Талани Кросс - До и ПОСЛЕ: Исход

Он остался один в целом мире, потерянный и запутавшийся. Внутри зияла пустота, но в то же время ему было очень тесно в своем теле. Слезы горячими и крупными каплями стекали по лицу. Вокруг было тихо. Не было ни рева моторов машин, ни болтовни людей, ни звонящих телефонов, ни доносящихся из окон мелодий радио. Было так пусто без привычных звуков. И только шелест деревьев остался единственным постоянным звуковым фоном, перешедшим из старого мира в новый.

Не ощущая времени, Джереми мог сидеть на крыльце на протяжении многих часов, если бы вдруг не услышал голос. Детский мягкий голосок позвал его. Такой тихий и далекий. Такой знакомый… Вытерев глаза, Джереми стал оглядываться по сторонам. Голос вернул его в реальность, хоть это было непросто.

— Эй! Где ты? — спросил Джереми, уже понимая, кому принадлежит голос. — Я не вижу тебя.

Встав на ноги, он сделал несколько шагов вниз по ступенькам. Голос стал громче, но понять, где находится источник звука, не получалось. Вокруг не было никого, ни одной живой души.

— Милада, — вдруг прошептал он, вытирая щеку рукавом, стыдливо пряча то, что осталось от слез. Конечно, маленькая сестренка старины Арчи! Как он мог забыть про нее?

Голос, звавший его, стал уверенней и настойчивей, и теперь Джереми не сомневался, что он звучит не снаружи.

— Да, Милада, я найду тебя, — пробормотал он себе под нос, подбирая трость. Она была напугана и звала его. Ей, как и любому другому ребенку в подобных обстоятельствах, срочно требовалась помощь.

«Ты сходишь с ума», — чеширским котом промурлыкал его собственный голос, поднявшийся из глубин сознания.

— Стараюсь не отставать от остального мира, — ответил Джереми сам себе и побежал по пешеходной дорожке вдоль ряда домов навстречу испуганному и почти уже отчаявшемуся ребенку.

Макс брел по плохо освещенной тесной улочке. Некоторые домики так плотно прилегали друг к другу, что казалось, срослись за десятилетия, стоя плечом к плечу. В некоторых окнах горел свет, в некоторых только темнота. Он шел, надев на голову капюшон. Моросил легкий дождь. Макс инстинктивно попытался застегнуть молнию выше, хотя собачка уже была поднята до предела. Из окна дома, который он сейчас проходил, доносились звуки работающего телевизора и глубокий клокочущий храп. Боковым зрением он заметил человека, спящего в кресле, а вот кошку, притаившуюся в темноте возле водосточной трубы, не увидел. Та, возмущенно мяукнув, пробежалась по его ногам, всем своим видом выказывая неудовольствие.

Макс прошел еще пару метров и огляделся. Очередной перекресток. По левую сторону стояли такие же плотно прижавшиеся друг к другу домики, словно поодиночке им было страшно существовать. Такая планировка казалась ему нелепой. Каждый мог пройти сквозь кусты и заглянуть в окно, чтобы увидеть, чем заняты хозяева дома. Но попадались и домики с более разумной на его взгляд планировкой. Они располагались в глубине двора и были отделены от дороги массивными воротами. Хотя минусы у такой планировки тоже были существенными и входили уже в разряд уязвимостей системы. Если не собираешься ставить сигнализацию на окна и двери — эта планировка не для тебя. Если бы он был из тех, кто молится, то сейчас молился бы о том, чтобы она жила именно в таком доме.

Он искал ее уже много лет. Встретил ее, когда ему было двенадцать, совсем еще ребенком. Столкнись они сейчас на улице — ни за что не узнали бы друг друга, но он не отчаивался. У него была информация. Макс знал ее адрес, имя, фамилию и время, в которое она точно будет дома. Он шел к ней, полный воодушевления и азарта, который охватывает ученого, предчувствующего открытие чего-то грандиозного. Сейчас, стоя на перекрестке, он уже было решил, что прошел нужный ему поворот, но почти сразу понял, что шел верно. Впереди мелькнул небольшой красный огонек телефонной вышки.

«Значит, не проскочил! — он испытал облегчение при этой мысли и зашагал вперед. Адреналин выплеснулся в кровь, и шаги его ускорились. Мужчина усилием воли заставил себя сбавить обороты. — Не торопись, она будет дома! Ты так долго ждал этого, сейчас нельзя все испортить».

Макс чувствовал волнение, которое может испытывать подросток, готовящийся к первому свиданию. Но ни один Ромео мира не желал встречи с возлюбленной так, как жаждал встречи он.

Добравшись до следующего перекрестка, мужчина повернул направо.

— Еще четыре дома, и я на месте! — сердце стало биться быстрее.

«Первый дом, второй…»

— Третий, — прошептал он одними губами, — четвертый, — миновав его, остановился.

Порыв ветра ударил в лицо. Макс поежился. На секунду его охватили страх и ощущение иллюзорности происходящего, но их удалось прогнать, воззвав к памяти. Как цветные фото всплывали перед ним фрагменты того дня. Рваные колготки, топ без лифчика, через который было видно ее маленькую подростковую грудь. Она была старше на несколько лет, но ее образ на долгие годы засел в голове. Сейчас ей, должно быть, слегка за тридцать. Не замужем, живет одна, если не брать в расчет кошку. И она сейчас дома!

На воротах висел синий почтовый ящик с нарисованной белой краской цифрой семьдесят шесть.

«Нашел!»

Макс ликовал. Дом был где-то там за воротами, подальше от любопытных глаз.

«Повезло!» — глаза заблестели.

Он огляделся. Улица спала, лишь некоторые окна вспыхивали светом телеэкранов. Те, кто прикован к ящику, вряд ли будут выглядывать в окно. Макс отошел к большому кусту сирени, который располагался на стыке домов. Еще раз осмотрелся и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, положил ладони на край кирпичного забора. Макс был подтянут и крепок. Подпрыгнув, он оперся локтями о край забора, носки кроссовок цеплялись за стыки кирпичей, скрепленных цементом. Секундные усилия — и он уже перемахнул через забор. Оказавшись в темном внутреннем дворике под деревом вишни, инстинктивно отряхнул руки, затем вытер их о джинсы и уставился в одно единственное окно, освещенное тусклым светом. Он ждал этого столько лет. Он искал ее, потому что поклялся себе, что найдет. Во что бы то ни стало. И вот теперь от заветной мечты его отделяли какие-то шесть-семь метров выложенной камнем дорожки. Макс испытал чувство триумфа, хотя и понимал, что радоваться пока рано. Губы выдавали зарождающуюся сладострастную улыбку на его лице. Все еще впереди, все только вот-вот начнется. Макс понимал, что не отступится, пока не достигнет цели, ничто не сможет ему помешать. Много раз ему представлялась их встреча. Что скажет он, что скажет она. Каждая версия отличалась от предыдущей, но итог всегда был один. То, зачем он пришел, старо как мир, кто-то даже сказал, что это подают холодным. Ему не нравилась такая метафора, мудрено и вычурно. Макс никогда не любил пышных фраз и придерживался правила «меньше слов — больше дела», а свое дело он планировал долгие годы.