Олег Бондарев - Ныряльщик

— Как я рад, что ты, это самое… В общем, дедуля, выручай. Надо подписать одну бумаженцию. Там всё в порядке, Гриша?

— Да… вроде бы… — промямлил усач, глядя то на документ в своей руке, то на воскрешённого старика.

Нотариусу уже доводилось заезжать в бюро для проверки и визирования бумаг, но ожившего мертвеца он видел впервые и, судя по бледной физиономии, не слишком вдохновился зрелищем.

— А ты снимаешь, дядь? Видосик для подтверждения нужен будет…

— Конечно-конечно, — торопливо закивал Сафронов. — Две камеры, висят по углам, все материалы в вашем распоряжении.

— Тогда — к делу! — хлопнул в ладоши мажорчик.

Он выхватил у бледного, как смерть, нотариуса ручку и бумаги и вручил их старику. Тот почему-то ошарашенно уставился не на внука, а на ныряльщика, бессильно растёкшегося по стулу.

— Очень надо, дедуля, родной ты мой! — клянчил Ник.

— Подпиши, — усталым голосом сказал Мелков. — Мы об этом не говорили, но… чего тебе стоит? Порадуй… внучка.

— А… образец подписи есть? — тихо пробубнил дед, глядя на бумаги.

— Ты чего, дедуля? — изумился Ник.

— Там память отшибает, — глухо сказал Мелков, глядя под ноги. — Это ещё лёгкий случай: видишь же, не шарахается от тебя…

— Ну зашибись, я хоть продуманный! Гриша, договор на жильё!

Нотариус услужливо вложил в руку хозяина помятый лист.

— Вот образец, дедуля. Вспомнил?

— Сейчас… — старик подслеповато сощурился, затем, прикусив кончик языка редкими зубами, вывел в нужном месте подпись. — Сгодится?

— Сгодится, конечно. Нотариус свидетельствует, кто подписывал завещание?

— Да, Ник, — подтвердил усач.

— Видосик?

— Камеры пишут, да.

— И тот факт, что ещё час назад мой дед был мёртв, не помешает мне получить наследство?

— Завещатель фактически жив, — сказал нотариус. — Видеозапись есть, договор с бюро приложим — и вперёд.

— Вот и ладушки, — Ник вырвал бумаги из рук старика. — Дед, сердечное тебе спасибо… Ты сейчас очень большое дело сделал. Ну и типа теперь можешь спокойно умирать. Земля пухом, всё такое…

— Как так — умирать? — поразился Сафронов. — Он же теперь сам… не умрёт!

— Ну сделайте, чтоб умер, — отмахнулся Ник. — Это же ваш хлеб, так сказать. Я всё оплачу.

— Но он же фактически жив! — зарычал Сафронов, припомнив реплику нотариуса.

— А практически — мёртв, — отрезал Ник. — У меня есть свидетельство о смерти. И между прочим, я теперь ещё щедрее, чем раньше, за ценой не постою, хе-хе… Как всё сделаете, мне набирайте, я пришлю катафалк. За оживление вам бабки сейчас переведут, я уже отписался, а за остальное, как всё кончится, мессагу мне пришлешь, дядь, и я отслюнявлю, сколько надо. Идёт?

Сафронов открыл было рот, чтобы высказать зарвавшемуся сопляку всё, что о нём думает, когда Мелков сказал:

— Идёт, идёт. Сбацаем.

Ник покосился на ныряльщика и удовлетворённо кивнул. Он явно доверял ему куда больше, чем начальнику бюро. Ну да, тот — болтун, а этот — хмурый и неразговорчивый профессионал, уже доказавший свою эффективность.

— Разберёмся, выставим счёт… — буркнул Мелков.

— Слушай, мне нравится твой ныряльщик, — осклабился Ник. — Цени его, дядя. Адьё. И, насвистывая, вышел из кабинета.

— Адьё, — неуверенно пробормотал нотариус и убрался следом за нанимателем.

— Ты что творишь, Вася?! — накинулся на ныряльщика Сафронов. — И чего нам теперь… с ожившим-то делать?

— Да ничего, — ответил Мелков спокойно.

— Времени Смерть и так… дала немного…

Сафронов с удивлением обнаружил, что глаза у Мелкова на мокром месте.

— Ты чего раскис?

— Порядок, — отмахнулся Мелков и утёр слёзы. — Не переживай, я со всем разберусь. Пусть это будет моя головная боль. А ты… ты о долгах подумай лучше моих, ладно, как обещал? И гонораре… И, если что, про Катеньку с Галей не забывай.

— Да я… да ты ж вернулся вроде… Ну ладно, Вась, надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

— Знаю. Просто доверься мне.

Сафронов кивнул, бросил опасливый взгляд на покойника, с любопытством озирающегося по сторонам, и поспешил к двери.

— И камеры отключи пока, ладно? — бросил Вася ему вдогонку.

— Но…

— Доверься. Мне, — с нажимом произнёс ныряльщик.

Сафронов нехотя кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.

— А тут почти ничего не изменилось, — заметил старик. — Ну с того раза, как я… не вынырнул.

— Дела у бюро, прямо сказать, не очень, — пояснил Мелков. — Вот и экономит Сафронов на всём. Но вообще он молодец. Если б не он, поди, и бюро бы уже никакого не было.

— А может, оно и к лучшему, а?

— Не знаю, отец, — Мелков покачал головой. — Может, лучше, может, хуже… Одно знаю: мы б с тобой тогда никак не повидались бы.

Он сунул руку в карман и вытащил мобильник.

— Садись поближе, мне столько надо тебе рассказать и показать… Про Катьку ту же. Ты ж её, получается, и не застал…

Старик кивнул и робко улыбнулся.

— Эх, жаль, времени почти нет, — пробормотал ныряльщик. — Ну да лучше мало, чем вообще ничего!

— А что это у тебя такое? — заинтересовался старик, кивая на телефон.

Василий одарил «трубку» долгим взглядом и с усмешкой сказал:

— А это, отец, что-то вроде ваших загробных домов — коробка без окон, из которой большинство никогда не вылазят…

— И зачем мы сейчас в неё лезем?

Василий улыбнулся:

— Да просто в ней, в коробке этой, фотографии твоей внучки хранятся. Хочешь ведь на неё посмотреть?

Старик кивнул и склонился над телефоном.