Роберт Хайнлайн - Красная планета. Звездный зверь [сборник]

– Ламми, сможешь перешагнуть его, не задев?

– Конечно, Джонни.

– Тогда давай. Только не спеши. Ни в коем случае не сбей его, даже не касайся.

– Я сумею, Джонни. – И Ламмокс сумел. Он не стал перешагивать бревно, как лошадь переступает низкий барьер, он над ним «перетек», поочередно втягивая в себя одну пару ног за другой.

Джонни пролез под бревном и догнал друга:

– Я не знал, что ты так умеешь.

– И я не знал.

Дальше дорога была вся перекорежена. Джонни остановил Ламмокса, крепко привязал к его спине мешок с припасами, а потом подумал и привязался сам.

– Ну ладно, Ламми, теперь давай побыстрее. Только не иди галопом, я ведь и свалиться могу.

– Держись, Джонни! – Ламмокс перешел на быструю рысь. Бежал он гораздо плавнее лошади, все-таки восемь ног – это вам не четыре.

Джонни только сейчас осознал, насколько устал – и телом и душой. Теперь, когда они оказались вдали от домов и проезжих дорог, он почувствовал себя в безопасности, но вместе с этим ощущением пришла и усталость. Легкое покачивание и мерный топот огромных ног убаюкивали, как дождь по крыше. Он откинулся назад; «спинка» сиденья сразу приняла форму его тела. Через несколько минут Джонни уже спал.

Хотя дорога стала очень плохой, Ламмокс не споткнулся ни разу; он перешел на ночное зрение и двигался уверенно, словно днем. Он боялся разбудить мальчика и бежал очень плавно. Постепенно однообразие дороги утомило и его: Ламмокс решил, что тоже может поспать. Все эти ночи, проведенные им вне дома, он почти не спал – было неуютно лежать и думать, что Джонни сейчас неизвестно где; к тому же посторонние люди обязательно досаждали какими-нибудь глупостями. Ламмокс поднял сторожевой глаз, закрыл остальные глаза и передал управление телом вторичному мозгу, располагавшемуся у него в области зада. Такую примитивную задачу – следить за дорогой и за ровным бегом восьми неутомимых ног – можно было доверить и этой крохотной, вечно бодрствующей частичке сознания. Ламмокс уснул.

Джон Томас проснулся, когда звезды угасали на утреннем небе. Он потянулся, разминая затекшее тело, и вздрогнул: со всех сторон их окружали горы. Дорога взбиралась по склону; слева от нее каменная стена уходила куда-то вверх, справа такая же отвесная стена круто падала вниз, а там, внизу, петляла едва различимая нитка ручья. Джонни выпрямился:

– Эй, Ламми!

Ответа не было. Он крикнул снова. На этот раз Ламмокс сонно пропищал:

– Что такое, Джонни?

– Ты заснул. – В голосе Джона Томаса был слышен упрек.

– Ты не говорил, что не надо спать, Джонни.

– Но ведь… ладно, проехали. А мы на той же самой дороге?

Ламмокс посовещался со своим альтер эго и ответил:

– Конечно. А ты хотел на другую?

– Нет. Но теперь нам нужно сойти с дороги. Уже светает.

– Зачем?

Джон Томас не знал, что ответить. Объяснять Ламмоксу, что тот приговорен к смерти и поэтому должен прятаться, как-то не хотелось.

– Потому. Раз говорю, значит нужно. Но пока двигай дальше. Я тебе скажу, когда надо.

Дорога уходила все вверх и вверх, но русло ручья под обрывом поднималось в гору значительно круче; через милю с небольшим они уже бежали рядом с дорогой, ниже ее на каких-нибудь несколько футов. Вскоре они добрались до широкой площадки, усыпанной валунами; ручей делил ее примерно посредине.

– Стоп! – крикнул Джонни.

– Завтрак? – оживленно спросил Ламмокс.

– Нет еще. Видишь камни внизу?

– Да.

– Сейчас тебе надо будет шагнуть как можно дальше, прямо на эти камни. Только не вздумай дотрагиваться лапами до края дороги, где земля. С бетона прямо на камни. Ясно?

– Это что, не оставлять следов? – В голосе Ламмокса звучало некоторое недоумение.

– Вот-вот. Если кто-нибудь сюда заявится и увидит следы, тебя опять уведут в город – они пойдут по следам и найдут нас. Понятно?

– Следов не будет, Джонни.

Ламмокс высоко поднял переднюю часть своего туловища и шагнул, подобно огромному червяку-землемеру, прямо на валуны.

От неожиданности Джон даже вскрикнул, вцепившись в веревку и мешок с припасами.

Ламмокс остановился:

– Ты в порядке, Джонни?

– В порядке. Я просто не ожидал. Теперь вверх по ручью; ступай только на камни.

Пройдя немного вдоль ручья, они отыскали удобный брод и продолжили свой путь по другому берегу. Ручей уходил вбок; вскоре они оказались в нескольких сотнях ярдов от дороги. Уже рассвело, и, окажись в воздухе вертолет, их было бы видно как на ладони. Правда, Джон Томас не думал, чтобы тревогу подняли так быстро.

Еще немного вверх по течению к самому берегу ручья спускалась довольно густая сосновая рощица. Вряд ли она могла полностью укрыть Ламмокса, однако он может затаиться среди деревьев, притворясь здоровенным валуном. Приходилось идти на риск: времени выбирать место получше уже не было.

– А теперь, Лам, вверх и под эти деревья. Только ступай осторожнее, не обвали берег.

Они углубились в рощу и остановились; Джонни спешился. Ламмокс сразу же отломил сосновую ветку и начал ее жевать. Только тут Джон Томас вспомнил, что и сам давно ничего не ел. Впрочем, он так устал, что есть не хотелось, хотелось спать. Хотелось уснуть по-настоящему, а не так – в полудреме цепляться на ходу за веревку.

Но спать он боялся; если этого большого балбеса оставить одного без присмотра, он будет щипать свою травку и обязательно вылезет на открытое место. Тут-то его и увидят.

– Ламми? Давай поспим перед завтраком.

– Зачем?

– Понимаешь, Джонни очень устал. Ты ложись здесь, а я разверну спальник у тебя под боком. А поедим потом, когда выспимся.

– Не надо есть, пока ты не проснешься?

– Все-то ты понимаешь.

– Ну… ладно. – В голосе Ламмокса звучало явное сожаление.

Джон Томас вытащил спальник из кармана, раскрыл его и подключил к батарейке. Затем установил термореле, включил обогрев и начал надувать матрас. Работа оказалась неожиданно трудной из-за разреженного горного воздуха. Надув матрас только наполовину, он бросил это занятие и начал снимать с себя одежду. Дрожа от холода, он торопливо нырнул в спальник и застегнул его, оставив лишь дырочку для носа.

– Ламми, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Джонни.

Мистер Кику спал плохо и поднялся рано. Жену он будить не стал, позавтракал и сразу отправился в Министерство. В огромном здании не было никого, кроме ночных дежурных. Мистер Кику сел за стол и попытался привести свои мысли в порядок.

Всю ночь его подсознание зудело над ухом, говоря, что он упустил нечто важное. Мистер Кику уважал свое подсознание. Он придерживался теории, что реально мыслительные процессы происходят не в сознании, а где-то в другом месте, а сознание служит лишь для отображения полученных результатов, наподобие «окошечка» с цифрами в калькуляторе.