склону холма, к единственной в городишке церкви.

Священник был у себя, сочинял проповедь. Моз присел на стул и стал вертеть в заскорузлых руках видавшую виды шляпу.

– Послушайте, пастор, – начал он, – я расскажу вам все как было, от начала до конца.

И рассказал. А потом добавил:

– Я не знаю, кто оно или что. Да и никто, сдается мне, не знает. Но только оно умерло, и надо бы его похоронить как полагается. Раз на кладбище хоронить нельзя, придется подыскать местечко на ферме. Я тут подумал – может, вы придете и скажете над могилой пару слов?

Священник погрузился в глубокие размышления.

– Мне жаль, Моз, – наконец ответил он, – я, наверное, не смогу. Не уверен, что церковь такое одобряет.

– Оно пусть и не человек, – рассудительно произнес Старина Моз, – но тоже ведь Божье создание.

Священник подумал еще – и все же прийти отказался.

Моз побрел к своей развалюхк и поехал домой, размышляя о том, какими же паршивцами бывают иногда люди.

Вернувшись на ферму, старик взял кирку и лопату, пошел в сад и там, в уголке, вырыл могилу. Потом пошел в сарай поискать досок для гроба, но оказалось, что последние доски он уже извел на починку свинарника.

Тогда Моз пошел в дом и в задней комнате, куда уже несколько лет не заходил, стал рыться в сундуке, надеясь отыскать простыню для савана – раз уж гроба не будет. Простыни не нашлось, зато обнаружилась белая льняная скатерть. Сгодится, решил Моз, и понес ее в кухню.

Он убрал одеяло и посмотрел на мертвое существо; комок в горле встал при мысли о том, как оно умерло – в одиночестве, далеко-далеко от дома, и никого рядом из близких. Совсем голое, ни клочка тряпицы, ничего совсем, что осталось бы на память.

Моз расстелил на полу скатерть и перенес на нее тело. Укладывая его, он заметил карман – или нечто вроде кармана, вроде слегка отходящий лоскут в верхней части туловища. Моз провел по лоскуту рукой. Там прощупывался бугорок. Согнувшись над телом, старик размышлял, как поступить. Наконец он просунул пальцы в «карман» и вынул то, что там лежало: шарик размером чуть больше теннисного мяча, сделанный из дымчатого стекла – или материала, похожего на стекло. Моз посидел на корточках, уставившись на шарик, а потом поднес его к окну, чтобы разглядеть получше.

Ничего необычного в нем не было. Просто шарик из мутного стекла, и на ощупь он казался таким же шероховатым – и мертвым, – как и тело.

Моз покачал головой, убрал шарик туда, откуда взял, и аккуратно завернул покойного в ткань. Затем отнес его в сад и уложил в могилу. Постоял недвижно в головах могилы, сказал несколько подобающих слов и забросал яму землей.

Он собирался сделать насыпь и еще подумывал поставить крест, однако решил не делать ни того, ни другого. Непременно явятся любопытные. Разойдется молва – все и потянутся, захотят найти место, где похоронено найденное в лесу существо. Поэтому не нужно ни насыпи, ни креста. Да оно и к лучшему, потому что Моз не знал, какую надпись вырезать на кресте.