Ян Ларри - Страна счастливых (сборник)

Молчание.

— Иван Гермогеныч! — кричала Валя.

Ни звука.

Валя дошла до рощи и нерешительно остановилась.

В роще было темно и очень мрачно. Черные узловатые стволы деревьев поднимали вверх изогнутые, искривленные ветви, широкие листья свисали до самой земли.

— Эй, Ва-аля-я! — прокатилось где-то у реки.

— Ау! — отозвалась Валя, — я здесь. Дошла до какого-то леса.

Валя подошла к темному, развесистому дереву. От дерева шел вкусный, приятный запах.

Валя потянула ноздрями.

Странное дело — пахло свежим миндальным печеньем. Вот так дома, перед праздниками, когда мама вынимала из духовки листы с печеньем, пахло во всей квартире: и ванилью, и миндалем, и горячим тестом.

Валя сразу вспомнила, что со вчерашнего дня она ничего не ела.

«Надо посмотреть, что это так вкусно пахнет, — подумала Валя и решительно подошла к дереву. — Полезу. Посмотрю».

— Эй, Карик! — закричала Валя. — Я на дерево полезу. С дерева буду кричать. Ты слышишь?

— Залезай и кричи. Только громче. Я сейчас приду к тебе, — отозвался Карик.

Валя ухватилась руками за мокрые, скользкие ветви.

Раздвигая широкие листья, которые свешивались со ствола, преграждая дорогу, Валя лезла все выше и выше. Изредка она поглядывала наверх.

Совсем близко, над головой, виднелось что-то вроде огромной чаши. Валя добралась, уцепилась за влажные, упругие, точно резиновые стенки и заглянула внутрь чаши. Перед самым носом Вали покачивались пушистые шары. Они висели на толстых длинных шестах, которые поднимались со дна чашки.

От них-то и шел, наверное, этот крепкий и такой вкусный запах.

Валя почувствовала, что если она сейчас же, сию минуту, не съест вот этот шар, который качается перед ее носом, — она просто умрет от голода.

Валя подтянулась на руках и села верхом на край лепестка как на забор.

Вкусный шар был совсем рядом. Валя вцепилась в него руками и дернула к себе. Но оторвать его ей не удалось. Шар держался крепко. Валя дернула сильнее. Лепесток, на котором она сидела, качнулся, и она чуть не потеряла равновесие; чтобы не упасть, Вале пришлось отпустить шар и крепко ухватиться за края лепестка.

Шар отлетел в сторону, ударился о другой край чашки и тотчас же снова заплясал перед глазами Вали.

Тогда Валя так рванула шар, что вся чашка задрожала. Шар оторвался от шеста, и в ту же минуту Валя вместе со своей добычей грохнулась вниз, на дно чашки.

Не выпуская шара из рук, Валя вскочила и посмотрела вверх и по сторонам. Она находилась в сердцевине огромного цветка. Влажные лепестки поднимались вокруг, точно гладкие стены круглой башни. Сквозь щели темных лепестков просачивался розовый утренний свет.

Где-то далеко, далеко закричали птицы. Внизу, шурша листвой, пробежал кто-то, быстро перебирая легкими ногами.

«Надо слезать на землю!» подумала Валя.

Прижимая крепко к груди вкусный шар, она обошла чашку-цветок и остановилась перед узкой щелью между лепестками. Она попыталась протиснуться сквозь щель, но щель оказалась слишком узкой.

Тогда Валя попробовала взобраться наверх по шесту, но, лишь только она ухватилась за него руками, стены чашки задвигались словно живые и медленно стали сближаться.

Огромный цветок, в который залезла Валя, сложил над ее головой лепестки. В цветке сразу стало темно.

Напрасно Валя пыталась раздвинуть лепестки руками и выбраться из цветка. Лепестки крепко сжались и не выпускали ее из душистой тюрьмы.

— Карик! Ка-арик! — испуганно закричала Валя. — Скорей! Сюда! Ко мне!

Она кричала что было силы, но голос ее не мог пробиться сквозь мягкие, толстые стены. Казалось, что она кричала, уткнувшись лицом в пуховую подушку.

Этот придушенный, еле слышный крик, точно отголосок далекого эхо, донесся до Карика. Он остановился, прислушался. Но ему даже и в голову не пришло, что это Валя зовет его. Ему показалось, что где-то, далеко, далеко за холмами, кричит Иван Гермогенович.

— Ага! — обрадовался Карик, — идет сюда. Нашел нас все-таки.

Он быстро взбежал на высокий пригорок и снова, сложив руки рупором, закричал:

— Зде-есь! Сю-юда! Мы здесь!

В ответ только гукнула ночная птица.

У подножья холма с шумом катилась река. Волны плескались о берег. Мягко шуршал осыпающийся с обрыва песок.

«Откуда же он кричал? — думал Карик. — Справа или слева?»

Он постоял еще немного и снова крикнул.

Но никто не отозвался.

Карик нахмурился.

— Нет. Должно быть, показалось.

Он взглянул на темную рощу, где осталась Валя, и громко сказал:

— Валя, ты слышала? Как будто бы Иван Гермогенович сейчас кричал. Слышала ты, или не слышала?

Но на этот раз и Валя не ответила Карику.

«Ну, нехватает еще, чтобы и она пропала!» подумал Карик и крикнул погромче:

— Ва-аля!

С обрыва упал в воду камень. Карик вздрогнул, оглянулся. Он постоял немного и снова крикнул что было сил:

— Ва-алька-а-а!

Валя не отвечала.

— Ну, вот, говорил ей, чтоб сидела на дереве и ждала, а она ушла куда-то. Свяжешься с девчонками — и сам не рад будешь.

Он не спеша пошел через поле к роще.

Но вот и роща.

Карик подошел к деревьям и, задрав голову вверх, долго смотрел на густые вершины.

Утренний ветерок тихо покачивал широкие листья, из которых выглядывали огромные желтые шары.

Вали нигде не было.

— Где же она? — совсем растерялся Карик.

Он крикнул еще раз и еще раз, но только ветер прошумел ему в ответ.

Валя не отзывалась.

Карик прикусил губу. Он остановился и задумался:

«Валя не могла убежать далеко. Значит?.. Значит, ее кто-то схватил, утащил куда-то, а может быть… сожрал».

Карик даже вздрогнул.

«Ах, если бы здесь был Иван Гермогенович! Он непременно бы что-нибудь придумал, непременно нашел бы Валю».

Карик беспомощно огляделся.

Вокруг лежали безмолвные холмы. Холодное, какое-то чужое небо висело над мертвыми песками. Тоскливо шумел голый, высохший лес на соседнем пригорке.

Над головой со свистом мчались куда-то исполинские жуки, задевая крыльями уродливые деревья.

Все кругом было каким-то чужим, непривычным, страшным. Карик вздрогнул и с пронзительным криком побежал вперед, не разбирая дороги.

Перед рассветом Иван Гермогенович проснулся от страшного холода. Он придвинулся к стенке, но тотчас же отскочил от нее, точно ужаленный. Роговая стенка раковины была холодна, как лед. Спать в таком леднике было совсем невозможно. Иван Гермогенович выбрался из раковины и принялся бегать вокруг нее, стараясь хоть немного согреться.

Еще светила луна.

Холодный ветер дул в лицо, в спину, поднимал тучи мелкого песка, и песок больно хлестал по рукам и ногам.

— Ну и ночка! — ворчал профессор. — Хорошо еще, что ребята устроились в теплом месте.