Александр Михайловский - Проклятый мир Содома [СИ]

– Я запомню это, Отче, – склонил я голову, – а если что – я надеюсь, что это не последняя наша беседа?

– Да, – подтвердил Отец, – не последняя. А сейчас прощай, сын мой. Если ты мне понадобишься, то я сам тебе позвоню.

После этих слов в моих ушах зазвучали короткие гудки. А Отче Небесный у нас, оказывается, еще тот шутник… Хотя чему удивляться, ведь душу в нас всех вкладывал именно он – а значит, и должен быть антропоморфен настолько, насколько это возможно для божества такой мощи и охвата влияния.

– Сергей Сергеевич, – встревожено спросила меня Елизавета Дмитриевна, – скажите, с кем вы сейчас разговаривали? Бедненький. У вас было такое лицо… и вы что-то бормотали себе под нос с таким серьезным и сосредоточенным видом, что я подумала, что это как минимум Сам решил устроить вам головомойку…

И Елизавета Дмитриевна сделала такую паузу, чтобы я сам мог додумать, кто такой этот «Сам», и чего он от меня хотел…

– Это действительно был важный разговор, – устало ответил я, – теперь, когда я поднялся в статусе, Отец наш небесный для разговора со мной больше не нуждается в посреднике вроде отца Александра.

– Ой, Сергей, – смущенно вскрикнула Елизавета Дмитриевна, – одной ладошкой прикрывая гладкое, как у девочки, лоно, а другой пытаясь умять свои пышные груди, – тут сам Отец, а я совсем неодета…

Вот же баба досталась мне в жены… Вроде умная – аж пипец, но, если прихватить ее на простом, на женском, так сразу становится дура дурой, как какая-нибудь доярка из Хацапетовки. Но все равно, она у меня лучшая, и я за нее любому пасть порву и рога поотшибаю – будь это хоть папенька покойного херра Тойфеля. И это совсем не пустая похвальба.

– Успокойтесь, Елизавета Дмитриевна, и не мешайте мне любоваться на ваши прелести, – сказал я своей супружнице, – во-первых, Отец звонил мне по телефону, так что не мог наблюдать вашего неглиже. Во-вторых, вряд ли его интересуют ваши прелести. Думаю, что ему и так перепадает частичка от каждого такого акта большой и чистой любви, ведь иначе зачем ему создавать людей такими чувственными, а потом еще и бороться среди них с извращениями…

– Ох, Сергей Сергеевич, – расслабившись и приоткрыв те самые «прелести», томно произнесла Елизавета Дмитриевна, – вы такой умный… Я, думаю, что если Отцу нравится то, как мы любим друг друга, так давайте же повторим для него на бис последний наш сеанс. Идите же ко мне, Сережа, и обнимите свою Лизоньку.

Я ее обнял, и мы действительно повторили все на бис, а потом еще раз, и еще. В результате, когда мы, наконец пресытившись любовью, оделись и вышли из Башни Силы во внутренний двор, солнце уже стояло в небе высоко. Увидев его, наши тени стыдливо спрятались у нас под ногами от его палящих лучей.

Вся площадь, за исключением самого фонтана, была заполнена амазонками, будущими «волчицами», а также «дикими» и «ручными» лилитками. Совсем рядом со входом в нашу башню застыло уже освященное борьбой алое знамя 119-го стрелкового полка и сжимала руками его древко никто иная, как первая наша амазонка Агния, а рядом с ней, как почетный караул – Артемида, Гретхен и Ефимия. Как только мы с Елизаветой Дмитриевной остановились, осматриваясь, так и эта знаменная группа начала проталкиваться в нашу сторону через плотную толпу, которая охотно расступалась перед ними, смыкаясь потом позади.

Кое-где в женской толпе встречались редкие вкрапления мужчин – их составляли курсанты и офицеры из группы майора Половцева, мои парни, а также отдельные тевтоны. К счастью, что отдельные. А я еще волновался, что мое обаяние не влияет на воинов-мужчин. Влияет, но только значительно медленнее, чем на женщин-воительниц, которые в первую очередь видят во мне потенциального партнера и лишь потом Бога Войны.

