Кормак Маккарти - Дорога [Литрес]

Отец махнул лопаточкой в сторону низкой стальной двери. Биотуалет они оба видели впервые, но отец решил, что стоит разобраться, как им пользоваться. Надолго в бункере они не задержатся, но пока там сидят, наружную дверь лучше бы открывать пореже. Мальчик направился к двери, волосы слиплись от пота. Спросил:

– Что это?

– Кофе. Ветчина. Пресные булочки.

– Ух ты!

Поставил в промежутке между кроватями обувной шкафчик, постелил полотенце и расставил пластмассовые тарелки, чашки и разложил столовые приборы. Туда же – миску с хлебом, накрытую салфеткой, масло на тарелке и баночку концентрированного молока. Соль и перец. Посмотрел на сына. Заспанный, двигается еле-еле. Принес с плиты сковородку и подцепил вилкой кусок обжаренной ветчины, положил его мальчику на тарелку вместе с омлетом, и добавил полную ложку тушеных бобов, и налил кофе в чашку. Мальчик вопросительно посмотрел на отца.

– Начинай, а то остынет.

– С чего начать?

– Что больше нравится.

– Это что, кофе?

– Да. Смотри, намажь масло на хлеб, вот так…

– Хорошо.

– Ты ничего?

– Не знаю.

– Плохо себя чувствуешь?

– Нет, хорошо.

– А что тогда?

– Как ты думаешь, нам не надо этих людей поблагодарить?

– Каких людей?

– Ну, тех, которые нам все это дали.

– Мм. Ну, наверное… Стоило бы.

– Ты поблагодаришь?

– А почему не ты сам?

– Я не знаю как.

– Э-э-э, нет. Ты ведь знаешь, как сказать «спасибо».

Мальчик сидел, уставившись в тарелку. Похоже, растерялся. Отец только собрался открыть рот, как сын вдруг заговорил:

– Уважаемые люди, спасибо за еду и за вещи. Мы знаем, что вы приберегали их для себя, и будь вы здесь, мы никогда бы к ним не притронулись, как бы голодны ни были. Нам очень жаль, что вы не смогли ими воспользоваться, и надеемся, что вы нашли покой в раю у Бога.

Посмотрел на отца снизу вверх:

– Так пойдет?

– Да, пойдет.

Мальчик ни за что не хотел оставаться в бункере один. Так и ходил за отцом взад-вперед по двору, пока тот перетаскивал пластиковые бутылки с водой в ванную комнату в глубине дома. Прихватили с собой газовую плитку и пару кастрюль, вскипятили воду, и вылили ее в ванну, и добавили туда холодной из бутылок. На все приготовления ушло много времени, но отец хотел, чтобы получилось как надо. Когда ванна наполнилась почти до краев, мальчик разделся и, дрожа, переступил бортик и лег на дно. Тощий, грязный, голый. Обхватил плечи руками. Темень, только и видно что голубоватый щербатый круг огня на горелке плитки.

– Ну как?

– Ну вот, согрелся душой и телом.

– Согрелся душой и телом?!

– Ага.

– Откуда ты знаешь это выражение?

– Я не знаю – откуда.

– Ну ладно. Хм, согрелся душой и телом.

Отец вымыл его засаленные спутанные волосы и хорошенько поскреб всего намыленной губкой. Спустил грязную воду, полил из ковшика, завернул дрожащего ребенка в полотенце и затем еще в одеяло. Расчесал ему волосы, посмотрел. От мальчика шел густой пар, больше похожий на дым.

– Ты как, ничего?

– Очень ноги замерзли.

– Я сейчас, подожди.

– Побыстрее.

Отец вымылся сам, и вылез из ванны, и насыпал в ванну стирального порошка, и бросил туда их вонючие джинсы. Помешал квачом.

– Ты готов?

– Да.

Медленно прикрутил огонь в плитке. Погас. Включил фонарь и положил его на пол. Сели на край ванны, обулись. Отдал сыну кастрюлю и мыло, сам взял плитку, бутылочку бензина и револьвер. Закутались в одеяла и двинулись к бункеру.

Устроились на кровати в новых свитерах и носках, укутавшись в чистые одеяла, между ними – шахматная доска. Он сумел разжечь небольшой газовый обогреватель, сидели, потягивали кока-колу из пластмассовых кружек, а потом он сходил в дом, выжал джинсы, и принес их, и развесил сушиться.

– Сколько мы можем здесь оставаться, пап?

– Недолго.

– Сколько недолго?

– Точно не знаю. Может, день, может, два.

– Потому что опасно?

– Да.

– Ты думаешь, они нас найдут?

– Нет, они нас не найдут.

– Но могут.

– Нет, они нас не найдут.

После того как мальчик уснул, вернулся в дом и вытащил во двор кое-какую мебель. Затем вынес матрас, бросил его на дверь в земле и осторожно, чтобы, не дай бог, не сдвинуть матрас, слез вниз и опустил дверь, упираясь в нее головой. Вряд ли кого-то можно обмануть, но все же лучше, чем ничего. Пока сын спал, сидел на кровати и при свете фонаря строгал ножом из сучков фальшивые пули, примеряя то и дело, входят ли они в барабан. Ножом заточил кончик каждой пули, солью отполировал и так зачернил все сажей, что не отличишь от настоящих, свинцовых. Изготовил пять штук и вставил в барабан, защелкнул его и повертел револьвер в руках, внимательно осматривая со всех сторон. Даже вблизи выглядит заряженным. Отложил и поднялся, чтобы проверить, как сохнут джинсы, развешанные над обогревателем.

Помнится, сберег несколько пустых гильз, но они пропали вместе со всеми остальными вещами. Надо было сообразить и держать их в кармане. Мало этого, он и последнюю потерял. Решил, что, пожалуй, смог бы воспользоваться гильзами сорок пятого калибра. Капсюли наверняка подойдут, если, конечно, удастся их вытащить, не испортив. А пули подогнать по размеру. Поднялся и обошел бункер с последней инспекцией. Затем прикрутил фитиль, лампа погасла, поцеловал мальчика, и лег – на чистое белье! – на соседней кровати, и еще раз обвел взглядом их крохотный райский уголок, освещаемый подрагивающим светом обогревателя, и провалился в сон.

Городок давно опустел, и все же они с осторожностью шагали по грязным улицам, крепко держась за руки. Прошли мимо железного мусорного контейнера, приспособленного для сжигания трупов. Обугленные мясо и кости под слоем влажного пепла, не подумаешь, что человеческие, если бы не черепа. Запах давно исчез. В конце улицы набрели на магазин и в одном из проходов нашли три металлические тележки, забитые доверху пустыми коробками. Отец внимательно их обследовал, и, выбрав одну, наклонился, и осмотрел колеса, перевернув тележку, и вернул в нормальное положение, и прокатил туда-сюда по проходу.

Мальчик сказал:

– Можем взять две.

– Не надо.

– Я тоже могу одну везти.

– Ты разведчик. Мне нужно, чтобы ты смотрел по сторонам и был начеку.

– Что же тогда делать со всеми припасами?

– Возьмем столько, сколько можем увезти.

– Думаешь, сюда кто-то придет?

– Иногда мне так кажется.

– Но ведь ты говорил, что никто не придет.

– Я не говорил, что никогда.

– Жаль, что мы не можем здесь остаться.

– Мне тоже.

– Если ты всегда начеку, это значит, что ты все время напуган?

– Ну, начнем с того, что именно страх заставляет человека быть бдительным. Осторожным. И подозрительным.

– Но в остальное время ты не боишься?