Ян Ларри - Страна счастливых (сборник)

Профессор подсадил их и уж собирался было лезть за ними следом, но тут вдруг на стену ящика села бабочка с блестящими крыльями металлического оттенка.

Это была очень маленькая бабочка, всего только вдвое больше профессора.

Иван Гермогенович взглянул на нее, да так и замер.

— Оливковая экофора! — прошептал он, задыхаясь от волнения.

Он прижался к фанерной стенке и весь насторожился, точно охотник, увидевший неподалеку редкостного зверя.

Экофора, не обращая внимания на профессора, ползла мимо него по стене.

Сердце Ивана Гермогеновича забилось, застучало.

— Стой! — крикнул он и, высоко подпрыгнув, схватил экофору за крылья.

Они вместе грохнулись на землю.

Бабочка забилась, замахала свободным крылом и уперлась ногами в грудь профессора. Но Иван Гермогенович не выпускал ее. Он лежал на земле и, напрягая все силы, старался удержать свою драгоценную добычу.

Он позабыл обо всем на свете.

Да и не мудрено.

В руках его билась оливковая экофора — редкая в наших краях бабочка-моль, крошечный представитель чешуекрылых.

Как она появилась на стене фанерного ящика — эта бабочка, живущая в теплых странах, об этом профессор сейчас и не думал. Он помнил только одно: в его богатой коллекции, в отряде бабочек, в семействе молей, там, где под стеклом на тонких булавках сидит, распластав крылышки, ковровая моль, меховая моль, волосяная, зерновая, вишневая, боярышниковая, лопушниковая и полевая моль, — в этом семействе нет еще до сих пор оливковой экофоры.

И теперь она будет.

— Да погоди же ты! Ай, какая! — уговаривал профессор бабочку, которая таскала его по земле.

А пока Иван Гермогенович боролся с бабочкой, Карик и Валя пробирались в правый угол ящика, где стояла коробочка с увеличительным порошком.

Постепенно глаза их привыкли к полумраку.

Они разглядели пустую комнату с голыми стенами. Сквозь круглое окошко падал на пол косой, узкий солнечный луч. В углу стояла огромная белая коробка, накрытая толстым листом пергамента.

— Вот она! — сказал Карик.

Он взобрался на край коробки и протянул Вале руку.

— Залезай сюда. Ну!

Валя тоже вскарабкалась наверх и села рядом с Кариком.

— Ешь, увеличивайся, — сказал Карик.

— А Ивана Гермогеновича мы не будем ждать? — спросила Валя.

— Нет. И знаешь что? Давай, увеличимся раньше его. Подумай, как будет интересно. Мы уже большие, а он еще маленький…

— Ладно, — сказала Валя и, засунув руку под пергамент, достала полную пригоршню блестящего, как бертолетовая соль, порошка.

Она поднесла ладонь ко рту и вдруг остановилась.

— Карик, а ты знаешь, сколько его надо съесть? Что будет, если мы вырастим больше, чем нужно?

— Ничего, ешь, — спокойно ответил Карик. — Если перерастешь лишнее — уменьшительной жидкости выпьешь и подравняешься. Вот и все.

Ребята насыпали себе в рот по горсти.

— Уменьшительная жидкость вкуснее, — сказала Валя, глотая порошок.

— Нет, и порошок тоже ничего. Кисленький.

Карик спрыгнул на пол и дернул Валю за ногу.

— Бежим скорей отсюда. Скоро нам здесь тесно станет.

— Почему? — спросила Валя.

— Да ты же сейчас вырастешь! — крикнул Карик и прикусил язык.

Голова его стукнулась о потолок.

Раздался громкий треск, и ящик развалился.

Яркий дневной свет ослепил Карика. Он протер глаза и увидел перед собой Валю. Она ничуть не изменилась. Зато все вокруг стало совсем другим: лес превратился в траву, толстая, как фабричная труба, мачта сделалась тоненьким шестом, комары опять стали комарами.

— Как хорошо, — сказала Валя, — подумай только — комара не надо бояться… Вот сейчас хлопну ладонью — его и нет.

— Погоди, — перебил ее Карик озабоченно, — где коробка с порошком?

Они посмотрели себе под ноги, где валялись обломки фанерного ящика.

Среди этих обломков они нашли крошечный пергаментный листок и картонное дно коробочки. Ветер разносил по траве легкую белую пыль.

— Это же наш увеличительный порошок! — крикнул Карик и бросился ловить пыль.

Но было уже поздно.

— Что же теперь будет? — испуганно сказала Валя. — Значит, Иван Гермогенович останется навсегда маленьким? А может быть — мы его уже раздавили?

— А ты не суетись! — прикрикнул на нее Карик. — Чего доброго, и в самом деле раздавишь.

Валя застыла на месте, а Карик, присев на корточки, принялся прочесывать пальцами, точно граблями, траву.

Но все было напрасно.

Тогда Карик нашел среди обломков ящика маленькую, гладкую дощечку, смахнул с нее соринки и положил на ровное место. Потом сказал негромко, но внятно:

— Иван Гермогенович. Выходите на эту площадку. Не бойтесь, мы не пошевельнемся.

Прошло несколько минут.

Ребята сидели неподвижно на корточках и, склонив головы, смотрели на дощечку.

И вдруг на желтой фанере появилась какая-то мошка.

— Постой! — прошептал Карик, сдерживая дыхание.

Он еще ниже наклонился над дощечкой, прищурил один глаз и стал пристально рассматривать крошечное существо, которое бегало взад и вперед вдоль края дощечки.

— Он! — сказал Карик, прикрывая ладонью рот.

— Да, он! — прошептала Валя. — Видишь, ручками шевелит… Неужели и мы такими были?

— Еще меньше, — ответил Карик, — не разговаривай. Молчи, сиди.

Валя даже перестала дышать.

И вдруг в тишине они услышали тоненький-тоненький писк — слабее комариного.

— Говорит что-то, — прошептал Карик, — а что говорит — не понять.

Между тем профессор соскочил с дощечки на землю и пропал в траве.

Через минуту он появился снова, таща за собой темную бабочку.

Бабочка отбивалась, махала крыльями, валила профессора с ног.

— Поможем ему, — сказала Валя.

Профессор, барахтаясь у края фанеры, что-то пищал.

— Подожди, — остановил Карик сестру, — он опять что-то говорит.

Но Валя уже схватила бабочку и с размаху отбросила ее прочь, потом подняла дощечку с профессором к самым глазам.

— Он, кажется, чем-то недоволен, — сказала Валя.

Профессор, поднимая руки к небу, бегал по дощечке и пищал.

— Что с вами, Иван Гермогенович?

— Да ты не кричи, — шопотом сказал Карик, — ты оглушишь его. Он, ведь, маленький. Дай-ка мне его сюда.

Карик осторожно стряхнул профессора с дощечки к себе на ладонь и поднес его к уху.

— Экофора! — услышал он слабый голосок профессора. — Единственная экофора! Такой экземпляр! Такой экземпляр!

— Про экофору какую-то говорит, — шепнул Карик Вале.

— Это, наверное, порошок так называется, — сказала Валя шопотом, — а порошка-то у нас нет… Скажи ему это…

Карик посмотрел на ладонь и сказал медленно и раздельно:

— Иван Гермогенович, что делать? Ветер унес весь порошок… Мы не виноваты…

И он опять поднес ладонь к уху.