Полностью разукомплектовать тевтонские полки я не собирался. Все кто-то должен оставаться в этом мире и продолжить чистить его от скверны. К моему, то ли облегчению, то ли огорчению, Гретхен тоже оказалась захваченной моим влиянием – а значит, планам оставить ее в этом мире не суждено сбыться. Несмотря на такое обилие народа, тишина стояла просто гробовая. Народ, большую часть которого представляли женщины, просто терпеливо ждал непонятно чего. И вот Агния со знаменем пробилась к нам с Елизаветой Дмитриевной и замерла рядом…

– А-х-х-х!!! – вздохнул народ; и вдруг сначала амазонки, потом «волчицы» с лилиткаки стали опускаться на одно колено, аккуратно укладывая оружие перед собой, на каменные плиты. Последними опустились на одно колено немногочисленные мужчины, и в том числе майор Половцев, наконец окончательно признавший мое лидерство. И снова над площадью повисла тишина. Тысячи лиц смотрели прямо на меня. Подернутые степным загаром – у амазонок. Прозрачно-белые, фарфорового оттенка, – у будущих «волчиц». Светло-шоколадные – у «ручных» лилиток. Темные, в полосах татуировки, – у их немногочисленных «диких» сестер. Надо им что-то сказать; да только я не знаю, что говорить. Пауза длится и длится, народ терпеливо ждет, и вот я решаюсь, обнажая меч Ареса и вздымая его острием вверх, отчего на этом острие загорается маленькое солнце…

– Знайте, – громко и отчетливо говорю я, и эхо разносит мои слова по площади, – что я клянусь убить любого, кто скажет, что вы все вместе и по отдельности не равны мне, а я не равен вам. Я клянусь убить любого, кто попробует причинить вам даже малейшее зло, потому что вы – это я, а я – это вы, и вместе мы сила, а по отдельности мы ничто. Я клянусь в верности вам, и спрашиваю – готовы ли вы поклясться в ответ своей верностью мне и нашему общему дело борьбы со злом, в чем бы оно ни заключалось?

По мере того как я говорил, меч наливается бело-голубым сиянием; и вот на него уже больно смотреть незащищенными глазами. Договорив клятву, я левой рукой взял край знамени и приложился губами к теплому на солнце алому шелку.

– Клянемся, клянемся, клянемся, – троекратно выдохнула площадь, и меч, вспыхнувший как фотовспышка, а также гром высоко в небесах подтвердили, что наша взаимная клятва подтверждена и зафиксирована в небесной канцелярии. Теперь у нас все будет по-взрослому – права, обязанности и ответственность.

– Ну вот и все, мой милый, – сказала мне дражайшая супруга, – теперь ты настоящий князь, а я твоя княгиня – ведь эти люди добровольно принесли тебе воинскую клятву верности. Должна сказать, что ни у кого из моих предков не было такой сильной и многочисленной дружины.

– Да, моя дорогая, – сказал я, – маленький отряд – большие проблемы. Большой отряд – очень большие проблемы… У нас где-то на дивизию личного состава шесть кадровых офицеров, плюс сто двадцать вчерашних курсантов без опыта командования; и проблемы наши огромны. Короче, через час в нашей башне совещание командного состава. Обязаны присутствовать: командир и единственный пилот штурмоносца – то есть ты, моя милая, начальник штаба – майор Половцев, представитель верховного командования – отец Александр, начальник магической службы – боец Колдун, начальник психологической службы – боец Птица, начальник служба магическо-специальных вооружений – боец Кобра, начальник климатической службы – боец Анастасия, начальник медицинской службы – боец Лилия, командир разведывательно-штурмовой роты амазонок – старшина Змиев, начальник финансовой службы – сержант Мэри Смитсон. На этом вроде все.